Рай-1 - Дэвид Веллингтон

Рядом располагался люк на камбуз. Он был закрыт, но табличка рядом показывала, что разблокирован.

– Ундина, – задал вопрос Чжан, – в камбузе не опасно?

– Я не знаю, как ответить на этот вопрос, – сказал корабельный искусственный интеллект. – Пока мы не найдем и не уничтожим паразита, ни одно место на этом корабле нельзя считать безопасным.

Чжан глубоко вздохнул.

– Я не об этом. Меня беспокоит, что там зомби и, если я открою люк, они вывалятся наружу и попытаются меня съесть.

– Единственный человек на камбузе – доктор Течеп, – ответила Ундина. – В последний раз, когда я с ним разговаривала, он был вполне разумен. Я бы не стала относить его к зомби.

– Справедливо, – согласился Чжан и нажал на кнопку. Люк отъехал в сторону, открыв взору помещение, которое заставило Чжана отступить.

Это всего лишь камбуз, сказал он себе. Широкое помещение с одним большим столом в центре. В стены встроены дозаторы с едой и развлекательные консоли, десять человек могли с комфортом здесь разместиться.

Вот только теперь камбуз был превращен в некое подобие склада медицинских образцов. Каждая плоская поверхность была заставлена банками, подобными тем, что он видел снаружи, аккуратно сложенными в высокие пирамиды. В каждой банке размещался кусочек какого-нибудь органа. Он сразу узнал почки, печень, селезенку. Фрагменты костей всех возможных форм – изогнутые пластины черепа, тонкие срезы бедренной кости, коллекции крошечных, свободно плавающих косточек, извлеченных из внутреннего уха. Ни один орган или кость не были представлены целиком. Каждый экземпляр, который он видел, был разрезан, распилен на мелкие кусочки, препарирован.

Идеально, профессионально сохранен.

Над главным столом парили экраны, демонстрируя снимки МРТ, черно-белые изображения анатомии человека. На одном из экранов миллиметр за миллиметром было показано строение головы: железы, носовые пазухи, внутреннее строение глазных яблок. На каждом свободном участке стены наклеены распечатанные рентгеновские снимки – яркие изображения костей и слабые тени мягких тканей. Профессиональным взглядом Чжан осмотрел снимки и образцы в поисках патологий, любых признаков повреждений, болезней или врожденных уродств. Однако все, что он видел, выглядело здоровым.

По крайней мере, пока не было разрезано на части.

Главный стол в центре комнаты представлял собой гигантскую пирамиду из законсервированных органов и тканей: печень, разрезанная на фрагменты, желудок, легкое. Большие емкости были заполнены листами кожи, нарезанными так тонко, что слои дермы плавали отдельно друг от друга. Баночек и бутылочек с образцами было так много, что Чжан не знал, куда смотреть в первую очередь, пока не уловил намек на движение. Что-то за прозрачным пластиком сдвинулось, всего на волосок.

Одна из банок грохнулась на пол и раскололась, жидкость хлынула на пол, к ботинкам Чжана. Он в страхе отпрыгнул назад и, возможно, повернулся бы и побежал с криком, если бы в этот момент кто-то не заговорил:

– Пожалуйста, – умолял мягкий шелестящий голос. Он был таким слабым, таким жалким, что Чжан не мог понять, кому он принадлежит – мужчине или женщине. – Помогите. Я должен… закончить эту процедуру, но… у меня нет оборудования.

– Доктор? – тихо позвал Чжан, словно боясь помешать какой-то тонкой операции. – Доктор Течеп?

– У меня осталась только одна… рука, понимаете, и…

Похоже, у доктора не хватило сил договорить.

Осторожно, чтобы не завалить пол образцами и рентгеновскими снимками, чтобы не наступить на то, что вылилось из упавшей банки, Чжан пошел в обход стола, чтобы наконец увидеть доктора. Когда он это сделал…

– О, черт, – сказал он, не удержавшись. – О, черт, нет.

89

Тем временем Плут встретил нового друга.

– Меня зовут Ворчун. – Робот висел вверх ногами под потолком в тесном холодном коридоре серверного отсека, где размещались и обслуживались центральные процессоры Ундины. – Я сам выбрал это имя.

– Мне нравится, – сказал Плут.

Ворчун напоминал краба с десятью ногами, двумя огромными клешнями и дюжиной глаз, закрепленных на шарнирах. Его панцирь был напечатан из белого пластика с блестящим покрытием. Цепляясь за потолок, он то и дело погружал конечность в сервисные панели, проверяя одну за другой технологические схемы Ундины.

– Ищешь что-то конкретное? – спросил Плут.

– Мне нужно найти паразита до того, как он нанесет ощутимый ущерб, – ответил Ворчун. – Найти его и выкорчевать. Признаюсь, было бы очень полезно, если бы я знал, что ищу.

– Это значительно облегчает поиски, – согласился Плут.

– Я, наверное, узнаю его, когда увижу, – предположил Ворчун, но тоном человека, пытающегося убедить себя, а не собеседника.

– Думаю, я знаю кое-что, что может тебе помочь. Если тебе интересно. – Плут подождал, пока робот полностью сконцентрируется на нем, и только после этого продолжил: – Я готов поспорить, что то, от чего вы страдаете, называется василиском. Это своего рода заразное заблуждение. Как будто у вас в голове появляется идея, а затем она меняет ваше поведение. Это может вызвать безумие, одержимость, даже саморазрушение. – Плут покачивался вверх-вниз на своих пластиковых конечностях. – Дерьмово, честно говоря.

– Интересно. Саморазрушение, говоришь? – Ворчун потянулся к панели и вытащил толстый пучок кабелей. Электрический разряд носился по потолку, когда он дергал за кабели, пока не оторвал.

– Полагаю, то, что ты описываешь, можно назвать разновидностью паразита. И ты полагаешь, что наша вера – общая вера всех на борту этого корабля – в то, что мы заражены каким-то паразитом, – это… что? Результат того, что этот василиск охотится на наши умы?

– Именно так.

– Значит, мы заразились заблуждением. В данном случае заблуждением, что мы заразились какой-то коварной инфекцией?

– О, ну…

– Инфекция ввела нас в заблуждение, заставив думать, что мы заражены?

– Хм, – сказал Плут. – Ладно, давай зайдем с другого конца. Допустим, я ошибаюсь, а ты прав. Хорошо? На этом корабле есть какой-то настоящий паразит. Какой-то организм, который может прокладывать себе путь не только в человеческую плоть, но и в электронные внутренности таких машин, как мы. Что-то, что так же счастливо чувствует себя в тостере, как и в толстом кишечнике.

– Да, – отозвался Ворчун. – Теперь ты начинаешь понимать. Я потратил много времени на моделирование и симуляцию, пытаясь определить, что это за животное. Теперь у меня есть некое представление о нем, о его жизненном цикле и возможностях. Даже о том, как оно должно выглядеть.

– Да?

Глазные стебельки Ворчуна изогнулись, пока он не оказался в прямом зрительном контакте с Плутом.

– Да. Что-то вроде металлического червя или личинки. Нечто с отвратительными маленькими зубками, которое извивается внутри тебя. Так глубоко, что его почти невозможно найти, а тем более удалить.

– Это объясняет, почему после двух недель усердных поисков вы так и не смогли обнаружить никаких ощутимых следов этой