Венценосный крэг - Ольга Николаевна Ларионова
Венценосный крэг читать книгу онлайн
Ленинградская школа фантастики дала жанру многие славные имена.
Георгий Мартынов, Илья Варшавский, Вадим Шефнер, Александр Шалимов… Но одно из них действительно стоит наособицу, и не потому, что обладательница его – женщина. Ольга Ларионова в середине шестидесятых засветилась вдруг на фантастическом небосводе настолько ярко, что мгновенно обрела огромный круг почитателей. «Леопард с вершины Килиманджаро», мы говорим о нем – о романе, который, по мнению сетевых экспертов, «не просто считается одной из лучших книг Ларионовой, – пожалуй, его смело можно занести в сокровищницу мировой фантастики. Будь писательница американкой, премии „Хьюго“ или „Небьюла“ (а может быть, даже обе) ей бы наверняка достались». Издавали ее нечасто, но почти каждое из выходивших в те скупые на фантастику времена (шестидесятые – восьмидесятые годы) произведений писательницы было прямым попаданием в цель – то есть в сердца читателей.
Цикл «Венценосный крэг», начатый повестью «Чакра Кентавра», писался долго, около двадцати лет. Повесть, задуманная как шутка, вылилась в полноценную «космооперу» – своего рода наш достойный ответ «звездному королю» Гамильтону. Путешествия во Вселенной в повестях и романах цикла сочетаются с романтической сказкой, где есть и рыцарские турниры, и роботы, и фантастические летучие существа – крэги, глазами которых люди видят окружающий мир. Но главное, историям, рассказанным в книгах цикла, присуща та особая человечность, выделяющая творчество Ларионовой среди большинства коллег.
– И ты кочевал от подлесья к подлесью и подбивал этих несчастных на заведомо проигранную борьбу с таким неодолимым противником, как твой брат…
– Борьбу… Борьбу за свободу, будь она неладна, о которой они столько болтали, но никогда не отваживались объединиться, чтобы ее завоевать.
– Но это низко, неблагородно – играть людьми!
– Сверхнаивность. И откуда? Ах да, воспитание в знатной семье. Я вот не удостоился. Так что оставь свои иллюзии, девочка: то, что я делал, было величайшим благом для этого, с позволения сказать, человечества. Благодаря мне у них была высокая цель, позволяющая им чувствовать себя Настоящими Людьми. Я дал им возможность тешить себя иллюзиями, ведь на что-то реальное у них не хватало того крошечного остаточка жизни, когда они наконец взрослели. Какая борьба? Писк младенцев – для старух, пламенное пустословие о свободе – для старцев…
– Бедный, бедный Горон, – произнесла она вслух то, что уже десятки раз повторяла мысленно. – Ты ненавидишь и презираешь людей еще сильнее, чем твой брат.
Раздался короткий сухой смешок:
– Брат? Это невозможно. Существо, которое ты называешь моим братом, не способно ненавидеть или любить. Более того: оно глухо, слепо и немо. Иногда я сомневаюсь, можно ли вообще называть его живым.
25. Послесловие сказки
Некоторое время она просто не могла осмыслить услышанное: как же так, она ведь говорила с Нетопырем, да и в своих поползновениях он был более чем живым…
– Горон, ты и мне рассказываешь небылицы, как несмышленому ребенку?
– Небылицы? Я? – Его изумление было непритворным. – Но к чему какие-то выдумки, если с минуты на минуту он будет здесь, и ты сама убедишься в том, что описать словами просто невозможно.
– А… если он не прилетит?
– Исключено.
Все. Теперь тебе остается или трусливое бегство, или – признание. И искупление вины длиною в жизнь, потому что теперь ты знаешь, какого могущества ты его лишила.
– Горон, он не прилетит. Ты ведь сам сказал, что он глух – как же он мог услышать твой голос?
– Не знаю. Этого я до сих пор не могу постичь. Но не было случая, чтобы он не явился на мой призыв. Ведь и безмозглая жужелка летит всю ночь от одного подлесья к другому, откликаясь на зов цветка, лишенного дара речи. Что же говорить о том, кто родился вместе со мной – как часть меня?
– Часть тебя? Нет, Горон, не понимаю! – с неподдельным отчаянием воскликнула она.
– Маленькая моя, я на твоем месте давным-давно догадался бы. Хотя и на какой-то краткий отрезок времени, но эксперимент удался: я появился на свет тем, кем меня и хотели создать, – получеловеком, полукэром. Это был я и только я. Пара сросшихся уродцев в одном лице.
Разум еще отказывался принимать то, что она услышала, но внутри нее все мгновенно сжалось, словно душа превратилась в жесткий ощетинившийся комочек, от которого стало так больно сердцу, а колени уже тихонечко подтягивались к груди, руки бесшумно и напряженно уперлись в колкий лишайник, превращая тело в одну живую пружину, готовую в любой миг прянуть в сторону.
Горон остановился, опершись о парапет и напряженно вглядываясь в темноту; Сэнни догадалась, что теперь он стоит спиной к ней, потому что голос зазвучал глуше, словно он падал куда-то вниз и доносился до нее уже отраженным от подножия холма.
– Наверное, это было адской мукой для моей матери – рожать крылатого младенца, – продолжал Горон. – Но Король Кэррин наверняка ликовал – еще бы, стать отцом первого крылатого человека! Но человеческого во мне было все-таки слишком много, и оно требовало отторжения такого чужеродного придатка, как крылья. Не знаю, каким чудом мне это удалось, – вероятно, потому, что от кэра мне досталось гораздо меньше половины: всего два крыла, соединенных чем-то вроде крошечного безголового тельца. И, отринутый мною, этот живой придаток всегда неудержимо стремился вернуться, чтобы снова слиться со мной, присосаться к спине подобно гигантской пиявке; в сущности, эта тварь и жила только тогда, когда мы были вместе. Я же ненавидел его – и не мог без него обойтись.
– Но со мной ты всегда был человеком! – подала голос кроха той теплой памяти, которая еще не канула безвозвратно в водоворот потерь.
– Нет, не всегда – только тогда, когда не был Нетопырем.
Можно подумать, что он намеренно и старательно вытаптывал то, что она называла своей сказкой.
– Значит, ты так торопливо покидал меня каждое утро…
– …чтобы не стареть на твоих глазах. Все остальное время суток я, слившись воедино со своими крыльями, был бессмертен.
– И ты играл с этими людьми, прикидываясь Гороном…
– А чем я мог заполнить свою жизнь, как не игрой?
Она глубоко вздохнула и пожалела, что в темноте он не видит выражения ее лица. Он еще называет это жизнью!
– Хотя ты не позволял мне следовать за собой (теперь-то я понимаю почему), я называла тебя рыцарем, с которым мы вместе идем одним путем – лунной дорогой… Оказывается, ты лгал мне. Лгал каждую нашу встречу. Рыцарь.
– Ты сама виновата, Эссени, – вспомни, как ты отказалась стать моей ниладой.
– Очередной? Благодарю за честь.
До нее донесся негромкий смех – совсем человеческий. Почти счастливый.
– Вот такой ты и явилась мне в первую нашу встречу, когда я понял, что ни одна из женщин этой земли не сравнится с тобой. И я отпустил тебя.
– До сих пор не могу понять почему. Не в обычаях полновластных деспотов терять то, что однажды попало им в руки.
– Я отпустил тебя, но, как видишь, не потерял, потому что никому не дано покинуть и позабыть меня. Я терпеливо ждал, кого ты выберешь – бродягу Горона или всемогущего Нетопыря. И, клянусь лунным лучом и солнечной тенью, как ни безудержно было желание обладать тобой, но каждую нашу встречу я делал все, что в моих силах, чтобы затруднить и отсрочить миг твоего выбора.
– Боялся меня разочаровать?
– Ну что ты, маленькая моя, – снисходительно усмехнулся он. – Просто это было самой острой, самой упоительной игрой в моей жизни!
Если бы ее не окутывала темнота, Сэнни решила бы, что у нее потемнело в глазах.
