Джеймс Блиш - Города в полете

Впрочем, если даже Бойл Уорнер и улучил момент, чтобы задать свой вопрос, ответа Крису услышать не довелось.

Фрэнк Лутц никогда не заставлял томиться в приемной людей, пришедших к нему по делу. Он считал это непрактичным и время посетителей ценил почти столько же, сколько свое собственное. Не столь уж многое в своей деятельности он считал нужным держать в секрете, особенно теперь, когда тем, кто мог бы составить ему оппозицию, некуда было бежать. Чтобы напомнить людям, кто здесь хозяин, Лутц время от времени заставлял ждать мэра, но все остальные входили и выходили свободно.

Доктор Уорнер и Крис присели на задней скамье — совещания Лутца проводились в бывшем зале суда — и терпеливо ждали момента, когда им удастся приблизиться к подножию стола управляющего. Астроном слегка задремал: другие дела Фрэнка Лутца его не интересовали, да и слух его вполне соответствовал преклонному возрасту. Но к Крису в полной мере вернулось ощущение личной угрозы, возникшее при первой встрече с Фрэнком Лутцем, до предела обостряя как слух, так и любопытство.

— Мы не в том положении, чтобы выжидать, — говорил управляющий. — Этот город огромен — самый большой из всех — и он предлагает нам честную сделку. Когда мы в следующий раз встретимся с ними, они могут оказаться менее любезными, особенно, если мы сейчас станем морочить им голову. Я собираюсь говорить с ними начистоту.

— Но что им нужно? — спросил кто-то. Крис вытянул шею, однако не узнал говорившего. Большинство советников Лутца были непримечательными ничтожествами. Они во всем уступали головорезам Тила Хаггинса.

— Чтобы мы сделали поворот. Они проанализировали наш курс, и оказалось, что мы направляемся в ту область пространства, которую они застолбили задолго до нашего появления. Но это, позволю себе подчеркнуть, только к лучшему. Они провели предварительную разведку этой области, а мы нет. Для н а с, пока мы не приобрели достаточно опыта, весь космос одинаков. Более тот, в числе прочего они предлагают в качестве платы новый курс, который, по их словам, приведет нас к скоплению звезд, недавно заселенному, где есть железо, и где, весьма вероятно, работы для нас будет вволю.

— Это о н и так говорят.

— И я им верю, — резко оборвал Лутц. — Все, что говорилось мне, передавалось в открытом эфире с помощью передатчика Дирака. Полицейские слышали каждое слово, и не только здесь, но и по всей вселенной, везде, где есть приемники Дирака. Как бы значительны они не были, они не осмелятся пойти на надувательство в столь открытом контракте. Меня заботит только один вопрос, какую цену запросить?

Он опустил взгляд и уставился в какую-то точку на столе. Похоже, предложений ни у кого не было. Наконец Лутц вновь поднял глаза и холодно улыбнулся.

— Я думал о нескольких вариантах, но больше всего мне нравится следующий: они могут помочь нам пополнить запасы. У нас не хватит провианта, чтобы достичь указанного ими скопления. Я рассчитывал, что мы опустимся на какую-нибудь планету гораздо раньше — но они этого не знают, и я не собираюсь сообщать им об этом.

— Они догадаются, когда ты попросишь провиант, Фрэнк.

— Я не такой идиот. Неужели ты думаешь, что какой-нибудь город-бродяга может купить еду за л ю б у ю цену? С тем же успехом можно пытаться достать кислород или деньги. Я собираюсь попросить их снабдить нас кое-каким оборудованием или чем-нибудь в этом роде, неважно чем, и двумя-тремя техниками для его эксплуатации и обслуживания. А в качестве свидетельства честности намерений, я предложу за этих специалистов большую партию наших людей — людей, нам не нужных. Которых окажется не так уж много, чтобы у города т а к о г о размера возникли трудности с их приемом. Но мы избавимся от тех лишних ртов, которые помешали бы нам достичь звездных систем, полных железа, предложенных Амальфи. О продуктах и упоминания не будет. Всего лишь обычный обмен персоналом в соответствии со стандартным для бродячих городов «правилом предусмотрительности».

