В шаге от бездны - Дмитрий Михайлович Гаркушенко

в помещение, похожее на склад, усадили на жёсткие стулья и стали задавать вопросы.

– На вас была форма правительственных войск?

– Нет. Обычная куртка и штаны. Янис переоделся в гражданское, когда мы бросили машину. Так всё же безопаснее.

– К вам отнеслись с подозрением?

– Никакой враждебности не было. Подозрение и осторожность, да. Это легко понять, чужаки всегда вызывают недоверие. Я рассказал им, что ищу сына, назвал его имя. Пожилой мужчина, молча стоявший в углу комнаты, еле заметно кивнул одному парню и тот вышел. Тогда я подумал – хороший знак. Вслух спросил, был ли он здесь, слышали ли они это имя. Улыбнувшись, всё тот же человек мягко произнёс «терпение, потерпите». Нам предложили воды. Мы бы и от пищи не отказались, но пока довольствовались только водой. Я поинтересовался есть ли тут военные, Сопротивление. Мне утвердительно кивнули в ответ. Надежда и страх сковали мне сердце, если сын тут… Боже… Это было бы невероятно. Я отгонял мысли, что могу потерпеть неудачу. Боялся услышать фразу " вашего сына в монастыре нет". Больше искать его было негде. Это конец, и я это понимал.

   Вскоре вернулся гонец, нас повели по коридорам и переходам монастыря и привели в слабо освещённую комнату, вернее, пещеру. Большая часть Юнхэгуна вырублена в скале. Страшно представить, сколько же труда было вбухано во всё это строительство. Я увидел стоящие в ряд койки… на одной лежал мой сын.

  Хорошо помню, как облегчённо выдохнул Янис, как хлопал меня по спине. Помню улыбку на лице того старика – его звали мистер Пэн. Я справился. Не смотря, ни на что. Смог. Столько времени, столько безумных, нелепых случайностей и чертовского везенья и вот передо мной мой сын. На руке белая повязка, штанина разрезана, и нога забинтована, но в остальном… Здесь, жив!

Тут бы в моей истории можно было бы поставить точку. Цель достигнута, все счастливы, опускается занавес… но не мы решали свою судьбу в те дни. Силы, что выше человеческих не хотели упускать возможности поиграть нашими жизнями, а может быть и душами. На самом деле развязка была впереди. Короткая, безумно тяжёлая… горькая.

Не смогу описать вам чувства и эмоции, что я испытал, общаясь с сыном, которого не видел долгие месяцы. Поверьте, слёз было немало и у меня, и у него. Он так вообще посчитал моё появление бредом и наваждением, вызванным лекарствами, которые ему давали. Первые минуты он и рта раскрыть не мог от изумления, а потом, клянусь вам, попросил его ущипнуть.

Том прерывается. Поправляет очки. Сокрушённо вздыхает.

– С того дня я почему-то постоянно ломаю голову, как мы смогли бы вернуться домой. Я имею в виду ту часть плана, которую мы с Янисом никогда не обсуждали. Возвращение. Реально ли это было? Получилось бы? Иногда это кажется мне очень важным, найти ответ. Порой я ловлю себя на мысли, точнее, чувствую, что хочется прийти к выводу, что не смогли бы.  Ушли из монастыря, но домой не вернулись. Все… Жена говорит мне, что таким образом я хочу найти утешение. Повод сказать себе «успокойся, судьба уже всё за нас решила, не в тот день, не там, но Джейк всё равно бы не вернулся домой», а с ним и ты, добавляет она. Утешение, горькая пилюля под названием «не получилось бы». Может, от этого мне легче. Её там не было…

  И если подобные рассуждения успокаивают возбуждённый мозг, даруют на секунду облегчение, то другая вещь не даёт мне покоя никогда, раз за разом заставляя испытывать чувство вины. Я виню себя, понимаете?

– За что?

– За смерти тех людей.

– Но Лучевое оружие…

– Да, не спорю… Не только оно, в Юнхэгун пришла смерть до него. Метрополия. Сопротивление. Это всё равно случилось бы. Череда событий. Я понимаю. Но мне не легче. Первые выстрелы и первые жертвы случились до прихода 102 полка и до разрушительной ударной волны.

– Как это произошло?

– Я не слышал и не видел, как разгорелся спор. Мы с Джейком остались вдвоём, остальные ушли. Нам столько всего хотелось рассказать друг другу. Уже наступил вечер, а я всё сидел у его кровати и болтал о своих приключениях. Янис был там, среди "друзей".  Эти мальчишки не очень уютно чувствовали себя в Юнхэгуне. Их командир, не помню его имени, ждал когда такие, как мой сын, тяжело раненые смогут передвигаться самостоятельно. Тогда они ушли бы. У них даже оружие забрали. Разрешили остаться, но не поддерживали. Дали кров и пищу, относительную безопасность, передышку, но не разделяли их взглядов, не сочувствовали. Им претило такое отношение, они привыкли к другому. А тут какие-то фермеры… Ставят условия. Одни очерствели. Часть были истинные фанатики. Те, что яро верили в свою правоту. Людей, не примкнувших к ним, они считали такими же врагами, как и граждан Метрополии. До нашего появления, послужившего катализатором последующих событий, они терпели, терпели гражданских, по сути спасавших их, только кто в этом признается…Тот спор разгорелся на фоне усталости одних и ярости других. Конечно же, Янису задавали вопросы. Он честно отвечал. Ведь эти люди сражались рядом с ним. Как я понял Янис бесхитростно признался, что его война закончилась, что он пришёл помогать мне и мы хотим забрать Джейка. Что для него и моего сына всё кончено. Хватит. Другие могут поступать как им заблагорассудится.

 Естественно, многим это не понравилось, такое признание, да ещё и в таких условиях. Я не видел, что там произошло. Потасовка, ругань, угрозы… Наверное, всё вместе. Не будь среди тех бойцов горстки здравомыслящих, меня бы здесь точно не было.

 Янис не на шутку испугался. Прибежал к нам. Выпалил, что у нас мало времени, лучше уходить. Но как? Джейк мог с моей помощью встать. Даже сделать несколько десятков шагов, но не скакать по скалам. Куда бы мы дошли? В лучшем случае до ворот. Да и без лекарств и медицинской помощи его рана могла вновь воспалиться. Я надеялся, у нас будет время. Но нет.

Ну а потом началось. Группа ребят отказалась выполнять приказы командира. Они хотели остаться в Юнхэгуне, дождаться окончания войны. Раскол. Представьте мою реакцию. Конечно, я понимал, Джейка не отпустят так легко, но надеялся… сам не знаю на что. Там были другие люди, отринувшие войну, женщины, дети, монахи Юнхэгуна. Пусть кругом был ад, но здесь островок спокойствия и надежды. Мы могли бы остаться с ними. Конечно, война не закончится завтра, но возможно…

Ирония. Война всё же закончилась. Но в ту ночь она показала, какой