Нейропсихоz - Ракс Смирнов

визжали предупреждениями, в которых больше не было никакого смысла.

Я медленно расстегнул ремни, попробовал подняться. В спине взорвалась боль, а правый бок вспыхнул, будто внутрь загнали раскалённую иглу.

Однако открытых ран на себе не заметил. Так что, если ничего не сломал — уже удача.

— Яра… — прохрипел я, поворачиваясь.

Она всё ещё сидела в кресле второго пилота. Голова откинута назад, дыхание рваное, неглубокое. Левая рука зажимала бок, сквозь пальцы тянулись тёмные нити крови.

— Ну и посадка… — выдавила она хрипло, едва приоткрывая глаза.

Кровь. Это не хорошо. Но главное — не нагнать паники.

— Хорошо хоть баки не рванули, — произнёс я как можно более нейтрально.

— Пока что, — ответила она и попробовала пошевелиться. Резко поморщилась, сжала бок сильнее.

Я рывком дёрнул ремни, высвобождая её, и осторожно потянул на себя.

— Держись за меня.

Яра ухмыльнулась сквозь боль:

— Лучше бы ты пилотировал так же, как командуешь…

Но подчинилась.

На удивление, она оказалась легче, чем я думал. И дело было не в весе… Яра всегда держалась уверенно, грациозно — почти хищно. А сейчас в каждом её движении сквозила борьба: с болью, с телом, с самой собой. Она стала слабее и будто бы даже немного хрупче.

Аварийная дверца поддалась со скрипом. Я выполз наружу, вытягивая её за собой.

Мы живы.

Поднялся на ноги, помог встать Яре. Оттащил её от дымящихся обломков и усадил, прислонив к какому-то бетонному блоку. Она прикрыла глаза, тяжело выдохнув.

Кровь продолжала медленно стекать по её пальцам.

— Дай посмотреть.

— Если ты такой же доктор, как пилот, — прошипела она, — лучше не надо.

Я проигнорировал её слова и начал рыться среди обломков, выискивая хоть что-то, что могло помочь. В кабине нащупал аптечку: бинты, антисептик, обезболивающее, гемостатик. Не продвинутый хирургический набор, но лучше, чем совсем ничего.

Вылезая наружу, вскрыл пузырёк и щедро пролил антисептик на рану своей подбитой валькирии.

Яра резко втянула воздух сквозь зубы, судорожно дёрнулась:

— Сука… предупреждать надо!

— Терпи, — отозвался я, уже изучая повреждение.

Осколок металла застрял неглубоко, но хреново: не у самого края, и если неаккуратно дёрнуть — можно только усугубить. Я медленно ощупал кожу вокруг, проверяя пульсацию — кровь шла, но ровно, без толчков. Значит, артерии не задеты. Уже хорошо.

— Так, смотри, — сказал я ровным голосом, глядя ей в глаза. — Вынимаю сразу, на раз... Готова?

Она прикусила губу и кивнула.

Я взялся за выступающий край, уверенно вытащил в одном движении. Яра дёрнулась, но только зарычала, сжав зубы.

В ту же секунду я прижал стерильную марлю, дал крови впитаться секунду, затем щедро засыпал рану гемостатическим порошком, остановив основное кровотечение.

— Обезбол? — спросил я, уже готовый вводить.

— Вводи, что за тупые вопросы…

Я быстро ввёл дозу, выждал пару секунд, пока её дыхание стало чуть ровнее, затем плотно замотал бинтами, а сверху укрепил дополнительный слой ткани от кресла.

Протянул ладонь к краю раны, прижал пальцами и снова проверил: кровь больше не сочилась, но ткань всё ещё оставалась мягкой от внутреннего повреждения.

— Готово… Посидим немного, нужно дать ране хоть немного схватиться, иначе кровотечение будет слишком сильным. Но в идеале тебя надо зашить, — сказал я, отбрасывая упаковку из-под бинта. — И чем скорее, тем лучше.

— У тебя есть нитки?

— Если только в рубашке.

Она только криво усмехнулась.

— Очень смешно… Даже не знаю… в больнице я или на стендапе.

Я тяжело выдохнул, затем сжал бинты ещё крепче, завязывая настолько туго, насколько она могла выдержать.

— Это лучшее, что я могу сделать, пока мы не найдём профессиональную помощь.

Яра устало прикрыла глаза, откинувшись назад.

— Я бы пошутила, что у меня нет медстраховки… но боюсь, если бы была, скорая всё равно не приедет, — наконец выдавила она кривую улыбку.

По поводу «сюда» она была права как никогда.

Мы стояли посреди Дистанции — индустриального болота, где умирающие заводы, ржавые хранилища и разрушенные ангары сменяли друг друга в бесконечном гнилом месиве. Ни один корпорат не сунется сюда без личной армии, а полиция предпочитает проезжать этот район стороной.

На фоне этого местечка Авиастрой кажется семейным курортом.

— Да уж… — тяжело произнёс я и снова посмотрел на Яру. — Но тебе всё равно нужен врач… или хотя бы урак. Я бы отвёз тебя к нашему, который работает с «охотниками», но боюсь, Вик уже направил к нему людей.

Яра хрипло выдохнула, глядя в пустоту. Затем с усилием подняла ладонь к ране, сжав бинты.

— Есть один парень… в Высоких Горах.

Я посмотрел на неё с подозрением.

Высокие Горы — ещё одна жертва кризиса двадцатых. Некогда перспективный район «вдали от городской суеты», построенный для тех, кто хотел тишины и безопасности. Только вот суета никуда не делась — её просто отрезало полной анархией в Дистанции. И в итоге район малоэтажной частной застройки превратился в район-призрак.

— В этой дыре работают ураки?

— Подпольно, — отозвалась она устало.

Я скосил на неё взгляд.

— Не думал, что элитные девочки вроде тебя ходят к подпольным ур…

— «Кукольного надзирателя» не удаляют в «МедТек», — оборвала она. — И тем более не ставят там импланты «Скат» девятой серии.

Я чуть не подавился воздухом и повернулся к ней всем телом:

— Серьёзно? Девятка?! Это ж...

— Боевые для спецподразделений, да, — кивнула она.

Не глядя, провела пальцами по линии лба, убрала прядь волос за ухо — и я наконец увидел: над бровью, почти у виска, — тонкая полоса титана, почти незаметная, но при определённом угле я отчётливо смог распознать чип девятой модели.

Как я вообще мог не заметить это раньше?

Но, впрочем, неудивительно.

«Скат-9» — вершина военной линейки, флагман серии для бойцов особого профиля. Разработан так, чтобы выглядеть максимально похожим на гражданский «Люмен» базовой модели. Отличить можно было только по форме модуля и дополнительным слоям транзисторных дорожек в правой части корпуса.

Разглядеть их можно только с близкого расстояния, и если поставить себе такую цель.

— Хрена… Даже у меня стоит шестёрка. Где ты его достала?

— Ну уж точно не у косметолога, — фыркнула она.

— И нафиг он тебе?

— Потому что только девятка тянет боевые скрипты глубокого нейроподавления.

Голос её прозвучал спокойно. Буднично. Как будто говорила о погоде.

Я выпрямился.

— Ты