Очень Большой Лес. Том 2 - Василий Головачёв

– Вон оно как! – удивился лейтенант. – А я ломаю голову, зачем так хитро придуман руль. Но почему тогда в зэковозе панель управления плоская и всего с двумя рукоятями?

– Во-первых, панель гнутая, рассчитанная под геометрию тела и конечностей кузнечиков. Во-вторых, в панели сделаны желоба, на которых удобно устраиваются руки пилота до локтя. Там под локтями, кстати, есть кнопки, которые включают оружие.

– Это я помню, сам стрелял.

– Ну вот. А для вождения в ручном режиме достаточно и двух рукояток. Мы с вами ещё не разобрались, может ли Кузя водить зэковоз самостоятельно, как наши земные компьютеры.

– Должен, потому что корабль кузнечиков – сложная штуковина, выполняющая множество функций и следящая за сотней объектов на борту. В том числе и за заключёнными. Развиты кузнечики примерно в такой же степени, что и мы, люди, поэтому вполне можно считать Кузю искусственным интеллектом.

– Не вижу препятствий, – согласился Карапетян.

Двигатель аэробайка, что называется, «завёлся с полоборота», стоило Матевосяну только сжать рукояти руля.

Поднялись в воздух.

И тотчас же стая «ворон» обратила внимание на воздушный мотоцикл, метнувшись к нему кометным хвостом.

Матевосяу показалось, что он слышит хор басовитых голосов, усиливающийся по мере приближения птиц.

Аэробайк завис над «корветом».

– Егор Левонович, ничего не слышите?

– Гул… – ответил физик после паузы.

– Птицы нас не загипнотизируют, как шмели?

– Их мало для полновесной психотронной атаки. Но очевидно, и они умеют воздействовать на мозги в ментальном плане.

– Родится же такая вселенная, где зверьё спокойно зомбирует людей! Мне это не нравится! Попробовать отпугнуть их, что ли?

– Не забывайте, они нам помогли во время боя с «нетопырем».

– Странно.

– Ничего странного, если они являются порученцами Бесконечного Леса, который едва ли желает нашей гибели. Вмешательство «ворон» лишь подтверждает мою гипотезу о том, что нас вызвал сюда именно Беслес.

– Ладно, доложим командиру, пусть решает, как относиться к этому воронью.

Аэробайк взвился над «пристанью» и помчался на «юг», к лагерю.

Глава 16

Замануха

Летели небыстро, так как всем хотелось налюбоваться лесным пейзажем, сильно отличающимся от территории Большого Леса.

В Бесконечном Лесу росло гораздо больше низкорослых деревьев, разбивающихся на два яруса подлеска, и полян в нём насчитывалось не в пример меньше. Зато все поляны поросли не только травой, но и цветами, отчего по просьбе Вероники Максим даже несколько раз подвешивал зэковоз над ними, усеянными то алыми «маками» величиной с человеческую голову, то «ромашками», то «колокольчиками».

Внезапно после одного такого спуска Редошкин заговорил стихами:

       Вершина формы строгой и чеканной – Земной цветок: жасмин, тюльпан, горлец, Кипрей и клевер, лилии и канны, Сирень и роза, ландыш, наконец.

– Что ты сказал?! – опешил Костя.

– Не я, а Сельвинский, – отозвался лейтенант. – У него немало стихов о цветах.

– Продолжение помнишь? – заинтересовалась Вероника.

– Конечно.

– Прочитай.

– Спецназ и стихи? – насмешливо хрюкнул Костя с ноткой уважения.

– Почему тебя это удивляет? – рассердилась девушка. – Жора окончил филологический факультет МГУ, между прочим, позавидуй.

– Да я и завидую, – честно признался ботаник.

– Жора, читай.

Редошкин покосился на Максима, уловил едва заметный кивок и прочитал:

       Любой цветок сорви среди поляны – Тончайшего искусства образец. Не допустил ваятеля резец Ни одного малейшего изъяна.

