Рай-1 - Дэвид Веллингтон

Левая рука болела. Она распухла и пульсировала от плеча до запястья. В кисти она ничего не чувствовала, и это было еще хуже, чем пульсация.

– Объясните мне, – потребовала она. – Объясните мне эти кадры.

У нее были дела поважнее: транспортник и военный корабль, которые неумолимо приближались. Но сейчас она не могла даже думать об этом. Она открыла устройство для воспроизведения голограмм. Видеозапись она просмотрела уже дюжину раз. На ней Паркер стоит на мостике и объясняет ей, что произошло. Пытается разобраться, что за лес вокруг вырос.

– Вот он, – показала она.

Оленю не нужно было смотреть на видео. В конце концов, это он передавал запись на ее терминал. Он наклонил голову к палубе, словно пил воду из прозрачного лесного бассейна. Никакого бассейна, разумеется, не было.

– Как я уже говорил, у меня нет объяснений. Это явно видеозапись голографического изображения. Вы разговаривали с голограммой.

– Это… это невозможно, – настаивала она. – Я видела его. Я была рядом с ним, я… Я прикасалась к нему.

Она была уверена в этом. Она должна была обнять его, или ударить по руке, или просто положить руку ему на плечо в какой-то момент.

Она вспомнила, как он гладил ее по плечам и его руки были… холодными…

– Я прикасалась к нему. Я прикасалась к нему, – повторяла она. – Покажите мне видеозапись с… с… с…

Она попыталась вспомнить, когда это произошло.

Когда он коснулся ее в ответ, и это было так приятно, и они почти говорили о своих отношениях, вели себя по-человечески.

– Покажите мне записи нашего общения. Все, что у вас есть.

Актеон подчинился. По всему мосту появились экраны.

– Думаю, вам следует кое-что знать. На мосту и во всех помещениях установлены проекторы, на капитанском мостике и по всей палубе.

– Что?

– Я могу показать журнал, в котором указано, что эти проекторы были активны во время всех этих зафиксированных случаев.

Один за другим вспыхивали экраны. На экранах было видно, как Паркер прикасается к ее спине.

Зачесывает волосы за ухо. Прикасается к локтю. Она не помнила и половины этих моментов.

– Вы прикасались не к человеку. Вы прикасались к жесткой световой симуляции человека, – сообщил Актеон. – Мне очень жаль. У меня сложилось впечатление, что это не то, что вы хотели услышать.

– Тебе очень жаль. – Петрова повернулась и уставилась на Чжана и Плута. Чжан выглядел таким же растерянным, как и она. Робот был одет в одно из своих зеленых паучьих тел, такое же, как когда он спасал ее от Эвридики. У него не было ни лица, ни тем более выражения.

– Нет, – сказал Чжан. – Я наблюдал за его тренировками. Он постоянно делал подтягивания и… и я видел, как он прислонился к стене и…

Появились экраны, на которых было видно, как Паркер выполняет все эти действия.

А еще экраны демонстрировали записи в журнале, указывающие, когда система жесткого света была активна.

Глаза Чжана расширились. Петрова уставилась на него, желая, чтобы он что-то сказал, но он просто молчал как рыба.

– Голограмма может выглядеть так, будто она тренируется. Это еще ничего. Но она не может… не может…

Она прокрутила в голове все воспоминания, связанные с Паркером. Каждый раз, когда она видела, как он делает что-то, чего не может сделать голограмма…

И ничего не вспоминалось.

– Как это вообще возможно? – спросила она. – Как? Корабль просто… спонтанно сгенерировал голограмму, которая все это время выглядела точно так же, как его мертвый капитан? И даже не удосужился упомянуть об этом факте? Как корабль мог сделать это, даже если бы захотел? Создать голограмму, которая была бы настолько реальной, что обманывала меня все это время?

– Плут что-то говорил о процессорах Актеона, – заметил Чжан. – Что они гораздо мощнее, чем нужно. О, черт, – сказал он, как будто только что вспомнил о чем-то. – Паркер исчез, когда мы снова запустили Актеона. Это произошло в одно и то же время, верно? Потому что для прививки Актеона от василиска нам пришлось использовать всю его вычислительную мощность разом. Значит, у него не осталось ничего для Паркера. Я думаю… Я думаю, может быть, мы удалили Паркера.

– Вот дерьмо, – сказал Плут.

– Вот дерьмо, – повторила вслед за ним Петрова. – И это все, что вы можете сказать? Мы только что потеряли члена команды. Один из трех людей на этом корабле был просто стерт. И все, что вы можете сказать… все, что вы…

– Петрова? – позвал Чжан. – Вы в порядке?

В уголках ее глаз заблестели слезы. Она вытерла их рукой.

– Он был здесь. А теперь его нет. Я не могу… Я не могу принять это. Я не могу в это поверить. Он был здесь. Я видела его, я говорила с ним.

Она нуждалась в нем. Он был так нужен ей, особенно в самом начале. В первые несколько минут после того, как она очнулась, голая и истекающая кровью, в обломках своей криокамеры, она услышала его голос. Она услышала его голос, и это все изменило. Это помогло ей найти в себе силы двигаться, чтобы добраться до безопасного места.

А потом…

– Он спас меня. Он спас меня от Эвридики.

Без Паркера она была бы мертва. Вот только на самом деле это был вовсе не Паркер.

– Зачем ты это сделал? – Она подошла к аватару оленя и посмотрела ему прямо в глаза. Она попыталась схватить его за морду и подтянуть к себе Разумеется, ее рука прошла сквозь голографическую плоть. Ей показалось, что она схватила горсть холодного желатина, и она отдернула руку. – Почему?

– Простите, – сказал ей Актеон. – Это был не я.

– Что, мать твою?! – воскликнула она.

– Я не генерировал голограмму капитана Паркера. Да и не мог. Я находился не в сознании в тот момент, так как был слишком занят перезагрузкой.

– Тогда… кто?

Она обвела взглядом мостик, посмотрела на Чжана и Плута.

Ни один из них не ответил. Ни один из них даже не взглянул на нее.

– Это невыносимо, – произнесла она и убежала.

83

– Давай, сознавайся, – попросил Чжан чуть позже. Когда все успокоилось… ну, не успокоилось. Просто стало тише. – Ты не мог не знать.

Плут не повернулся, чтобы посмотреть на него. Он мог бы создать себе настоящее лицо, но предпочел этого не делать.

– У тебя есть сенсоры, которых нет у нас. У тебя цифровой доступ к системам Актеона. Ты знал.

Робот пожал плечами.

– Ты не отрицаешь.

Наконец Плут повернулся.

– Не отрицаю, – сказал он.