Адмирал Империи – 52 - Дмитрий Николаевич Коровников

На мгновение между ними возникла та особая связь, которая существовала в прежние годы. Но Доминика почувствовала внутреннее сопротивление. Образ контр-адмирала Василькова, тут же всплыл в ее памяти — а за ним сразу горечь его предательства. Она не была готова снова открыться, снова стать уязвимой.

Словно почувствовав её сомнения, Дессе отступил на шаг, возвращая разговору официальный тон:

— Вице-адмирал Кантор, я полностью поддерживаю ваши решения относительно командного состава дивизии. Я лишь прошу вас не забывать, что Северный космический флот — это не просто боевые единицы, а люди. И доверие этих людей — ваш главный ресурс как командира.

— Я понимаю, господин адмирал, — ответила Доминика, также возвращаясь к формальностям. — И я оправдаю ваше доверие.

Дессе кивнул и взял со стола планшет:

— В таком случае, перейдем к оперативным вопросам. Появились обновленные данные о составе флота Грауса и предполагаемом времени его прибытия.

Следующие полчаса они обсуждали детали предстоящей операции, анализировали возможные тактические решения противника, корректировали позиции дивизий. Разговор вернулся в безопасное русло профессиональных тем, но что-то изменилось в атмосфере между ними. Невидимая стена, выросшая за годы отчуждения, стала чуть тоньше.

Когда совещание завершилось, и Доминика направилась к выходу, Дессе окликнул её:

— Доминика, — она обернулась, и он продолжил: — Когда всё это закончится… когда мы разберемся с Граусом и восстановим порядок в Империи… возможно, нам стоит вернуться к разговору. О нас.

Девушка замерла на пороге. Её лицо оставалось бесстрастным, но в глазах мелькнуло что-то, похожее на надежду.

— Возможно, Павел Петрович, — ответила она. — Если мы доживем до этого момента.

С этими словами она отдала честь и покинула каюту, унося с собой смешанные чувства — решимость доказать свою состоятельность как командира, благодарность за поддержку Дессе и зарождающуюся надежду на то, что после всех войн и потерь, после всей боли и предательств, у неё все еще может быть будущее. И, возможно, это будущее снова будет связано с человеком, который всегда возвращался за ней, даже когда казалось, что надежды нет.

Она направилась к шаттлу, чтобы вернуться на «Звезду Эгера»…

Глава 3

Бронированные двери ангарного комплекса Кронштадта с тихим шипением разошлись, пропуская бригадного адмирала Николая Станиславовича Лисовского. Металлические створы толщиной в два человеческих роста, способные выдержать прямое попадание крейсерского орудия, плавно ушли в стены, словно приветствуя старшего офицера. Огромное пространство внутреннего дока, в обычное время полное технического персонала и грузовых механизмов, сегодня было необычно пустынным и тихим. Гулкое эхо шагов Лисовского отражалось от высоких сводов ангара, создавая иллюзию присутствия невидимой свиты.

Вернее, не совсем пустынным — в центре главного погрузочного терминала, словно драгоценности какого-то космического великана, высились массивные контейнеры из сверхпрочного сплава. Сто тридцать металлических коробов, каждый размером с небольшой жилой модуль, покоились на гравитационных платформах, готовые к погрузке на транспорты. Тусклое освещение ангара отражалось от полированных поверхностей, создавая вокруг контейнеров слабое сияние, будто они обладали собственной внутренней энергией.

Имперская казна. Миллионы бриллиантовых, рубиновых и изумрудных империалов, основа экономики Российской Империи и ключ к власти над ней.

Лисовский на мгновение замер, осознавая масштаб ответственности, возложенной на его плечи. Он провел пальцами по орденской планке на левой стороне кителя — нервный жест, от которого не мог избавиться с кадетских времен. Эвакуация таких ценностей — задача, которую в мирное время доверили бы не меньше чем дивизии. Но сейчас, когда космофлот готовился к сражению с превосходящими силами Грауса, в распоряжении Лисовского было всего четыре корабля. Четыре вымпела против всех возможных угроз.

— Господин бригадный адмирал, процесс погрузки идет по графику, — обратился к нему подошедший офицер логистической службы, майор с усталым, но сосредоточенным лицом человека, не спавшего уже вечность. — Первая партия контейнеров уже на борту транспорта «Иртыш». Через три часа все будет готово к отправлению. Мы удвоили число гравитационных захватов для ускорения процесса.

— Отлично, майор, — кивнул Лисовский, не отрывая взгляда от контейнеров. Они казались одновременно и величественными, и уязвимыми — как сама Российская Империя в эти смутные времена. — Проконтролируйте лично фиксацию груза. Никаких смещений во время перехода. Я хочу, чтобы каждый контейнер был закреплен двойной системой магнитных замков.

— Будет исполнено, — офицер отдал честь и вернулся к руководству процессом погрузки.

Лисовский еще раз окинул взглядом ангар, и его рука невольно потянулась потереть левое плечо, где под тканью адмиральского кителя скрывалась недавно полученная рана. Тупая боль напомнила о боях у Новой Москвы-3, о том страшном дне, когда стало ясно, что Демид Зубов предал их всех. День, который разделил жизнь Лисовского на «до» и «после», как разделил он историю Северного флота.

Николай Станиславович как раз именно в тот момент и был тем заместителем Зубова по эскадре, состоящей из 1-й и 2-ой «ударных» дивизии, которого тот так лихо обвел вокруг пальца, приказав кораблям находиться в режиме молчания все то время, пока остальной флот изнывал под огнем батарей столичной планеты…

С тех дней тень Зубова неотступно следовала за Лисовским, как проклятие или невыплаченный долг. Он чувствовал это в косых взглядах офицеров, в молчаливом напряжении, возникавшем при его появлении, в холодной сдержанности самого Дессе. Его не обвиняли открыто — напротив, официально отмечали верность присяге и мужество в бою. Но недоверие витало в воздухе, как невидимый, но ощутимый ядовитый газ. «Что он знал о планах Зубова?» — словно шептали они за его спиной.

И вот теперь — это назначение. В любое другое время конвоирование казны было бы почетной миссией, доверием высшего порядка. Но не сейчас, не когда решалась судьба Северного космофлота. Не когда каждый опытный командир был на счету в предстоящем сражении. Для Лисовского это явно означало одно — Дессе не доверяет ему настолько, что убирает его с сектора битвы, поручая задачу, которую мог бы выполнить любой компетентный капитан. Или, может быть, что еще хуже, это своеобразная ссылка, способ избавиться от офицера, чье присутствие было постоянным напоминанием о предательстве Зубова.

— Мрачные мысли, бригадный адмирал? — раздался за спиной Лисовского знакомый голос, в котором стальные нотки опытного командира смешивались с хрипотцой человека, слишком долго отдававшего приказы.

Николай Станиславович резко обернулся, чувствуя, как учащается пульс. Перед ним стоял сам Павел Петрович Дессе, как всегда подтянутый и собранный. «Северный Лис», как называли его в кают-компаниях флота, выглядел уставшим, но решительным, как человек, готовый к последнему бою. Лисовский вытянулся по