Четвёртый капитан: Братские узы - BlackAvalon

Вокруг всё слишком реально, а Паучок до помывки вонял более чем. Нет, надо принимать всё, как оно есть. Я прислушался к себе и телу. Нет, никого левого я не чувствую. И с легкостью вытаскиваю из памяти и свои воспоминания, и неудачника Микки…

Минут пять я с усилием и упрямством «рылся» в ворохе воспоминаний, равнодушно взирая на звёздные карты, выданные программой навигации. А потом с чувством выругался. Ларчик открывался просто… Майкл Стоун мой дорогой праправнук. И если прав был один мой знакомец с его теорией «клеточной памяти», никуда я не попадал… или попал? Это как посмотреть. Скажем так, тело и мозги принадлежали Микки, но… из-за чего-то его сознание будто стёрто. Теория моего знакомого заключалась в том, что в каждом из нас живет память наших предков, в виде заархивированного и сжатого компьютерного файла. И что эту память-файл можно пробудить при некоторых условиях, используя во благо. И пытался это доказать на себе.

Он спятил. И ожидаемо оказался в дурке.

А вот я… и Микки… скотина этот Жирный Боб, правильно я его грохнул. Судя по всему именно его пойло «стерло» Майкла, и вытащило меня на поверхность. Природа не терпит пустоты и оно вытолкнуло на поверхность наиболее сильное и близкое к поверхности сознание. М-да… так себе объяснение, но в философии и мудрствовании я никогда не был силен.

Я с досадой покачал головой, обращая своё внимание на мнущуюся позади меня девчонку.

— Ну, что? Нашла что съедобное? Давай, посмотрим и сообразим ужин, — сказал я, плюнув в мыслях на все обстоятельства своего явления здесь.

Мира показала мне кухонную зону корабля, и я придирчиво осмотрел список продуктов. Консервы. Сухпайки. Хлопья, сгущенка… вечная сгущенка была даже здесь в прекрасном будущем! Замороженные полуфабрикаты… Была и биомасса, упакованная в квадратные кубы для пищевого синтезатора, но даже память Микки весьма смутно подсказывала, как им пользоваться. Зато пришло воспоминание, какую на вкус еду ентот синтезатор выдавал. Ну, его к чёрту! Есть можно, не отравишься, но сортир будет очень рад видеть тебя чаще обычного!

— М-да… — протянул я, мрачнея. Этим наборчиком я лирианца скорее угроблю, особо жестоким и садистским способом.

Физиология лирианцев на удивление очень походила на нашу, и после долгой голодовки, и лет недоедания, давать ему тяжёлые каши? Или мясные-полусинтетические полуфабрикаты? Гуманней пристрелить. Ему бы бульончика, гренок сухих… овощей на пару… а, нет! У них непереносимость хлебобулочных!

Твою же… завёл животину? Корми!

Плохо быть добрым, плохо!

Бурча под нос, закатал рукава и набрал нужные продукты. С нынешней кухонной техникой на корабле — малогабаритной и весьма смахивающей на мультиварку по принципу все смешал и готово, — я справлюсь. Уж с овощным супом точно!

Не доверяю я этим пакетикам с сухими супами. Плавали, знаем!

Эх, нет пельменей… там и бульон, и мясо!

* * *

Возясь с едой, привлек к делу и мелкую. Подай, поддержи, принеси… девчонка, кажется, окончательно перестала меня дичиться. Некая скованность и опаска была, но такая мизерная… дети в большинстве своём не могут долго бояться, ненавидеть, грустить и т. д. Она уже просекла, что я не собираюсь кусаться и бросаться драться — и успокоилась. Гибкость детского сознания и природная приспособляемость к любым условиям. Вот и ответ.

А еще понятно, почему Мира так легко приняла назначение «юнгой» и согласилась помогать мне с Паучком. Да не верит она, что всё серьёзно и насовсем. А верит, что лирианец что-нибудь придумает, и они улетят от плохого меня. Особенно, когда я научу Миру управлять кораблем… восемь лет, чего я хочу? В её сознании всё так легко и просто решается. И разубеждать её я не намерен. Зачем?

Вскоре на поднос я поставил пластмассовую миску, из которой подымался ароматный пар свежесваренного супа. Хотя, скорее бульона из одной куриной грудки, и загущенного парой ложек картофельного порошка и лука. И приправленного травой. Судя по запаху укропом. Ну, я надеюсь, что это точно укроп. Вообще, «кухня» укомплектована по полной, что диво дивное. Кто-то явно любил хорошо поесть.

Да, детей тоже лучше кормить. Поэтому налил того же девчонке, только отправил ей в тарелку большую часть означенной грудки, присовокупив к тому пару ломтей размороженного хлеба. Вот его лирианцы не переваривают, так что обойдется. Да и хорошего помаленьку. Не хватало ещё пустить к псу под хвост свои труды, я его два дня отпаивал, пока он в отключке пребывал. По капле вливал в серые губы сладкий чай, а потом бульон. Из чего я его сварганил тогда, лучше не вспоминать… Ну, не пропадать же киберам просто так?! Когда бы я там охотился? А то, что я на пиратской базе нашел, пленнику скармливать я не рискнул.

Перед тем, как отправиться к Паучку, достал стандартную корабельную аптечку. Что зря ноги бить и туда-сюда ходить? Накормлю, а потом сразу его раны обработаю, перевязку сделаю. В аптечке обнаружились и микроуколы с витаминами и укрепляющим. Вот что бы раньше пригодилось… впрочем, и сейчас можно. Вместе с антибиотиком-регенератом. Лишним не будет.

С тем и отправился к своей заботе.

Тот и головы не повернул, когда я зашел в каюту. Так и лежал, повернув голову к стене с ничего не выражающим лицом, с бессильно лежащими поверх одеяла руками.

— Я так понимаю, ты уже обнаружил, что я позаботился о твоей безопасности? — осведомился я, ставя поднос и положив аптечку на столик под иллюминатором.

Лирианец не ответил, но я чувствовал исходящее от него напряженное ожидание. И это здорово сбивало то странное чувство теплоты и полу узнавания. Будто мы до черта друг друга знали, а потом кто-то щёлкнул пальцами, и мы всё забыли. Полная дурь… и чего же мы молчим?

Я окинул его взглядом, и приподнял одеяло с ног, имея удовольствие видеть, как мой Паучок вздрогнул. Тонкую щиколотку на правой ноге обхватывал браслет наручника, чья цепочка шла ко второму браслету, обхватывающему уже металлическую ножку койки. Даже если бы у него хватило упрямства и сил встать, уйти бы он не смог. Цепочка была рассчитана буквально на пару шагов.

Опустил одеяло, и шагнул к своему пленнику. Одной рукой приподнял за костлявое плечо, в то время как другой поднял подушку выше и усадил молчащего капитана более удобно. Тот не дергался, и не смотрел на меня, явно давно осознав собственную не состоятельность в сопротивлении в отношении прежних мучителей. И на лице ничего не дрогнуло на мои прикосновения. Это мне не понравилось.