Дети Божии - Мэри Дориа Расселл

Нико уже пел:

– Un bel di, vederemo…[71]

Ночной ветерок уносил мелодию.

– Шетри, послушай. Руна любят своих детей не меньше вас, – произнес Сандос. – Эта война началась с той бойни детей руна, которую устроила милиция жана’ата. Что скажешь на это?

– Отвечу одно: пусть так, но наши дети не виноваты.

После долгого молчания Сандос наконец произнес:

– Я сделаю все, что смогу. Возможно, что моих усилий окажется недостаточно, Шетри, но я попробую.

– Доброе утро, Франс. – Эмилио поздоровался с пилотом таким невозмутимым тоном, словно с момента последнего сеанса связи ничего не произошло. – Мне хотелось бы поговорить с Джоном и Дэнни, если это вас не затруднит.

Голос Джона послышался едва ли не сразу:

– Эмилио! Ты цел и здоров? Где только тебя черти носят…

– Я же говорил, Джон, о той дополнительной миле, которую мне предстоит пройти, – непринужденным тоном продолжил Эмилио. – Если вы с Дэнни готовы спуститься сюда и подбросить меня с друзьями в нужную сторону, я предпочту пролететь ее…

– Не без объяснений, шеф, – проговорил Дэнни Железный Конь.

– Доброе утро, Дэнни. Я сейчас все объясню…

Карло оборвал его:

– Сандос, с меня довольно. Мендес не делится с нами почти никакой информацией, и я чувствую, что она лжет!

– Ах, дон Карло! Надеюсь, что вы сегодня ночью спали лучше меня, – сообщил Сандос, не обращая внимания на полные раздражения восклицания. – Я вынужден просить вас одолжить мне посадочный катер. Боюсь, что никакого дохода посадка не принесет, но, если вам угодно, я могу попросить очень хорошего поэта сочинить о вас эпическую поэму. Дрон не посылайте. Мне нужен пилотируемый катер – с Дэнни и Джоном, – причем совершенно пустой, если не считать ящик патронов и охотничье ружье Жосеба.

– А на кой вам амуниция? – подозрительным тоном спросил Дэнни.

– Первые принципы, Дэнни: мы намереваемся накормить голодных. Ситуация на планете приняла неожиданный оборот. Согласно нашей информации, на Ракхате осталось всего несколько небольших анклавов, населенных жана’ата, и некоторые из них голодают. По мнению Жосеба, как вид они находятся на грани вымирания.

Дождавшись, пока шум на борту «Джордано Бруно» утихнет, он продолжил:

– Так что мы, Жосеба, Шон, ну и я тоже, решили узнать, как обстоят дела на самом деле. Я хочу, чтобы Дэнни и Джон послужили объективными свидетелями. Боюсь, что, оставаясь втроем, мы не сможем более похвастаться какой-либо объективностью.

Франс проговорил:

– Сандос, я зафиксировал место вашей передачи возле чего-то похожего…

– Не называйте координаты, Франс. Нас могут подслушать, – предостерег его Эмилио. – Мне нужен ответ, джентльмены. Лишнего времени у нас нет.

– Эпическую поэму, говорите? – насмешливым тоном произнес Карло. – Что ж, быть может, потом я сумею найти что-нибудь более выгодное. Я пришлю катер, Сандос. Расплатимся на Земле.

– Ох, не искушайте меня, – предостерег его, коротко хохотнув, Эмилио, и все стали готовиться к посадке.

Глава 37

Долина Н’Жарр

Октябрь 2078 года по земному летоисчислению

В ту ночь Хэ’энале приснились два сна. Третий ее ребенок, мертворожденный и не получивший имени, появился в дверях дома, крохотный, как зародыш, но веселый и в шаловливом расположении духа.

– Где ты был? – воскликнула Хэ’энала, едва увидев его. – Вот-вот начнется красный свет! – начала она с любовью отчитывать сына, и младенец ответил:

– Обо мне можешь не беспокоиться!

Привстав, она ощутила напряжение в животе, однако посещение ребенка ободряло, и она вновь провалилась в тяжелый сон, характерный для этой беременности. Во второй раз ей приснился уже другой мертвый малыш, ей пришлось снова пережить последние мгновения жизни Уркиналя, и она, вздрогнув, проснулась под свист и хрип в его крошечных легких.

Суукмель, перебравшаяся к ней после ухода Шетри, немедленно проснулась, подошла к ней при первом свете зари и спросила:

– Пришло время?

– Нет, – шепнула Хэ’энала. – Приснилось.

Она села неизящным, но осторожным рывком, стараясь не разбудить Софи’алу, спавшую в гнездышке рядом. Еще один пасмурный день, отметила она про себя, посмотрев сквозь щели в кладке стен. Из соседних домов не доносилось ни звука.

– Опять приходили дети.

– Тебе нужно повязать ленты на руках, – проговорила Суукмель, улыбнувшись суеверному обычаю.

Однако Хэ’энала поежилась, не столько от зябкого утра, сколько от воспоминания о хрипах в маленькой грудке.

– Жаль, что Шетри ушел. А Ma был рядом с тобой, когда ты рождала дочерей?

– O нет, – произнесла Суукмель, поднявшись на ноги и приступая к утренним хлопотам. – Ma и близко не подошел бы к роженице – это же непристойно. Женщины моей касты всегда пребывали в одиночестве – ну, не совсем, конечно. У нас были руна. Мужчины обыкновенно не имели никакого отношения к женщинам и родам, если не считать причинного события. Кроме того, не могу сказать, что нуждалась в присутствии публики.

– Да мне не публика нужна, а дружеское внимание! – Хэ’энала изменила позу, опершись спиной о свернутое спальное гнездо мужа. Она чувствовала себя как-то не так, хотя вчера получили от Шетри хорошие новости через «Бруно». Он вместе со всеми спутниками был жив и здоров, они обещали прилететь сегодня вместе с иноземцами на удивительном корабле, способном доставить их домой быстро и незаметно. – Я буду рада, если Шетри окажется здесь, даже если он не сумеет стоять рядом во время родов…

Она умолкла, лицо напряглось. «Ну, наконец!» – подумала она, приветствуя волну cхватки, прокатившуюся сверху донизу. И когда подняла глаза, Суукмель уже смотрела на нее понимающим взглядом.

– Пока не говори никому, – произнесла Хэ’энала, многозначительно посмотрев на как раз заворочавшуюся Софи’алу. – Мне нужно сочувствие, а не фиерно.

– Кушать хочу! – не открывая глаз, заскулила Софи’ала, привычным образом начиная утро в это время года.

– Папа скоро привезет тебе вкусненького, – бодрым тоном проговорила Суукмель, обращаясь к ребенку, и улыбнулась с легкой печалью, когда дивные лавандовые глаза девочки немедленно распахнулись настежь при этой новости. Начали просыпаться соседи, и первые дымки кизячных очагов руна уже тянулись наружу. – Он уже скоро будет здесь, а ты можешь сходить к очагу Биао Тол. И посмотреть, что там готовят.

– Подожди, – окликнула Хэ’энала дочь, когда Софи’ала собралась выбежать из дома, чтобы присоединиться к другим детям, по утрам носившимся по всей деревне, заглядывавшим во все горшки в поисках наиболее обильной или наиболее вкусной пищи.

– Сипаж, Софи’ала! Не докучай никому! – Суукмель усмехнулась, однако Хэ’энала повторила: – Она такая! Она ко всем пристает! И мне не нравится, как она помыкает остальными детьми.

– Ты судишь о ней по себе, – сказала Суукмель. – Не притесняй