Душа механизма - Андрей Александрович Тюняев

— Царь Перун сказал, что надо будет найти еще семь ветвей, и тогда наше государство расцветёт, — закончил свой рассказ египтянин.

— А мы-то откуда знаем где искать эти ваши ветви?

— возмущённо насмешливо спросил один из студентов

— Мало ли что ваш царь вам наговорил!

Но египтяне его не слушали. Они даже не обратили на него никакого внимания — словно юноша для них попросту не существовал или был самым настоящим пустым местом. Хотя, справедливости ради, следует признать, что студент сказал правду — ни о каких ветвях власти, да ещё в количестве семи штук или единиц наши путешественники вообще ничего не знали.

На этом фоне снова возникла какая-то заминка, но египтяне не нервничали и не проявляли никакой обеспокоенности. Они просто стояли и смиренно ждали решения Насти.

А девушка с каждой секундой всё больше осознавала, что отвертеться ей не удастся. Она уже поняла, что придётся эти ветви искать. Да, и, кроме того, очень было интересно своими глазами посмотреть на тот самый Древний Египет, о котором столько всею понаписано.

— Мы согласны! — наконец решилась она, и египтяне заметно обрадовались. — Но во дворец мы едем все.

— Конечно, конечно, — согласились хозяева страны: они и не думали нарушать устои гостеприимства.

У нас места хватит всем! И еды тоже. Живите в своё удовольствие.

Идти во дворец пришлось пешком — до того времени, когда египтяне стали закупать колёсные повозки у гиперборейцев, оставалось ещё ровно две тысячи лет.

Вообще Египет пятого тысячелетия до новой эры поражал с одной стороны своей примитивностью, а с другой — своей развитостью. Просто эти сравнения надо применять к разным сторонам этой египетской жизни.

Если сравнивать Египет пятого тысячелетия с другими городами Востока, то североафриканское государство прилично выигрывало. По крайней мере те его жители, которые обитали вдоль реки Нил. Здесь и земледелие прилично развилось, и ремёсла. Местные умельцы делали весьма передовую для того времени керамическую посуду и расписывали её незамысловатыми геометрическими узорами.

Если же сравнивать этот Египет с параллельным ему во времени Русским государством, находящимся к северу от Чёрного моря, то определённо выигрывало последнее. И определяющими здесь стали не какие-то политические предпочтения, а то, что в Южной Руси в это время уже умели обрабатывать медь и её сплавы, научились выделять золото. А Египет эти умения освоил лишь через две — три тысячи лет.

Это всё студенты знали из курса археологии.

Но всё равно в Египте было замечательно. Золотые пески так разукрашивали воздух, что казалось, будто бы ты дышишь испарениями драгоценного металла, и они воспринимаются не как опасность, а как некая награда, данная человеку высшими силами за то, что он поселился в этих богом же проклятых песках.

— Середина пятого тысячелетия говоришь? — переспросила Настя того студента, который озвучил такую датировку.

— Если этот Фараон действительно на самом деле Перун, то летописи говорят, что Громовержец жил с середины седьмого по середину пятого тысячелетия до новой эры.

— Интересно, какое тогда было государство и Египте? Что там учебники сообщают на этот счёт? несколько мечтательно спросила Настя студента.

— Вообще-то, я думаю, что никакого государства не было, — охладил её мечтательность товарищ. Потому что все, так скажем, настоящие государства появились только в третьем тысячелетии до новом эры. А здесь сейчас — полпятого.

— Посмотрим, — не полностью потеряв надежду, расстроилась Настя.

А египтяне как раз в этот момент весьма торжественно произнесли:

— Ну, вот мы и пришли!

Студенты огляделись, ища глазами дворец и другие государственные постройки. Но ничего такого и округе не наблюдалось. Были только простенькие хижины, сложенные из необтёсанного камня и покрытые местным тростником.

— А где мы будем жить? — поинтересовалась Настя. уже догадываясь, что ответит египтянин, и тот показан на самую большую хижину.

Студенты, привыкшие к городским условиям, от грозящих им перспектив натурального проживания чуть было не впали в кому: такого «дворца» они себе не ожидали. Но вариантов для выбора предложено не было, поэтому они стоически восприняли предложение — согласились, так согласились. Всё равно назад из прошлого в будущее, они дороги не знали. И эти старикашки — Вейзель и Кулик — снова подстроили всё таким образом, чтобы никакого выхода у ребят вообще не было.

— Что от меня требуется? — поинтересовалась Настя, совершенно без интереса теребя соломинку с ближайшей крыши.

Местный житель заметил её грусть, но никак не отреагировал:

— Царь сказал, что ты назовёшь нам семь недостающих ветвей. Мы готовы! Будем запоминать.

— Назовёшь… — отозвалась Настя.

Она была бы рада это сделать. Хоть сто ветвей назвала бы. Но где их «срубить»?

— Если бы знать… — задумчиво протянула она и, вспомним о попытке запомнить, с горечью посоветовала: — Лучше записывайте.

— Что делать? — не поняли египтяне.

В их глазах стоял настолько откровенный и честный вопрос, что Настя передумала возмущаться. Сначала она подумала, что над ней потешаются, но, увидев такие вопросительные глаза местных жителей, поняла, что не стоит. Где-то в глубине разума она всё уже поняла, но, находясь в обычной ситуации, Настя на автомате просто разъяснила им:

— Записывайте! А то ведь забудете, и мне придётся ещё раз к вам…

— А что такое «записывайте»? — с изумлением спросил самый отважный египтянин.

— Ах, да! — наконец-то глубинная мысль поднялась на поверхность настиного разума. — Я же совсем забыла! Для появления письменности ещё очень и очень рано. Ладно, что-нибудь придумаем. Мы будем рассуждать и пытаться отыскать эти семь ветвей, а вы… Хорошо! А вы всё запоминайте.

— Мы готовы! — снова воодушевились египтяне.

— Так, — собралась с мыслями Настя, обращаясь кстудентам, — Давайте думайте. А то ведь останемся здесь навсегда.

Она повернулась к ждущим египтянам и не вполне уверенно произнесла:

— Четвёртая ветвь власти — это информационная власть. Здесь, я думаю, все со мной согласятся. Мы с ней каждый день встречаемся «нос к носу». Газеты всякие… Интернет… Информационная власть понимается так: закон вступает в силу с момента его опубликования.

— Настя, здесь нет «опубликования»! — напомнил студент. — И Интернета с газетами нет. Ты им попроще слова подбирай.

— Ну, хорошо… После обнародования, — поправила себя девушка и пояснила, — То есть, закон должен быть выдан в информационное пространство. То есть рассказан людям. И только после этого он начинаем действовать. Ещё раз повторю: закон может быть оглашён, напечатан, транслирован по телевидению и так далее. И только информационное включение закона даёт ему разрешение на действие. Понятно?

Однако на последний вопрос египтяне не среагировали — им