Гребень волны - Евгений Иванович Филенко

Ертаулов, как водится, отреагировал первым. Он прекратил обнюхивать экзотическое яство и вскочил на ноги, едва не опрокинув кресло. Костя тоже встал, машинально одергивая куртку.

– Экипаж мини-трампа «пятьсот-пятьсот» к вашим услугам, – отрапортовал он весело и тут же приумолк.

Рашида была в тонком темно-пурпурном трико и просторном красном свитере, что, разумеется, являлось вопиющим нарушением устава. Мастер объявил полетную готовность. Следовательно, носить надлежало исключительно форму. Кратов как старший по судовой иерархии должен был немедленно напомнить об этом и потребовать исполнения устава. Рашида, конечно же, об этом знала и теперь с любопытством наблюдала за его реакцией.

– Прошу, – сдержанно сказал Костя, слегка отодвигая пустое кресло.

Рашида села, не отрывая сияющих своих глаз от Кратова. Тому было не по себе. Разумеется, он думал о ней и в глубине души надеялся на такую встречу. И вот встреча состоялась. Рашида в этом наряде прекрасна сверх всякой меры. Она ждет, что он скажет, и сама готова заговорить. Но радости нет и в помине. Вместо нее – состояние нелепой подавленности. Хочется под любым предлогом встать и уйти. Неужели все оттого, что юная и, вполне вероятно, слегка взбалмошная особа решила пренебречь уставом во имя красоты? И при этом не подумала, в какое трудное положение ставит своих коллег… Да, мастер может застать ее в компании Кратова и Ертаулова. Обоим навигаторам перепадет по очередному взысканию, что при разборе полета и вынесении оценки обернется штрафными баллами. Неприятно…

«Неужели я так робею перед мастером? – сердито подумал Костя. – Да нет же! С какой стати? Тогда что за чертовщина творится со мной с самого утра?!» Он нахмурился и покосился на друга.

Стас был в своей стихии. Он кипел энергией и лучился довольством. Он даже позабыл про свои злоключения с фирменным блюдом.

А Рашида все так же испытующе глядела на Кратова.

– Я бы хотела, – сказала она медленно, – чтобы мы говорили друг дружке «ты».

– Вот кстати! – обрадовался Стас. – Рашуля, не знаешь ли ты, что у нас в голубом контейнере?

– Я не задумывалась над этим, – пожала плечами Рашида. – Он очень тяжелый и прочный. Возможно, там какие-то хрупкие предметы.

– Богемское стекло! – сказал Ертаулов. – На галактической базе «Антарес» считается хорошим тоном пить соки и компоты из антикварной посуды.

– Что же, – сказала девушка. – Я слышала, что некоторые разумные расы охотно питаются стеклом. И древесиной. Но я не думаю, чтобы мы экспортировали богемское стекло для таких целей.

– Тебе нравится здесь, Рашуля?

– Не очень. У нас дома веселее. Кажется, Костя со мной солидарен.

– Ну почему же, – через силу выдавил Кратов. – Обезьянка была хороша.

– Обезьянки я не видела. Сейчас там черная пантера.

– А вы с ней похожи, – отметил Ертаулов. – Я имею в виду, разумеется, пантеру. С обезьяной у тебя ничего общего.

– Только общие предки, – улыбнулась Рашида. – И любовь к бананам.

– А как насчет хорошей порции… – Стас украдкой заглянул в предусмотрительно высвеченное меню, – уопирккамтзипхи?

– Нет, только не это! – воскликнула Рашида. – Мне дорога еще моя фигура.

– О, дьявол, – озабоченно сказал Ертаулов. – Лишний вес мне тоже ни к чему.

– Все наоборот, – сказала девушка. – Хитрость заключается в несоответствии калорийности и объема. Набиваешь себе желудок этой пеной. Создается иллюзия сытости. Приятная сонливая мечтательность, полное удовлетворение… А питательность практически нулевая. В результате быстро и жутко худеешь. Зачем мне худеть? – она закинула ногу на ногу и ладонью провела по тугому бедру. – Я в хорошей форме.

– Главное – быть в хорошей форме, как считал капитан Крюк из сказки про Питера Пэна, – объявил Стас, сопроводив ее движение взглядом.

– Ты правильно поступил, что заказал это блюдо, – похвалила Рашида. – Как раз вовремя. Иначе в самый ответственный момент ты можешь не вписаться в собственный скафандр. А вот Костя, по-моему, просто в отличной форме. Уж поверь мне, у меня глаз наметанный.

– Еще бы! – хмыкнул Стас. – Не стану же я, как он, по четыре часа ежедневно гробить на тренажеры. Да еще по нескольку раз в неделю напяливать нелепый белый балахон, чтобы затем со всего маху швырять себе подобных на грубую и жесткую циновку. Выламывать им конечности, душить и самому получать от них той же монетой…

– Костя, что он имеет в виду? – спросила Рашида изумленно.

– Классическое дзюдо, – буркнул Кратов.

– Я предпочитаю плавание, – сказал Ертаулов. – Никакого насилия. А эффект приблизительно тот же. В пространстве, понятное дело, с бассейнами непросто, особенно на реликтовых базах вроде этой. Вот на больших галактических комплексах, говорят, есть даже километровые дорожки… Так вот, я подбросил здешним ребятам идею плавания в невесомости. Безо всякой воды. Залезаешь в пустой, хорошо загерметизированный док. Отстыкуешь его от базы с ее искусственной гравитацией. Надеваешь ласты на руки и ноги – и плавай себе вдоль и поперек, отталкиваясь от воздуха! Можно даже соревнования устраивать. Или игры.

– Ты не пионер, – сказала Рашида. – В Галактике давно уже играют в аэрополо.

– Жаль, – Стас прикинулся огорченным. – Куда ни сунься – все уже придумано, все открыто. А ты как сохраняешь свою форму?

– Танцами, – ответила девушка. – Между прочим, танцы в невесомости – ни с чем не сравнимое зрелище. Или гравибалет. Наша Адриатика – его родина. Прозрачное море, синее небо, зеленые кроны в белых цветах – и танцевальное действо в трех измерениях!

– Послушай, – сказал Стас. – Милан Зоравица кем тебе приходится?

– Отцом. Ты слышал о нем? Наконец-то среди космических волков нашелся хотя бы один, кто знает имя величайшего танцовщика и балетмейстера восточного полушария!

– Странно. Почему же ты не двинулась по его стопам?

– Мы совершенно разные люди! Для него танец – способ существования, а жест заменяет речь. К своим семидесяти восьми он иногда с трудом находит нужное слово, чтобы выразить простую мысль, и в нетерпении танцует ее. Представляете: танцует лежа, сидя за столом, читая! Я так не умею. Я не понимаю его языка, он не понимает моего. Но мы живем в одном доме, любим друг друга, и это побуждает нас искать способ общения. Отец всерьез надеется превратить движение и жест в третью сигнальную систему. Или в четвертую, если телепатией овладеют все, а не единицы. Я имею в виду трансляцию мыслей, а не чтение эмоционального фона, которому, кажется, учат не только в Звездной разведке, но уже и в обычных лицеях… Кто знает – может быть, он своего добьется. Во всяком случае, у него есть и учение и ученики.

– Все равно странно, – повторил Ертаулов. – Что тебе нужно в Галактике? Что ты там потеряла? Тяжелая работа, смертельный риск. Там, знаешь ли, гибнут, а чаще попросту исчезают без следа. Кому будет лучше, если такая красивая женщина, как ты,