       Как скудно мы общаемся с цветами. Меж красотой и суетными нами Лежит тупая жирная черта. Но не считай цветенье их напрасным, Мы к ним идём, пречистым и прекрасным, Когда невыносима суета.

– Боже мой, как верно подмечено! – Вероника захлопала в ладоши. – Аж до сердца достаёт! Жаль, что в нашем Лесу нет цветов!

Максим невольно усмехнулся. Девушка произнесла «нашем» так, как он сам отзывался о земных лесах и полях, считая их своими, и её оговорка уже становилась прецедентом, расширяющим границы личного пространства.

Остановились в очередной раз над полем цветущих «магнолий». Заметили приближавшуюся стаю птиц.

– Командир? – отреагировал Редошкин.

– Спокойно, лейтенант, – сказал Максим.

– Что делаем?

– Ничего, ждём.

«Вороны» подлетели журавлиным клином и затеяли карусель, перестраиваясь в кольцо. Птиц было не меньше нескольких сотен, поэтому иногда сгустки стаи затемняли солнце.

– Ох и опасные птички! – вполголоса заметил Редошкин. – Тем более что здесь они в три раза крупнее, чем дома.

– И умные! – подхватил Костя. – Врановые вообще наравне с попугаями самые интеллектуальные птицы в мире. А в чём-то они и попугаев превосходят.

– В чём же?

– В решении сложных задач, например. В их среде есть настоящие социальные связи, иерархия как у людей. Даже в большой стае вороны знакомы меж собой индивидуально, узнают друг друга «в толпе», заводят моногамные связи. У них случаются даже пожизненные союзы. Хотя при этом они спокойно питаются яйцами других птиц и не брезгуют птенцами, разоряя гнёзда.

– Я и говорю – опасные птички, агрессивные.

– Ну, я бы так категорично не утверждал. Вороны не агрессивнее более крупных пернатых. В городах они вообще выступают в роли санитаров, добивая слабых и больных птиц, а также являются регуляторами численности голубей и воробьёв.

– Я слышала, что в Кремле держат ястребов для отпугивания ворон, – сказала Вероника. – Они коллективно приносили камни и сбрасывали их на стеклянные крыши.

– С другой стороны, они часто дружат с кошками, собаками и людьми.

– Откуда ты это знаешь, про ворон? – полюбопытствовал Редошкин. – Ты же ботаник.

– Мы и общую биологию изучали, между прочим, – похвастался Костя. – Вороны, кстати, способны к эмпатии, то есть к сочувствию и сопереживанию. Не зря фантасты прочат их в сменщики человечества.

– Пока что мы знаем другого сменщика – чёрный лес.

– Может, вороны его и сменят.

Кольцо птиц над зэковозом вдруг стремительно собралось в ракетообразный сгусток и поплыло прочь.

– Уходят? – предположил Редошкин.

Но птицы не ушли. Пролетев всего метров пятьдесят, стая остановилась, повисела, мерцая кисеёй краёв, снова двинулась в путь и снова остановилась, словно дожидаясь гостей.

– Они нас приглашают! – воскликнул Костя. – Видите?! Ждут! Давайте за ними!

– Не нравится мне это, – мрачно буркнул Редошкин.

– Посмотрим.

Зэковоз устремился за «ракетой» псевдоворон.

Спустя минуту проводники развили приличную скорость (Максим оценил её под сто пятьдесят километров в час), и после часа полёта кузнечиковский корабль пролетел мимо странного участка леса, больше напоминающего ряд скал причудливой формы, накрытых травяными и кустарниковыми зарослями. Но самым главным объектом этого образования оказалась полуразрушенная фигура женщины с тремя лицами, стоявшая над всей возвышенностью и смотревшая на скалы.

– Амазонка! – проговорила Вероника с дрожью в голосе.

– Город Амазонок! – возбудился Костя. – Надо его обследовать и найти!

– Чего найти? – не понял Редошкин.

– Чего-нить полезное, – нашёлся ботаник. – Макс,