Реликт - Василий Головачёв

Вакула:

– Идея воздействовать на Прожорливого Младенца музыкой была никудышной. Субъективные критерии различия музыки и шума присущи только человеку. Физически явно музыкальные и явно шумовые звуки, конечно, различны, музыкальные звуки представляются чистыми…

Шум, чьи-то сердитые пси-возгласы:

– Совету эти пояснения ни к чему…

– Давайте по существу.

– Не отвлекайтесь…

Вакула невозмутимо:

– …синусоидными тонами, но для Конструктора закономерности музыкальных рядов ни о чем не говорят, то есть не несут смысловой нагрузки. Так что предыдущий оратор прав.

«Тихий», без «вскриков», пси-фон общения, означающий молчание.

Председатель Совета безопасности Ярополк Баренц:

– Как член Совета я обязан принять решение в пользу человечества, и все же вседозволенность человека, возведенная в ранг закона, беспокоит меня в той же степени, что и проблема Конструктора. Недаром отделу социальной безопасности приходится до сих пор сражаться с рецидивами этой вседозволенности как в сфере управления, так и в сфере социально-психологических отношений. Я считаю, что никто не имеет права называть весь Космос только своим домом, он – обиталище для многих и многих существ, равно претендующих на звание хозяина: чужан, серых призраков, орилоухов, нас с вами и так далее. Конкретная ситуация с БВ снова вскрывает недостатки нашей человеческой психологии, не пора ли начать с себя: не Космос перекраивать по своим меркам, а себя по меркам Космоса? Выношу на голосование предложение: научный потенциал Земли огромен, надобно подключить его на решение проблемы БВ полностью, от попытки связи с Конструктором до его остановки, и если за две недели не будет найден способ предупредить Конструктора или остановить его – созвать Совет снова и решить судьбу пресапиенса в соответствии с законом о пределе допустимой обороны.

Вспышка «зеленого», плюсового пси-фона, означающая общее согласие.

Баренц:

– Космосектор отдела безопасности назначил по этому делу оператора в режиме «полундра» кобру-один Ратибора Берестова, однако теперь, я считаю, необходим переход формы тревоги от «полундры» к «Шторму». Считает ли комиссариат отдела безопасности, что оператор Берестов сможет справиться с работой отдела в режиме «Шторм»?

Комиссар-два Аристарх Железовский:

– Безусловно.

Баренц:

– Отводы, самоотвод?

Член совета Равалкананг Сингх:

– Оператор «Шторма» должен быть специалистом по обобщениям.

Железовский:

– Предвидя подобные вопросы, я подготовил личное дело кобры Берестова.

В голове Ратибора (как и у других участников заседания) промелькнули выведенные компьютером данные личного дела Берестова.

Боянова:

– Пусть попробует. Сменить оператора мы успеем.

Тишина.

– В таком случае оператором «Шторма» назначается Ратибор Берестов. Конец общей связи. Процедурные формальности соблюдены. Спасибо за работу.

Голос компьютера:

– Отбой пси, длительность девять минут двадцать секунд.

Ратибор снял эмкан, пригладил волосы и обнаружил, что он весь мокрый от пота, как мышь.

Дома он принял душ, без аппетита поужинал, прикидывая, что скажет Анастасии, и не успел переодеться, как в гостиной прозвонил вызов.

– Включи, – скомандовал Ратибор «домовому», появляясь в гостиной с рубашкой в руках, натянул ее на себя, глядя на белое облако развернутого виома – абонент не включил обратку – обратную видеопередачу.

– Берестов? – Голос незнакомый, с горловыми интонациями; судя по произношению (земной интерлект, европейская языковая группа), абонент или голландец, или австриец.

– Включите обратку, – сказал Ратибор, – вас не видно.

– Это входит в условия связи. Откажись от опера, парень, пока не произошли не предвиденные никем и необратимые события. Ты не выплывешь.

– Пол, это ты? – Ратибор не выдержал и засмеялся. – Твои шутки не отличаются многообразием. Так и быть, если хочешь, возьму тебя с обоймой в аварийную команду.

– Это не Пол. – Невидимый собеседник хмыкнул. – А звоню я тебе, юноша, потому что уважаю за один случай, ты его помнишь.

Ратибор насторожился:

– Кто вы?

Смешок, странный дребезжащий звук, словно от колокола с трещиной.

– Считай, что звонил «дельфийский оракул». Подумай над предложением, это дело ты не потянешь. Ауфвидерзеен, мастер. Еще убедишься, что я желаю тебе добра.

Тишина.

– Зачем ты делаешь мне зло, ведь я не делал тебе добра, – пробормотал Ратибор, встрепенулся. – Откуда он звонил?

– Такла-Макан, территория ксенозаповедника «Чернава», – ответил «домовой» через полминуты.

Озадаченный Ратибор пожал плечами, но времени заниматься таинственным «оракулом» у него не было, да и всерьез принимать предупреждения доброжелателя не имело смысла, хотя в голове и застряло занозой: «оракул» звонил из «Чернавы». Слишком многое связывало безопасника с Такла-Маканским ксенозаповедником, в том числе и последние события, чтобы проигнорировать факт звонка.

Поразмышляв над феноменом совпадений и ничего особого не придумав, Ратибор переключил внимание на предстоящие дела, зная, что, когда придет время, подсознание само вытолкнет в голову мелькнувшую догадку. Он дал задание инку отдела подготовить к развертке императив «Шторм» (два часа десять минут) и напомнить всем физическим институтам Земли о переключении работ на решение проблемы Большого Выстрела. Лидером научного поиска он назначил Вакулу.

После этого Ратибор прикрепил над ухом усик «спрута» – многодиапазонной рации компьютерной связи, позволяющей работать со всеми службами из любой точки Солнечной системы, и отметил время: до окончания развертки «Шторма» у него оставалось два часа «свободного» времени. С введением императива всеобщей тревоги время оператора, ответственного за координацию всех защитных сил человечества, принадлежало не ему.

Анастасия ждала его у Жуковского метро Брянска, одетая по моде последнего полугодия в летний «одуванчик»: