Эхо Древних - Эдуард Сероусов

– А это? – Чандра указала на необычное образование на нижней стороне станции. Нечто вроде большого шлюза или ворот.

– Возможно, док для стыковки, – предположил один из учёных.

– Или устройство для взаимодействия с атмосферой Венеры, – добавил другой. – Может быть, станция собирает ресурсы из верхних слоёв атмосферы для своего функционирования.

– Что меня больше всего удивляет, – сказал Мигель, – так это состояние объекта. Двести миллионов лет в агрессивной атмосфере Венеры, и он выглядит почти неповреждённым.

– Материалы, – кивнул Алекс. – Предтечи использовали композиты, свойства которых мы едва начинаем понимать. В марсианском комплексе мы обнаружили сплавы с квантовой структурой, позволяющей материалу… самовосстанавливаться.

– Самовосстанавливающиеся материалы? – переспросила Чандра. – Как это возможно?

– Квантовая связь между атомами, – объяснил Алекс. – Это позволяет материалу поддерживать заданную конфигурацию даже при внешнем воздействии. Как… память формы, но на атомном уровне.

– Подобная технология произвела бы революцию в наших материаловедении, – задумчиво произнесла Чандра.

– И не только в нём, – кивнул Алекс. – Представьте корпуса кораблей, которые заживляют повреждения. Строения, выдерживающие любые стихийные бедствия. Медицинские импланты, интегрирующиеся с организмом на квантовом уровне.

Он повернулся к группе:

– Но самое главное – венерианская станция не просто висит здесь как памятник. Она работает. Спустя двести миллионов лет, её системы функционируют. Что это говорит нам о энергетических технологиях Предтеч?

– Что их источники энергии практически вечны, – ответил Мигель.

– Или регенеративны, – добавила Чандра. – Возможно, они разработали систему, которая извлекает энергию из окружающей среды. Из атмосферы Венеры, солнечного света, радиации…

– Или из чего-то более фундаментального, – задумчиво произнёс Алекс. – Квантового вакуума. Тёмной энергии. Чего-то, что присутствует везде и всегда.

Их дискуссию прервал сигнал тревоги. На главном экране замигали предупреждающие индикаторы.

– Резкий скачок энергии от станции! – воскликнул техник, мониторящий показания. – Все системы объекта выходят на повышенный уровень активности!

На экранах отобразились новые данные. Пульсирующее свечение антенноподобных структур усилилось, став ярко-голубым. Нижняя часть станции, где располагался предполагаемый шлюз, начала раскрываться.

– Что происходит? – напряжённо спросил Алекс. – Это реакция на наши зонды?

– Непохоже, – ответил техник, анализируя данные. – Активация началась в центральной части станции и распространяется наружу. Как будто это… внутренний протокол.

– Зонд "Гефеста" приближается к станции! – воскликнула Чандра, указывая на радарный дисплей.

Действительно, один из зондов, запущенных кораблём "Меридиана", стремительно сокращал дистанцию до венерианского объекта.

– Они нарушают протокол! – возмутился Мигель. – Приближение требовало согласования с общей научной группой!

Алекс активировал коммуникатор.

– Капитан Холден, у нас нештатная ситуация. "Гефест" отправил зонд к станции без согласования. И объект демонстрирует признаки сильной активации.

– Понял, – мгновенно ответил Холден. – Уже на мостике. Пытаюсь связаться с капитаном Линг.

На экранах они видели, как зонд "Гефеста" продолжал приближаться к венерианской станции, явно направляясь к раскрывающемуся шлюзу на нижней стороне.

– Что они делают? – прошептал Мигель. – Пытаются проникнуть внутрь станции?

– Похоже на то, – мрачно ответил Алекс. – Вопрос в том, позволит ли станция это сделать.

Ответ пришёл почти мгновенно. Когда зонд приблизился к шлюзу на расстояние нескольких сотен метров, из станции вырвался яркий луч энергии – тонкий, сфокусированный, почти ослепительно белый. Он поглотил зонд за долю секунды, не оставив даже обломков.

– Господи, – выдохнул кто-то из команды.

– Защитный механизм, – констатировал Алекс. – Станция защищает себя от несанкционированного доступа.

– Или от того, что считает угрозой, – добавила Чандра.

