Последняя тайна Консорциума. Том 1 - Михаил Винников

Я начну издалека. Вы, должно быть, обратили внимание, что люди на планете, по крайней мере в трущобах, немного странные?

— Непропорциональные, — закивала Юми. — Ненамного, но опытному глазу заметно.

— Опытному глазу?

— Я художница. А художнику нужно знать анатомию.

— Обязательно, — улыбнулся Вольфрам. — Замечательное у вас хобби.

— Эм… это не хобби. Я профессиональная художница, — Юми выделила голосом слово. — Неплохо этим зарабатываю.

«Ну не могла не похвастаться» — с усмешкой подумал Виктор.

— Если люди готовы платить, чтобы насладиться вашим творчеством — то это успех.

Виктор как раз в этот момент хотел отпить гадости, и вместо смеха забулькал в кружку. Едва не облился.

— Я покажу, над чем сейчас работаю, — засуетилась Юми.

— Лучше не надо, — усмехнулся Виктор.

— Позвольте, я сперва закончу рассказ, — попросил Вольфрам. — Но потом — обязательно.

Юми аж засветилась. Вольфрам поставил два локтя на стол, сплёл пальцы и начал рассказ.

— Человек как биологический вид, как хомо сапиенс, сформировался в результате эволюции в определенном, довольно узком диапазоне условий. И когда развитие цивилизации потребовало колонизировать другие миры, оказалось, что они для него не подходят. В большей или меньшей степени, но условия рознятся, и нигде не будет второй Старой Земли. Проблему… относительно успешно купировали разными способами, как правило техническими.

— Терраформирование? — спросила Юми.

— В том числе. Но это не было панацеей. И тогда ученые, несколько коллективов независимо друг от друга, стали разрабатывать медикаментозную терапию для ускорения адаптации.

— Решили ускорить эволюцию? — предположил Виктор.

— Эволюция работает совсем не так, — покачал головой Вольфрам. — Лучше понимать это как узконаправленные мутации.

— Мутации?.. — забеспокоилась Юми. — А потом что-то пошло не так, не сработало как надо, и просто ударило по здоровью людей? Сделало их, ну… мутантами?

— Вы не только очаровательны, но и умны. Мутации оказались… трудноуправляемы. Все участники и добровольцы пожалели, что согласились. Но эффект сохраняется даже спустя несколько поколений.

Юми отвела глаза. Виктор поморщился и отхлебнул остывшей гадости из кружки.

— Жаль, что всё так вышло, — вздохнула девушка. — Что не получилось.

— Не все так думали, — помрачнел Вольфрам. — Опасения высказывались в основном насчет успеха проекта. Существовала гипотеза, что направленная мутация закрепится в геноме и со временем приведет к образованию нового подвида хомо сапиенс. Который, с течением времени, может утратить генетическую совместимость с исходным. А это катастрофа.

— Всё так плохо? — осторожно спросила Юми.

— Всё ужасно, — вздохнул Вольфрам. — Представьте, что рядом с вами живут другие люди. Они дышат таким же воздухом, потребляют те же ресурсы. Но они — не вы, они другие.

— Это называется расизм, — заметил Виктор.

— Это гораздо хуже, — отрезал Вольфрам. — «Расизм» — это когда ты не любишь человека за то, что у него кожа другого цвета. А потом твой сын женится на его дочери, и ты со счастливой улыбкой нянчишь внуков. Но если новый подвид человека генетически не совместим с исходным, никаких внуков не будет. Потому что вы принципиально другие. У вас не может быть совместного будущего. Но вы потребляете одни и те же ресурсы…

«А тема его задевает,» — подумал Виктор. — «Вон как заговорил, позабыл культуру». А вслух сказал:

— И, рано или поздно, встанет вопрос: «если мы разные, то зачем делиться?».

Он попробовал отхлебнуть из кружки, но гадость предательски закончилась.

— Вот именно, — кивнул Вольфрам. — Человечество и так разобщено сверх всякой меры.

— Так было до открытия маяков, — заметил Виктор.

На самом деле он не сильно любил умничать, но разговоры «в одни ворота» немного раздражали.

— А что изменили маяки? — спросил Вольфрам и пробарабанил пальцами по столу. — Сколько вы видели планет? Настоящих, по которым можно без скафандра ходить.

— Две, — ответил Виктор.

— Ну, если выкинуть все луны и астероиды… — задумалась Юми. — Тогда тоже две. Эта вторая была.

— Серьезно? — не поверил Виктор.

— Горючее денег стоит, — проворчала Юми. — Я не могу просто так лететь куда хочу. А все заказы в основном на мелкие луны, вроде тех армкорповских шахт где мы с тобой были.

— А на планету только один раз повезло?

— Нет. Я туда летала на экскурсию, еще когда корабля не было. Хотела посмотреть на настоящий лес. Фотографии в сети — это не то. Живьём увидеть настоящее дерево, а не кустик в кадке…

Художница прикрыла глаза, явно вспоминая что-то приятное.

— А куда летали? — уточнил Вольфрам.

— Луара-2.

— Красивое место. Но самый лучший лес — это Фудзин. Весной или осенью.

— А ты там был?

— Много раз.

— Я фотографии видела. Но туда лететь далеко. Прыжков пять или шесть…

— Вы же с Хаба-3? Оттуда семь.

— Ой, — помрачнела Юми. — Ну тогда точно не судьба…

— Давайте вернемся к теме, — предложил Виктор.

Он встал из-за стола и направился к кухонным шкафам за новой порцией гадости.

— Согласен, — улыбнулся Вольфрам. — О чем мы там говорили?

Посмотрел на свои руки, будто пересчитывая их, выбрал одну и многозначительно указал пальцем в потолок:

— Итак… почему у меня четыре руки?

Юми сразу же забыла про стоимость горючего и уставилась на него. Даже наклонилась вперед через стол.

— Как я уже говорил, проектов по «направленным мутациям» было несколько. Мне известно четыре. Только один из них успел перейти в стадию широкомасштабных испытаний. Результат вы видели.

— А остальные три? — спросила Юми.

— Были прекращены на очень ранней стадии. Я знаю, вы слышали про «Отдел Рекламаций»…

— Даже так? — удивился Виктор.

Он как раз возвращался к столу с кружкой свежезаваренной гадости.

— «Технология, опасная для человечества», — вздохнул Вольфрам. — «Отдел» просто не мог не вмешаться.

— И, думаю, они не стеснялись в средствах.

— А я не думаю, я знаю.

— Ты их видел? — спросила Юми. — Этих… террористов? Ну, «Отдел».

— Да. Вот так же как тебя сейчас.

— На одном из тех трёх проектов? И поэтому ты так много о них знаешь?

— Вы очень проницательны, капитан, — улыбнулся Вольфрам.

Виктор присел на краешек стола. При 0,2G можно было и постоять, но рефлексы никуда не денешь.