АнтиБожественная комедия 7 - Гектор Шульц

Хорошо, пусть будет Збышек, - милостиво согласился демон. – Последние желания приговоренного. Так уж и быть, проявлю капельку сочувствия.

- Спасибо, дяденька, - хмыкнул я, не зная радоваться мне или грустить. Видимо, мир и впрямь сошел с ума, как и я. Только вчера я пил с Элигосом вино и болтал за жизнь, а сегодня он вновь превратился в жестокого палача. Бред. Определенно.

- Бред, - согласился Элигос, прочтя мои мысли. – Твой бред. Хотя, в этом нет ничего удивительного. Иногда душа грешника так пугается грядущих наказаний, что буквально разделяется. Так появляются те, кто свято верит в собственную непогрешимость, как ты. Понимаешь, Збышек?

- Понимаю. Но я по-прежнему уверен в своей правоте. Мы летим к Сеиру?

- Верно, - кивнул демон. – Он изучит твое дело и назначит тебе наказание, которое ты будешь отбывать в одном из Кругов или миров, в зависимости от веры.

- Я в курсе, - хмыкнул я, гадая, что меня ждет, и как я вообще умудрился в это вляпаться.

- Всезнающий грешник, - промурлыкал Элигос, вновь сдавливая мое несчастное тело. – Это Ад. Привыкай, Збышек. Тебе будут часто об этом напоминать. И каждый раз это будет больно.

Полет закончился быстро и Элигос, приземлившись на островке посреди бушующего моря лавы, как обычно швырнул меня куда подальше. Если быть точным, то к столу, за которым сидел Сеир.

Пропахав несколько метров лицом по обожженным камням, я уткнулся лбом в старый стул, залитый горячей смолой и, выплюнув изо рта землю, поднялся на ноги. Сеир же не изменился ни на йоту. Он по-прежнему сидел за столом, перебирая слипшиеся от жира страницы черной Летописи, где все грехи были записаны более тщательно, чем у Петра. Рядом с демоном, на столе, лежал и Эмнох, полудемоническая ящерица, в рабочее время мучающая души чревоугодников во Втором Круге.

Герцог Элигос помог мне преодолеть робость и силком усадил на смолянистый стул, чем вызвал тихое и ехидное хихиканье Сеира, уставившегося на меня жуткими белесыми глазами. Старик хмыкнул и, раскрыв свою книгу, склонился над ней в поисках информации над одним раздолбаем по прозвищу Збышек.

Элигос лениво покусывал губу, стоя рядом и наблюдал за тем, как в кипящем озере стонут души других грешников, допущенных к Чистилищу. Впрочем, им еще надлежало добраться до него, а сделать это можно было, только приняв огненную ванну. Признаться, я им даже завидовал. Они очистились без обмана, настрадавшись в Аду тысячи и десятки тысяч лет. А мне, видимо, предстоит пройти все заново.

- Степан Мальковский, значит, - проскрипел Сеир, оторвавшись от книги. Я кивнул и, закурив сигаретку, уставился на старика наиболее наглым взглядом. Уверенность постепенно ко мне возвращалась. Если я умудрился вернуться в прошлое, то знал, что произойдет дальше.

- Он самый. Охуенный, великолепный, дерзкий, как пуля резкий, пиздюк, - ответил я, наблюдая за реакцией демона. Тот тяжело вздохнул и, достав откуда-то снизу внушительный моргенштерн с затупившимися шипами, резко врезал им мне по голове, заставляя солидную часть черепа вдавиться, как дешевый пластик. Сеир подождал, пока я приду в себя, а затем, строго добавил.

- Без ругани, пацан! Иначе уебу еще сильнее. Понятно?

- Куда уж понятнее, старый ты баран, - фыркнул я, вытирая со лба кровь. – Нахуя ты меня пизданул?

- Снова нарываешься? – демон многозначительно покачал шипованным шариком на цепи. – Могу повторить сеанс гипноза. Длительность два адских часа и дикая боль.

- В пизду. Давай уже закончим с этим блядовым спектаклем, - ответил я, подбирая с земли сигаретку. – Курить-то можно?

- Наслаждайся, пока можешь, - разрешил Сеир и вернулся к Летописи. – Что у нас тут? Целая куча жутких грехов. Такой молодой, а опыт внушительный.

- Не поверишь, уважаемый Сеир. Сам в полнейшем ахуе, - честно признался я, выпуская в сторону Эмноха колечко из дыма. Ящерица недобро на меня посмотрела и переползла на другую сторону стола, спрятавшись за рукой хозяина. – Поделишься наблюдениями?

- Поделюсь, - усмехнулся демон. – Идолов изготавливал? Людей призывал им молиться?

- Никак нет, - покачал я головой. – Максимум, что делал, так это гипсового Будду об стену разбил случайно. Пришлось собирать конструктор. В итоге получился не Будда, а идол. Молиться ему не призывал, ибо страшился гнева соседки, у которой оный Будда стоял.

- Здесь сказано другое, - фыркнул Сеир, ткнув когтистым пальцем в книгу. – Сотворение идола, призывы ему поклоняться. Больше миллиона сектантов набралось. Часть уже здесь маринуется.

- Не ведаю я такого, дяденька. Хоть мочу кипящую в глотку залейте.

- Зальем, не переживай. Во время земной войны занимался ростовщичеством, сдирал с голодных и убогих дикие проценты, а сам закатывал пиры с деликатесами и ебал баб. Что скажешь?

- Баб ебал, признаю. Ростовщичеством не занимался, ибо лень. В войнах не участвовал, ибо пацифист.

- Сеир, - встрял Элигос. – Он не признается. Дело в том, что этот грешник верит в собственную непогрешимость.

- Неплохо, - поджал губы летописец. – Так. И куда бы его отправить? По Летописи он в любой Круг годен.

- Только не к Клеопатре. Ну её нахуй, - поспешил вклиниться я. – Опять заставит пизду ей вычищать от гноя.

- Клеопатры давно уже нет в Аду, пацан, - недобро усмехаясь, ответил Сеир. – Погибла на Играх примерно лет пятьдесят назад.

- Что?! – побледнел я. – А кто тогда Игры выиграл? Тьфу, блядь, ебучие тавтологизмы.

- Кто-то из проклятых. Тебе ли не похуй, а? Устал я тут с тобой препираться. Какую веру поддерживаешь? И не лги, пацан. Рядом Элигос стоит, а шарик свой я еще не убрал.

- Это ты про пенис свой? Можешь прятать, я не против, - отмахнулся я, за что получил подзатыльник от стоящего позади Герцога Элигоса. – Ясно, шутка не зашла. Верю в Пердуна Красно Солнышко, Ярилу, Хуилу и Хуана Пабло Вассермиллера, вепря дикого и щетинистого.

- Ясно, - хищно осклабился старик. – Древних славянских богов восхваляешь, значит?

- Типа того. Велеса только не хвалю, ибо бомж он есмь и с козлами совокупляити.

- Тогда я знаю, куда тебя отправить.

- В Чистилище?

- В Хуилище! – рявкнул Сеир, заставив меня подпрыгнуть на месте, но не испугаться. – Дерзкий пиздюк. Посмотрим, как ты запоешь у Мары в когтях. Не ту ты себе веру выбрал, пацан. Но что выбрал, то выбрал. Забирай, Элигос,