Последняя тайна Консорциума. Том 1 - Михаил Винников

еще дела особой важности, — заметил Виктор.

— Есть, — согласился Шульц. — Резонансные происшествия, терроризм, организованная преступность…

— Как раз мой случай.

Виктор попытался изобразить «расслабленную улыбку уверенного в себе профессионала». Судя по реакции собеседника — тщетно.

— Как раз ваш случай, — согласился Шульц. — Достаточный повод, чтобы отправить сотрудника в космическую командировку. Но в таком случае к нему следует приставить местного, знакомого с обстановкой. Как я понимаю, такова стандартная процедура. А вы один.

— Я один.

— И на частном корабле. Капитан Юми, — Шульц кивнул в сторону девушки — профессионал и талантливейший человек, но она занимается мелкими нерегулярными перевозками. А у полиции и свои корабли есть.

— К чему вы клоните? — напрягся Виктор.

— Ровно к тому, о чем спросил минуту назад, — вздохнул Шульц. — Каков ваш интерес на самом деле?

«Ва банк» — подумал Виктор. Упер локоть в подлокотник кресла, поднял руку и закрутил авторучку в пальцах уже на уровне лица, демонстративно.

— Интерес мой ровно тот же. Разница только в цене.

Авторучка резко, со щелчком, остановилась, указывая в потолок.

— Вы же читали мою служебную характеристику? — спросил Виктор. — Наверняка в вашем ноутбуке уже полное досье.

— Увы, нет. Наших данных хватило лишь подтвердить, что вы действительно полицейский. Запрос в другую систему — дело хлопотное и небыстрое.

— Тогда я расскажу вам всё сам. Карты на стол.

— Уверены? — задумчиво уточнил Шульц.

— А честным людям скрывать нечего, — улыбнулся Виктор. — В моём личном деле одни взыскания.

— А поощрения?

— Каждый раз находилось взыскание. Чтобы не поощрять.

— Не нашли подход к начальству?

— Не научился лизать начальству зад, — криво усмехнулся Виктор. — Не играю в интриганские игры. Не уважаю тех, кто играет. И плохо это скрываю.

— Похвальная жизненная позиция, — улыбнулся Шульц.

— Увы, от неё одни проблемы. Пару недель назад я раскрыл дело. Хорошее, крупное. Там одного конфискованного на миллионы, арестов куча… И что я получил за это? Премию? Медаль? Продвижение по службе?

Шульц нахмурился. Виктор потряс авторучкой и продолжил:

— А ни хрена! Точнее, премию-то выпишут, но не мне. Не в первый раз такое и не в последний. Сейчас дали новое дело, потенциально крупное, «контрабанду артефактов». У меня есть мысли, есть кое-какие зацепки, но опять все закончится тем же самым.

— И вы решили… поработать на себя? — озвучил очевидное Шульц.

«Давай, давай, верь в это» — подумал Виктор. — «Это ведь так складно. И так приятно ощущать себя умнее глупого и негибкого идеалиста».

В глазах Шульца, казалось, появился интерес. Виктор подчеркнуто медленным движением убрал авторучку в карман куртки и ответил:

— Да, решил.

— С использованием служебного положения?

— Немного. Голова у меня своя. Все источники тоже работают только со мной. Взял отпуск — и вперед.

— Это не противоречит закону, — согласился Шульц. — Но придётся делить награду с государством. Из-за вашего статуса полицейского. Если я правильно помню, вам останется только четверть. И это до вычета налогов. И если награду вообще назначат.

— Это немного, — улыбнулся Виктор. — И по деньгам, и по шансам. Но всё же значительно больше, чем гарантированное «ничего».

Шульц хотел что-то ответить, но вдруг резко повернулся в кресле. Вернулась Юми. Не иначе насмотрелась на стеллажи и прибежала обратно задавать вопросы. С очками на носу вид у неё был немного смешной.

— Вас что-то интересует, юная леди? — спросил Шульц. Встал с кресла и чуть ли не выбежал из-за стола.

— Там есть такая… картина, — взволновано ответила Юми. — И я хотела спросить…

— О, конечно же. Я к вашим услугам, всё расскажу и покажу, — ответил Шульц. — Пойдёмте.

Они направились к стеллажам, прямиком к «куску стены». Виктор понял, что про него забыли, со вздохом встал с кресла и потащился следом.

Конечно же, художницу заинтересовал рисунок. С середины кабинета его было не разобрать — краска потускнела от времени, а освещение было излишне ярким — но вблизи на «куске стены» совершенно явно различался силуэт, похожий на человека, практически в натуральную величину. Он стоял прямо, раскинув руки. И рук было четыре.

— Я сначала подумала, это что-то вроде «Витрувианского человека», — торопливо объясняла Юми, поворачиваясь то к рисунку, то к Шульцу. — Тем более он довольно схематичный. Но потом увидела вот тут и тут…

Палец художницы указал куда-то в грудь человеку на рисунке. На почтительном расстоянии, артефакт всё-таки.

— Продолжайте.

— Видите, как мышцы расположены? — протараторила Юми. — Плохо прорисовано, но всё равно получается, что у него…

— … четыре руки, — закончил Шульц и улыбнулся. — Да, такими они были. Похожи на нас, только ростом выше. Взрослый мужчина около двух метров. И четыре руки, да. Удивительно, как вы сразу это разглядели, по одному рисунку.

Юми смущенно заулыбалась.

— Ах да, вы же известная художница, — вспомнил Шульц. — А художнику нужно знать анатомию.

«Художница, да» — подумал Виктор. — «Но ты-то откуда это знаешь?»

Он не стал ничего говорить вслух.

— Как интересно, — восхищалась Юми, снова глядя на рисунок. — А еще что-нибудь подобное есть?

— Была статуэтка из белого камня, тридцать шесть сантиметров, женская, — задумчиво ответил Шульц, быстро глянул на стеллажи, картинным жестом хлопнул себя по лбу и продолжил: — Но ушла с аукциона в прошлом месяце.

— Жалко…

— Должны были остаться фотографии из нашего электронного каталога. Мы делаем подробные описания каждого лота. Если разыщу — обязательно перешлю их вам.

— Это было бы замечательно, — захлопала глазками Юми. — Но у меня столько вопросов. Столько всего хочу узнать…

— Я к вашим услугам, юная леди, — ответил Шульц и изобразил лёгкий поклон.

— Даже не знаю, с чего начать, — задумалась девушка. — Целая цивилизация, а никто о ней ничего не знает. Нет, ну я где-то когда-то краем уха что-то такое слышала, но не более. И вообще, мы не одни во вселенной, это же…

— Главное открытие в истории человечества?

— Именно! — воскликнула Юми. — Это все должны знать! В школьных учебниках писать про это должны…

Виктор задумался. С «артефактом» он первый раз столкнулся уже на службе в полиции — в качестве объекта имущественного спора, и одновременно «тупого предмета», которым