Последовало долгое уважительное молчание. Даже Крис был вынужден признать гениальность этого плана, — в той мере, в какой он его понял. Фрэнк Лутц улыбнулся и добавил:

— Таким образом мы избавимся от всех этих бесполезных бродяг и крестьян, которых пришлось взять на борт из-за закона о принудительной вербовке. Полиция ни о чем не догадается, и Амальфи тоже; у них должно быть достаточно еды и, кстати, лекарств, чтобы содержать экипаж более чем в миллион человек. Им принять еще триста деревенских мужиков все равно, что проглотить таблетку аспирина, и наверняка они сочтут эту сделку честной, отдав всего машину и пару технарей, которые им не нужны. Самое красивое здесь то, что она, возможно, и н а с а м о м д е л е честная. Тут я перехожу к следующему соображению…

Но Крис не остался, чтобы выслушать следующее соображение. Бросив последний печальный взгляд на дремлющего астронома, который так хорошо к нему относился, он тихонько, как и подобало браконьеру, выбрался из зала заседаний и помчался в свое убежище.

На эту нору Крис наткнулся случайно. Расположенная в каком-то складе на окраине города, она находилась в глубине гигантской груды тяжелых ящиков, очевидно сдвинувшихся в первые минуты взлета и образовавших громадный и запутанный трехмерный лабиринт, не обозначенный ни на одной карге города. Проделав карманным ножом дыру в стенке одного из ящиков, Крис обнаружил, что там находится горное оборудование. В остальных, видимо, было то же самое, поскольку на них на всех стоял один и тот же трафаретный кодовый номер. Скорее всего, подумал он, ящики не станут разбирать, пока Скрэнтон не опустится на какую-нибудь планету; в полете городу негде вести горные работы.

Крис мог не покидать свою нору, во всяком случае, в ближайшее время. На складе имелся туалет, которым, похоже, никто не пользовался; и конечно же, оборудование никто не охранял — кто станет красть тяжелые машины, и куда с ними бежать? Если он будет осторожен и не устроит своими свечами пожар — в норе, достаточно хорошо продуваемой через лабиринт, всегда стояла кромешная тьма — то наверняка продержится, пока не кончится еда. После этого ему придется рисковать… но у него уже есть опыт браконьера.

Однако в его планах совсем не предусматривался посетитель.

Крис услышал в отдалении звук шагов и сразу задул свечу. Возможно, это лишь случайно забредший человек или всего-навсего заблудившийся ребенок. На худой конец, еще один бедолага скрывается от Лутцевской идеи торговли людьми. Среди наваленных ящиков образовалось множество нор, а путь к норе Криса был настолько сложен, что они вдвоем могли бы неделями жить в этой груде, не встречаясь друг с другом.

Но когда Крис прислушался к тихо приближающимся шагам, его сердце упало. Незнакомец преодолевал лабиринт, не сделав ни одного ошибочного поворота, не говоря уже о шумном беспорядочном блуждании.

Кто-то знал о тайнике Криса и теперь искал его.

Шаги стали громче, замедлились и стихли. Теперь Крис отчетливо различал чье-то дыхание.

Затем ему прямо в лицо ударил луч карманного фонарика.

— Черт, Крис. Зажги свет, а?

Это был голос Фрэда Хэскинса. Злость и облегчение одновременно нахлынули на Криса. Этот верзила был его лучшим другом и почти что тезкой — ведь в конце концов, Фрэдли О. Хэскинс звучит ничуть не лучше, чем Криспин де Форд — но этот удар света в лицо выглядел как предательство.

— У меня только свечи. Если ты поставишь фонарик на торец, мне не надо будет возиться.

— О'кей. — Хэскинс уселся на пол, поставив фонарик на небольшой ящик, служивший Крису столом. Импровизированная лампа отбрасывала круг света на доски над головой. — А теперь позволь спросить тебя, чем ты, скажи на милость, занимаешься?

— Прячусь, — угрюмо ответил Крис.

— Это я вижу. Я вычислил это место сразу же, — как только увидел, что ты таскаешь сюда книги. Мне, положим, и пригодились эти прятки — просто как тренировка, — на чужой планете все понадобится. А вот зачем это тебе? Ты что, н е х о ч е ш ь, чтобы тебя переправили в большой город?

— Нет, не хочу. Я не могу, конечно, сказать, что Скрэнтон стал для меня домом. Я его ненавижу. И хотел бы оказаться в своем настоящем доме, на Земле. Но Фрэд, я не хочу быть похищенным второй раз, пройти все заново на борту неизвестного города, и, в конце концов, понять, что я ненавижу его еще больше, чем Скрэнтон. Я не хочу служить предметом обмена, как… как бочка с металлоломом.

— Ну что ж, возможно, мне не следует тебя за это винить, хотя это обычная процедура для городов-бродяг, и Лутц не сам до нее додумался. Ты знаешь, откуда взялось «правило предусмотрительности»?

— Нет.

— Этот обмен игроками был в ходу между бейсбольными командами. Видишь, какое оно старое — ему больше тысячи лет. А закон о контрактах, который его санкционирует, еще старше, бог весть на сколько.