Как приручить дракона – 5 - Евгений Адгурович Капба

Пахло грязными телами, дешевым алкоголем, протухшей едой и прочей антисанитарией.

Пока коммунальщица делилась сладостями с продавшими мать родную за конфеты монстриками, остальные члены комиссии разбрелись по квартире, охая и ахая, и выполняя возложенные на них обязанности: пожарный заглядывал в грубку, милиционер тормошил храпящую богатырским храпом мать семейства, Ольга Владимировна инспектировала кухню, а санстанция — санузлы.

А я ничего не инспектировал. Мне окружающей обстановки хватило. Чего тут инспектировать, если пола — нет, из щелей в стенах торчит стекловата, на потолке нарисованы гениталии, а кровати представляют собой эдакие кубла из всевозможного тряпья! В раковине, на тысячу лет не мытой посуде, завелась живность и выросли грибы. У этой экосистемы, похоже, имелись немалые шансы организовать свою цивилизацию и завоевать Твердь.

— Ребята! — спросил я. — А где вы делаете уроки?

— На Гэ-Пэ-Дэ! — шмыгая носом и сглатывая сладкую конфетную слюну, сообщила самая боевитая девочка — Косточка. — Мы всегда на продленку ходим! Там полдник дают-врот! Но Степановна строгая — пока уроки не сделаем, говорит, в столовку не пустит! Мы и делаем…

Молодец у них Степановна. Желудочная мотивация для орков — самая верная. Еще одна — это через тумаки, но тумаки вроде как непедагогично. Тем паче — когда вырастет зелёная детинушка, то может в ответ врезать, а дерутся снага дай Бог каждому!

— То есть, стола и стульев у вас нет… — констатировал я.

— Что ты ела сегодня, деточка? — поинтересовалась Ольга Владимировна.

— Мы грызли макароны-врот! — заявил один из старших пацанов. — Вот! И запивали водой!

Там, на земле, валялось десять или двенадцать пустых упаковок из-под лапши быстрого приготовления. Снага — народ живучий, но жалко их было до невозможности. А мамаша все не просыпалась.

— Короче, бред это все, — заявил милиционер. — Она вусмерть пьяная. Толку не добьемся.

— Мы не можем их тут оставить, — пожала плечами Ольга Владимировна. — Надо отца их искать или забирать в приют. Как вы это себе иначе представляете?

Что характерно — мобильный телефон у снажьей бабы имелся. Лежал под кучкой тряпья, которая выполняла функции подушки. Никакой серьезной блокировки там не стояло, так что в списке контактов нашелся «BOLSHOY LUBOFF», который, по заверениям старших детей, и был их отцом. По их же словам, отец работал где-то четыре через четыре и как раз уехал три дня назад.

— И что — мама с тех пор спит? — спросила Ольга Владимировна.

— Она-ска, как просыпается — ей сразу пить хочется-врот, — пояснил зеленый пацаненок в трусах и майке — Она попьет-попьет и опять спит-на. Но нам ее питье пить нельзя, оно мерс-с-с-кое!

Еще бы оно не было мерзкое. Бырло гоблинское, как есть!

Я вышел во двор продышаться. Все-таки пахло там прескверно, и толку с меня не было никакого. Обнаружив на остове автомобиля свободное от ржавчины местечко, я оперся о него спиной и прикрыл глаза… Чтобы через двадцать секунд их открыть.

— Слышь, мужик-ска! — раздался хриплый голос с явным снажьми прононсом. — Ты не знаешь — в первую квартиру комиссия-ять пошла-врот?

Передо мной стоял в целом приличный орк — в лесхозовской спецовке, лысый, с каким-то замученным лицом. Вообще-то замученные лица — это не про снага, но вот этот был прям плох.

— Пошла, — кивнул я.

— Сука-а-а-а… — он ухватил себя за лысину. — Не успел!

— Чего — не успел?

— Да мне-ять утром соседка позвонила-на, сказала-на, что моя пол в грубке второй день палит! Все ясно — опять пьет! — в его голосе слышалось искреннее страдание. — А мне че делать-на? Я вальщик-ска, я лес валю-на! Мне детей-ска кормить надо! А она-ять каждый месяц бухая! Щас детей заберут — че делать-на? Че мне делать без детей-то?

Я смотрел на него пристально, пытаясь понять — он вправду нормальный мужик, который попал в чудовищную ситуацию, или — гнилая душонка и просто жалуется на жизнь первому встречному потому, что жалеть себя проще всего? Однако, его слова о детях подкупили меня, это точно.

— Как тебя звать, орче? — спросил я.

— Модест, — ответ был неожиданным, если честно.

Никогда не встречал орков по имени Модест!

— Смотри, Модест… Есть у меня для тебя вариант. И для твоих детей — тоже. А вот для жены — не знаю.

— А? Ты кто такой будешь? — удивился он, поймав деловые и хладнокровные нотки в моем голосе.

— Георгий Серафимович Пепеляев-Горинович, — отрекомендовался я. — Учитель истории и по совместительству — вольный рыцарь, владетель Горыни. Вот тебе номер телефона одного кхазада — Отто Шифер его зовут. Он может тебе работу дать, чтобы четыре через четыре не ездить. Оплачиваться будет хорошо, каждый вечер — дома… Профессия имеется?3

— Дык! Ять! — орк оживился. — По дереву я! Я и валю, и плотничаю, и столярничаю-на! Я работник что надо-ять, но…

— Но мы сейчас вместе пойдем и посмотрим, что там можно сделать… А с женой… Если она пить не бросит — с женой придется тебе расстаться, Модест. Если ты и вправду детей своих любишь. Они у тебя там всемером на десяти пачках лапши третий день сидят.

— Сука-а-а-а! — он снова ухватил себя за лысину. — Я ж затарился-на, полно всего было-врот, я ж на кукуляторе-ять считал, чтоб на четыре дня! Сука-а-а…

В общем, таких орков я еще не встречал. И таких семей — тоже. Все-таки когда пьет отец — это чуть менее хтонически, чем когда пьет мать. Хотя тоже — ужасно.

* * *

Контраст со снажьим ужастиком в следующей семье был просто потрясающим. Да, здесь, в большом частном доме на улице Озерной, тоже, в общем-то, царил бардак — но бардак совсем другого рода!

Белкины — люди верующие, постоянные прихожане собора — были семьей многодетной. У них своих детей имелось пятеро, но старшие подросли, и они взяли еще двоих — приемных. И вот двое младших родных сейчас с веселыми визгами гонялись по пребывающему в вечном ремонте дому за двумя еще более младшими — неродными, но очень любимыми.

Стены были оштукатурены и ошпаклеваны, но — не покрашены и без обоев. Зато — с бесконечными детскими рисунками. Кроватей в трех спальных комнатах стояло много, но все — застелены, со свежим бельем. Посуда была не мыта, но без очага развития новой