Странники Одиннадцати Пространств. Кажущееся величие - Александра Алексеевна Василевская

знает, на что сейчас способны эти машины. Как их могли усовершенствовать?

– Да по-всякому, – сквозь зубы цедит Джекс. – Могли из этих уродских солонок ещё и шпионов наделать… могли успеть, гадюки!

– Но если это дело паукрабских роботов, тогда почему нами заинтересовались орхги? – спрашивает Витс. – Паукрабы очень недолюбливают орхгов и не позволили бы им разжиться такой добычей, как мы.

– А это мысль, – соглашается Силмак. – Стойте! А может, у нас просто где-то жучок? Почему мы об этом-то в первую очередь не подумали? Это же прямо на поверхности!

– Уж слишком глубина привлекательна, – смеётся Стив. – Хорошо, давайте искать жучок.

– Сейчас просканирую корабль, – сообщает Джекс и замирает. – Так… долго искать не пришлось. Витс, скажи, у тебя не жужжит временами в левом ухе?

– Н-н-нет, – заикается землянин.

– Значит, установили качественно. Прямо у самой барабанной перепонки, молодцы.

– Чт-то? К-как? Что же т-теперь делать? Оп-перация? Н-наркоз?

– Нет, тут наркоз не нужен. У кого туит?

– Держи, забыл тогда отдать, – отзывается Райтлет и вручает Джексу универсальный инструмент.

– Витс, стой спокойно, не дёргайся… готово!

– Тонкая, однако, работа, – восхищённо произносит Яарвокс, рассматривая крошечный приборчик.

– К-как мне его м-могли вжив-вить т-так, чтоб-бы я н-не зам-метил? – в ужасе шепчет Витс.

– Да легко. Это ещё не самое страшное, что тебе могли вживить.

– А вдруг что-т-то ещё есть?

– Ничего нет, я тебя уже несколько раз просканировал, – уверяет Джекс.

– Слышьте, может, ну его на хрен, не будем тянуть? Выкинем этот жучок к едрене матери, и всё? – высказывается Накет.

– Тц-тц, а как же легенда? – цыкает Сэн. – Если мы выбросим жучок, Император тут же догадается, что его надули!

– Верно, – соглашается Стив. – Выкинем жучок тогда, когда тримперцы поймут, что мы не с ними – а рано или поздно это произойдёт. При наилучшем раскладе мы спокойно доберёмся до Императора, разберёмся с ним, и найдут нас после этого паукрабы, при наихудшем – Хргрт’Экта всё-таки сообразит, что к чему, и натравит на нас своих солдафонов. Побережём пока это изящное устройство. Когда настанет подходящее время, можно будет из саморга сделать небольшой кораблик и засунуть туда жучок. Вот такой я придумал классный отвлекающий манёвр! Стефан, ты ведь точно выходишь на Кибервирте?

– О, да! – отвечает Стефан. – Я мог бы вам помочь, конечно, но меня так достала борьба за мир и справедливость на Земле, что уже воротит от всего этого. Сколько времени потратил зря. Считайте меня конченым эгоистом, но я хочу спокойно отдохнуть на родной Фордокс-Приме. Хочу растянуться на травке, попить пивка и забыть вообще обо всём на свете.

– Конченый эгоист – это тот, кто заставляет всех вокруг жить так же, как он, – реагирует Айзел. – Так что ты, хм, не конченый эгоист.

– Хорошо, я к чему веду, – вновь вступает Стив. – Стефан, мы позаимствуем саморг из твоей каюты?

– Конечно-конечно! Я не передумал. Закажу на Кибервирте звездолёт и сразу полечу домой.

– Отлично. Тогда пойдём разбирать твою каюту.

Вскоре команда сооружает изящный звездолёт явно не тримперского образца, на борту которого нет ни одной живой души, но виртуально присутствует Витс в виде жучка. Корабль с жучком переносят в грузовой отсек, где он должен будет дождаться своего звёздного – или, скорее, межзвёздного – часа.

– А вот и Кибервирт, – объявляет Карл, взглянув на экран планетарного просвета.

– Моя вторая родина, – улыбается Джекс. – Царство кремния, стали и электронного разума!

У некоторых органических существ бытует странное мнение: мир, населённый роботами и прочими машинами, обязан выглядеть постапокалиптически. Чёрная от дыма атмосфера, голый серый грунт, покрытая тонким слоем машинного масла вода. Городские здания исключительно правильных геометрических форм, улицы – неизменно прямые. На такую планету заказан вход любым органическим существам. Даже если кто-то органический и достигнет поверхности планеты, последним, что он услышит, будет дребезжащее «УНИЧТОЖИТЬ!» или «УДАЛИТЬ!».

Но настоящий мир роботов, Кибервирт, совсем не такой. Это красивая планета аметистового цвета с жёлтой атмосферой и морями из раствора малахитового зелёного вместо воды. На суше цветёт множество растений, которые по ночам светятся, бегают всякие причудливые зверюшки: сурок-ржавчинник, напоминающий шнырявку масляк, грузный батареход с затейливым спинным парусом, двуглавый и шестиногий всюдугляд, тонкошеий маслопьюн с привычками муравьеда. В растворе малахитового зелёного плавают не только роботы, но и черлинии – забавные рыбки, которые умеют выделять чернила, подобно земным кальмарам и осьминогам. В воздухе порхают крошечные насекомоподобные тысячекрылы и громадные девятикрылые варавры, которых издалека можно принять за дирижабли. Города, равномерно распределённые по планете, отнюдь не мрачны и не прямолинейны. Напротив, местные здания изящны и выдержаны в светлых тонах. Лишь изредка на планете можно увидеть угнетающие горы обломков, но их создают не местные жители, а злобные орхги и их подданные. Так они подчёркивают свою власть, время от времени обстреливая города. Но, несмотря на это, жители городов Кибервирта не слишком-то боятся тримперцев. И вовсе не потому, что у машин нет эмоций (ещё один глупый предрассудок!). Без эмоций невозможна никакая разумная мысль и деятельность, и потому роботы прекрасно знают, что такое радость, печаль, удивление, гнев… и тот же страх. Кремниевый разум отличается от органического в другом отношении. Так, роботы видят в каждой вещи сразу весь её потенциал, но находят гораздо больше способов применять её во благо, чем во зло. Даже в орхгских облаках смерти роботы видят больше хорошего, чем плохого. Ведь в неработающем состоянии это страшное оружие представляет собой, по сути, систему труб, баков и распылителей радиоактивных реагентов. С помощью труб, например, можно передавать масло, воду и другие жидкости, а в баках можно их хранить. Если приделать к концам трубы линзы, вообще можно сделать телескоп или микроскоп. Опасные радиоактивные реагенты с помощью несложных химических реакций в специальных лабораторных условиях можно превратить в безобидные и даже полезные вещества. Ну, а распылителями удобно поливать цветы. Зачем, спрашивается, с помощью всего этого уничтожать население целых планет? С одной стороны, эта особенность мышления спасла роботов от полного истребления тримперцами, с другой – стоила жизни великому множеству невинных белых путников. Роботы с одинаковым воодушевлением работают и над навигаторами мирных путешественников, и над ужасным тримперским оружием… ведь разумные машины убеждены, что заказчики смертоносных орудий одумаются и не станут использовать все эти лазеры и расщепители в дурных целях. Роботы просто считают, что все разумные органические существа так же умны и дальновидны, как они сами.

Конечно, у кремниевого и органического разума есть и другие отличия. Логика роботов железна во всех смыслах, и каждый шаг они в буквальном смысле просчитывают. Если робот рассчитал, что вероятность благоприятного исхода у какого-то действия