Очень странные миры - Евгений Иванович Филенко

мощный фонарь, да я и без него видел каждый камешек и чувствовал, что не случится ничего дурного. С какой стати? За все время поисков не отмечено было ни одного случая хотя бы легких подвижек горных масс. Это были старинные, успокоившиеся, надежные галереи, потому-то биологи в них и полезли, надеясь расширить свои коллекции амигийской фауны. Я сделал десяток шагов, не более. Подобрал какой-то обломок сталагмита – просто так, без какой-то мысли. Обломок был размером с два моих кулака, в желтых потеках и черных прожилках, так что ничем не выделялся среди каменных осыпей. Мне померещилось, что прожилки образуют какой-то забавный узор… или что-то в этом роде. И тотчас же ожил сигнал тектонической опасности. Вы о таком, верно, и не слыхивали, а наши скафандры специально были оборудованы целым набором дополнительных датчиков, которые делали стойку на любые изменения в окружающей среде. На движение воздуха, на визуальное смещение неподвижных предметов, чуть ли не на аберрации гравитационных полей. Не скрою, сигнал застал меня врасплох. Я стоял, стиснув обломок в кулаке, и пытался сообразить, какого рода опасность мне вдруг ни с того ни с сего принялась угрожать. Камень показался на удивление легким, словно пустотелым, а сигнал все нудил над ухом, и я тоже чувствовал себя совсем невесомым… Потом надоедливый нудеж оборвался, и я подумал, что наконец-то опасность миновала. Вам не приходилось внезапно, необъяснимо отключаться? Терять сознание?

– И довольно часто, – сказал Кратов.

– Это было так, словно опустилась какая-то невидимая шторка… Она укрыла меня непроницаемым колпаком, и я не увидел ничего – только на мгновение почудилось, что в бархатной черноте вспыхнули тусклые размытые звезды…

…Я открыл глаза и обнаружил себя в другом месте. Будто хорошенько выспался после трудного дня. На мне был все тот же скафандр, и он буквально душил меня своей раскаленной тяжестью – вам уже известна амритийская жара, а система терморегуляции почему-то не работала. Да, я был на Амрите, за полторы сотни парсеков от Амиги, от базы, от горной системы с галереями и бесшабашными биологами. Чувствовал себя превосходно. Чертов обломок по-прежнему был у меня в руке, и я выбросил его в траву. Скафандр я потом тоже выбросил. А в то время, досадуя на друзей, что не ко времени решили надо мной подшутить, попытался вызвать руководителя миссии по браслету. Естественно, ничего не вышло. Хотя что значит естественно… ничего нормального в том не было, браслет обязан был работать, надежный, мощный, десантный браслет… я же тогда не знал про свое энергополе… В полном недоумении я приступил к осуществлению программы выживания в условиях экологической неопределенности, поскольку ясно было, что это не Амига, и я не знал, обитаема ли планета. Быстро нашел воду, с помощью химических индикаторов при скафандре выяснил съедобность растительных плодов, установил неагрессивность биосферы – в общем, все, как на аттестационной практике. К слову, мне доводилось попадать и в более сложные ситуации. А вот как-то я влип на Ферре VIII…

– Ферра-Дерьмохлебка! – оживился Кратов. – То еще развлеченьице!

– Она самая… Мои злоключения скоро прервались: к воде вышло стадо амритийских коров-камадхену, погоняемое совершенно голым и дочерна загорелым человеком, который заговорил со мной на хорошем астролинге. Узнав о моей одиссее, он нимало не поразился и, с видимым удобством соорудив из своих конечностей падмасану, погрузился в медитацию. Мои попытки обратить на себя его внимание долгое время терпели неудачу, но так же внезапно он встал и с доброй улыбкой пригласил меня следовать за ним, ибо местное руководство якобы уже поставлено в известность о случившемся. В процессе нашего странствия мне удалось выяснить, что я нахожусь на Амрите, планете торжества духа и еще чего-то… не припомню, как ее здесь титулуют старожилы. Так или иначе, мое изумление росло с каждым шагом и достигло пика к моменту встречи с Палеологом. Он радушно приветствовал меня, но также пережил небольшой стресс (если это понятие применимо к йогинам), когда узнал мое имя. Взаимно удивленные, мы проследовали в местный пункт галактической связи, и там, прямо на бревенчатом полу, состоялся изнурительный сеанс вопросов и ответов. Наконец Палеолог затих в сосредоточенном молчании, а потом весьма тактично, дабы не травмировать мою и без того уже работавшую вразнос психику, намекнул мне, что вот уже много месяцев, как я мертв…

– Все это довольно занятно, – сказал Кратов. – Но уверяю вас, меня не так уж волнует история вашего чудесного воскрешения. То есть, конечно, волнует, но в ксенологическом аспекте, а сама технология представляла бы определенный интерес для специалистов в иных сферах познания. Вы, к сожалению, не слишком обильный источник информации… Что там с камнем?

– При чем здесь камень? – изумился Сафаров.

– Вам не приходило в голову, что он каким-то образом связан с постигшим вас несчастьем?

– С моим несчастьем, – жестко заговорил Сафаров, – связаны лишь моя самонадеянность, безрассудство и несколько месяцев ничем не оправданного везения. Русский «авось» в застарелой клинической форме. И ничего более.

– Несколько месяцев… – задумчиво повторил Кратов. – Согласитесь все же, судьба нечасто разбрасывается вторыми шансами. А такими, как ваш, практически никогда. – Он приподнялся в траве, испытующе глядя на Виктора. – Знаете, идея пересчитать ваши ребра и хромосомы кажется мне весьма заманчивой. С чего бы вдруг именно вам – и второй шанс? Вы не святой, даже не праведник. Простой, как стенка, звездоход… наверняка не самого целомудренного поведения… выпить любите?

Сафаров откликнулся сдержанным смешком.

– Не очень, – сказал он.

– Ну хоть что-то. Я не верю во вторые шансы.

– А верите единственно в научную картину мира, – промолвил Сафаров, – и инопланетных шпионов. Как скоро вы способны разоблачить шпиона, Консул?

– Хорошо подготовленного? – уточнил Кратов. – Никогда. Ну, за пару лет. Наспех обученного и зараженного универсальным комплексом «авось» – моментально. Буквально на днях… – Он подумал, стоит ли поведать Виктору о Лилелланк, хотя бы иносказательно, и решил, что ни к чему. – Сами посудите. Шпион – на Амрите? Да еще в облике погибшего звездохода, о котором помнят все потребители новостных каналов?! Каким нужно быть самонадеянным идиотом… Ах да, вы, кажется, упоминали давеча это свойство вашей личности.

Сафаров задумчиво произнес:

– Висит на высоком дубу сундук, а в нем жизнь Кощеева…

– Хотя мы ничего и не добились друг от друга, – заключил Кратов, – определенное мнение о вас я уже составил. Давайте отложим наш разговор на некоторое время. Мне кажется, у этой истории будет счастливый конец. Спокойно живите в своей