Великое замерзание. Шестая книга - Ленар Гиниятович Хатбуллин

– Притом, судебная ветвь власти не всегда отвечает логичным связям. Человека могут посадить без опоры на виновность, либо по ошибке адвоката. Таких случаев много, не отличаются единичностью. К примеру, отбыть срок в течение двадцати пяти лет без вины, потом выйти на свободу, – мало приятного в факте, когда касается тебя. Это ужасно, поломанная жизнь.

– Хоть не встречался ни разу с проблемой, считаю решаемой. Достаточно вводить наказание у адвокатов за неправильные дела, – думаю.

– Это реализуемо, но натыкается на подводные камни. Во-первых, как докажешь вину, если дело будет рассматриваться в суде. Во-вторых, имеется судебная давность, сколько лет актуально преступление. По истечению срока, обвинение снимается и человек обеляется от вины, – отвечает. – Как видишь, хорошо изучена судебная система людей, но это не отметает факта, что упустили нюанс. Она играет роль в соблюдении порядка. Боязнь тюрем, как в Средневековье смертной казни, которая по видимым признакам исчезла, никуда не делась. Человек стремится к крови, но боится, когда могут пролить у него. Так регулируют людей.

Глава № 27. Рычаги управления

– Неужели на этом заканчиваются рычаги управления? – мой очередной вопрос.

– Если копнуть в современность, то нет. Я была на Земле больше тебя, знаю, как снизить стремление рода человеческого к бунтам. Достаточно дать телевизор, радио или газеты. Предвосхищу вопросы, телевизор это коробка, по типу приборной панели, только идут новости. Радио это радиочастоты, новости. Газета как книги, только от неё вред, – объясняет. – Новости, когда слушаешь, видишь или осязаешь определенное событие, происходящее на дистанции, но никак не связано с тем, что творится с тобой. Интересно заглянуть за соседский забор и посмотреть, что делается. Интересы будят не правильное понимание ситуации, которая подается под разными углами, не сопоставимыми с правдой. Взглянуть под другим углом.

– Разве это плохо, смотреть и беспокоиться за соседа? – глупый вопрос.

– Когда попросил, стоит заглянуть и поинтересоваться, как дела. Или загорелся сарай, ты спешишь на помощь по взаимности. Когда не просят, а ты суешься, то это новости. Сотни неизвестных событий, находящихся за тысячу километров, не вызывают доверия и объективности. Но люди смотрят, – грустно рассуждает, – слушают и осязают проблему. Живут не своей жизнью, а это самое плохое в гонке за новостной лентой. Множество смертей, трагедий, судеб разверстывается в бесконечный некролог, тянущийся на десятки километров подробностей, описаний, жизней, не относящиеся к тебе. Проблесковый маяк, отвлекающий внимание от проблем, насущных и нужных, а не вымышленные жизни.

– Разве плохо? Это взаимопонимание и отношение к близким, – спорю.

– Ты можешь спорить и иметь позицию, это отлично, но как она доказуема фактом, что как хорошо не знал чужую жизнь, не можешь изменить, либо спасти. Хоть поменять ситуацию и разрешить дилемму. Реальную помощь оказать не в состоянии, максимум потрогать экран и сопереживать, но какой смысл? – решительно рушит главный довод. – Не можешь провалиться через экран и там оказаться, перемещаясь через пространство и время, разделяющие людей километрами. Это наблюдение со стороны, не более, что не несет эмоций тому, кого показывают. Не меняет ситуацию, исправляя или ухудшая. Только тратишь время, смотря в сторону, отличную от движения. Это чревато топтанием на месте, когда история не смеет увидеть события, а не повторение, что было.

– А, если люди будут грызть друг другу глотки?! – не унимаюсь.

– Проблема в ином. Утрируешь услышанные слова, пытаясь преподнести правду, как верную. Знаю больше о новостях, нежели ты, могу рассудить ситуацию, не поддаваясь на эмоции. Когда споришь, основывайся на спокойствии, чем на эмоциях, либо на крике, не несущем подоплеки, – спокойный голос. – Вернусь к аргументу. Новости необходимы для отдаления от проблем, замещению на темы, не связанные с жизнью. Таким образом, здесь не находишься, а пребываешь в иной реальности, отдаляясь и уходя, не понимая, какую опасность несет жизнь. Во-первых, можно забыть, где пребываешь, упасть без чувств. Во-вторых, чревато взглядом, который не может сфокусироваться. Наконец, возможно, что не вернешься обратно в реальность, так будешь пребывать, стоит проявить слабость.

– Теперь понимаю, чем чревато. Опасно глубоко заходить, – ужасаюсь.

– И это только одна сторона из возможной линии атаки. Не только отдаление от жизни, но постоянное ощущение опасности, которую преподносят новости, вызывает апатию и стресс, убивающие спокойствие не хуже, чем меч, сносящий головы врагам. Льется кровь, не прекращаются потоки, алтарь СМИ требует масштабные жертвы, – описывает превратности. – Разум атрофируется, не желает иные вести, не опаленные огнём, не приправленные убийством человека. Без разницы где, что, важно одно – больше специй, так, чтобы язык жгло от переизбытка нервов и напряженности. Сначала радует гремучая приправа, дразнящая и выбивающая из серой колеи. Представь, жил, как обычно, сбалансированными эмоциями, не зная, как сжигать, но потом появились новости. Прямо раздолье для оков.

– Чем они опасны? Можно ли избавиться от влияния? – вопросы.

– Возможно, избавиться, но необходимо ни разу не сталкиваться с гидрой, отравляющей изнутри, откусывающей свободу и волю. Становишься рабом, но только коробка может управлять всем, что прекрасно жило в спокойствии, не озираясь на континенты, пестрящие заголовками, прельщающими с первых букв, радостью, которая утолит аппетит. Но он вечен, – огорчающие речи. – Может продолжаться жизнь, как мозг не выйдет за пределы головы, не начнет жить отдельно, понимая, что так легче и проще, чем травиться потоком из новостей, отнимающих времени, сил и здоровья. Может, корень всех зол. Всегда найдется позлее.

– Почему именно они? По описанию они ужасающи, – не могу найти правду.

– Помимо апатии, могут внушать любую мысль, либо опасность, которая не свойственна положению дел. Всё переворачивается с ног на головы, не может жить обычной скучной истиной, приевшейся из-за отсутствия вкуса крови. Человек жаждёт её, а, как добывает, то припадает губами и вкушает, напитывая нервы, успокаивая и продолжая ожидать, – рисует картины. – Это концовка мира, где свобода заменяется тюрьмой, разум – телевизором, а людей проще обменять на роботов. Они хотя не чувствительны и легче управляются, не желая сверх нормы, убивающей скукой. У них есть рутина, хотя люди те же роботы, только запрограммированы по-иному. Каждый имеет программу для существования, иначе будет неизвестность. С этим связана следующая проблема. Она плотно связана с другими темами. Неотрывно, да.

– Посвяти же в неё. Часы за разговорами бегут незаметно, – льщу ей.

– Неизвестность была проблемой человечества. Хотели узнать,