На экране связи появилось лицо Холдена.

– Доктор Нагата, капитан Линг утверждает, что их зонд вышел из-под контроля из-за технической неисправности. Они не отдавали приказа о приближении к станции.

– Вы верите в это? – спросил Алекс.

– Не особенно, – сухо ответил Холден. – Но сейчас важнее понять, что произошло и каковы последствия. Станция всё ещё активна?

– Более чем, – подтвердил Алекс. – Энергетические показатели продолжают расти. И шлюз полностью раскрылся.

– Что вы рекомендуете? – спросил Холден.

Алекс задумался, изучая данные.

– Станция уничтожила зонд, который пытался войти внутрь, но не проявляет агрессии к нашим остальным устройствам, поддерживающим дистанцию. Я думаю, нам следует продолжать наблюдение, но без попыток прямого взаимодействия.

– Согласен, – кивнул Холден. – Я уведомлю остальные корабли о… инциденте и необходимости соблюдать дистанцию. Держите меня в курсе любых изменений.

Связь прервалась, и Алекс вернулся к анализу данных. Шлюз станции оставался открытым, но никаких других действий объект не предпринимал.

– Что внутри? – пробормотал Мигель, вглядываясь в тёмный проём шлюза на изображении, передаваемом одним из дальних зондов.

– Не знаю, – ответил Алекс. – Но станция явно отреагировала на попытку проникновения зонда. Возможно, она ждёт… другого посетителя.

– Кого? – спросила Чандра. – Предтеч? Но их нет уже двести миллионов лет.

– Или кого-то, кто сможет пройти их проверку, – задумчиво произнёс Алекс. – В марсианском комплексе системы активировались только в присутствии разумных существ. Возможно, здесь действует подобный принцип.

– Вы предлагаете отправить человека к станции? – недоверчиво спросила Чандра. – После того, что она сделала с зондом?

– Нет, конечно, – покачал головой Алекс. – По крайней мере, не сейчас. Нам нужно больше данных. Больше понимания.

Он повернулся к экранам с телеметрией.

– Интересно… – пробормотал он. – Квантовые флуктуации изменились. Они стали более регулярными, почти… структурированными.

– Как будто станция передаёт данные? – предположил Мигель.

– Возможно, – кивнул Алекс. – И вопрос – кому?

Ответ пришёл через час, когда "Росинант" получил срочное сообщение с Марса. Марсианский Сфинкс начал излучать новые энергетические сигнатуры, идентичные тем, что сейчас исходили от венерианской станции.

А на одной из центральных панелей в глубине марсианского комплекса появилась новая голографическая проекция – детализированное изображение спутника Юпитера Европы, с ярко отмеченной точкой на её ледяной поверхности.

– Маяк, – произнёс Холден, когда совет корабля собрался в конференц-зале "Росинанта". – Венерианская станция активировала следующий объект в сети Предтеч.

На главном экране отображались изображения, полученные с Марса – голографическая карта Европы и энергетические сигнатуры марсианского комплекса.

– Именно так, – подтвердил Алекс. – И судя по данным, которые мы смогли расшифровать, объект на Европе может содержать биологические образцы Предтеч, сохранённые в криогенном стазисе.

Наоми присвистнула.

– Биологические образцы, сохранившиеся с тех времён? Это… невероятно.

– Если они действительно сохранились, – заметил Холден. – Двести миллионов лет – это невообразимый срок даже для самых продвинутых технологий сохранения.

– Обычных технологий – да, – согласился Алекс. – Но мы уже видели, что Предтечи обладали возможностями, далеко превосходящими наши. Их энергетические системы функционируют спустя эоны. Их материалы противостоят времени и разрушению. Почему бы им не создать систему стазиса, способную сохранить биологические образцы?

– Вопрос – зачем? – вмешалась Чандра. – Зачем сохранять биологические образцы на таких сроках?

– Капсула времени, – предположил Алекс. – Сохранение своего наследия для будущих цивилизаций. Или… страховка.

– Страховка? – переспросил Эймос.

– Если цивилизация Предтеч действительно разделилась на фракции, как предполагают наши переводы, – пояснил Алекс, – то биологические образцы могли быть способом сохранить их вид, если эксперименты