Седьмой - Сергей Лукьяненко

в глубины полуживого меню управления, вытащил оттуда полузабытую команду. «Пчела» растопырила теплообменники, прижала колёса, двигатели пошли на реверс. Тело серафима было ровным и скользким, но воздух вокруг — густой как сироп. Истребитель прокатился до переносицы и остановился. Вокруг столбами и стенами вставали обломки кристаллической брони. Я ещё некоторое время искал в меню выпуск тормозного парашюта, пока не вспомнил, что его на «пчеле» никогда не было, да он и не потребовался. Мне вдруг стало легко и почти хорошо.

«Вот и всё», — подумал я. «Ты доволен, Боря? Мы сели на Юпитере, ха-ха! Теперь пора домой».

«Рано», — ответил Боря напряженно. «Пошли. Надо посмотреть, что там долбануло».

Я с грустью подумал, что моя шизофрения сошла с ума раньше, чем я.

«Давление, температура, атмосфера, радиация, ураган… что ещё тебе непонятно?»

«Ты рукой-то пошевели».

Я пошевелил. А потом посмотрел на экраны.

Сила тяжести была даже меньше земной.

Давление… да, чуть больше двух атмосфер, как и должно быть на такой глубине в атмосфере. Много. Но не чудовищно много, это как нырнуть на десять метров.

Температура — тридцать восемь градусов Цельсия. Многовато. Но куда лучше, чем минусовая.

— Как это? — спросил я.

«А тебя не удивляет, что серафим завис в атмосфере? Они управляют гравитацией».

Собственно говоря, удивляться и впрямь не стоило. Те скорости маневра, которые демонстрировали в полёте высшие чины, просто невозможны без контроля над гравитацией.

— Всё равно задохнусь, — сказал я. — И всё равно умираю.

«Но ты же ещё жив. Мы живы. Возьми маску».

Я протянул руку под кресло, открыл аварийный комплект. Порылся и достал пакет с кислородной маской — на случай задымления в кабине. Двадцать минут чтобы успеть доложить ситуацию, как шутили инструкторы.

— Это безумие, — сказал я, глядя на маску. Стянул перчатку. Ладонь была красная, в крошечных точках лопнувших капилляров. Я истекал кровью из всех пор. — Но… ладно.

Костюм внутри был весь мокрый и не от воды. Я сел, выбравшись из него и меня зазнобило. Я весь был красно-синий, мокрый и липкий. Жалкий тощий окровавленный пацан, в разбитом космоистребителе на мёртвом серафиме в атмосфере Юпитера.

— Боря, может я умираю и это всё бред? — спросил я.

Альтер не удостоил меня ответом.

Я распаковал маску и надел на лицо. Открыл дыхательный редуктор. Помедлил — и открыл клапан уравнивания давления.

В кабину с торжествующим гулом ворвалась водородно-гелиевая смесь. Маску вжало в лицо так, что я завопил от боли. Казалось, что стекло очков сейчас взорвётся внутрь. Уши заложило. Подцепив край маски пальцем, я уравнял давление, впустив немного чужой атмосферы. Мне показалось, что я почувствовал запах — острый, неприятный, но, к счастью, едва уловимый.

Водород ведь не ядовит, нет? Гелий точно не ядовит, а водород?

«Не ядовит, успокойся. Мы ниже слоя аммиачных облаков, здесь атмосфера почти безвредна».

«Почти?»

«Тебе-то что, покойник? Выбирайся».

Я сделал глотательное движение, уши отложило. Открыл колпак кабины. На трясущихся ногах выбрался на крыло. Выпрямился.

Порывами налетал ветер. Тяжелый, давящий, сказывалось давление, но вовсе не те сотни километров в час, которые должны быть на этой глубине. Какой-то побочный эффект измененной гравитации?

Что ж, повезло. А то меня бы просто унесло ветром…

Подняв голову, я посмотрел на крутящиеся жёлто-коричневые стены облачного колодца. Высоко в небе сияло Солнце — крошечное, но всё же ослепительно-яркое. Свет был… ну как в вечерних сумерках, наверное. Или как ночью при полной Луне.

Если абстрагироваться, то это даже красиво.

«Иди», — сказал Боря. «Иди, пока можешь».

«Не командуй», — огрызнулся я. «Дай спокойно умереть, у меня меньше двадцати минут!»

«Святик», — снисходительно сказал Боря. «Ты что, думаешь, всё происходит случайно? Тебя же сюда тащило, ты знал, что должен долететь!»

«Да иди ты…»

Я всё же спрыгнул с крыла. Будь тут три с половиной жэ — переломал бы все кости. Но притяжение казалось даже меньше земного, а воздух был густым и плотным.

Босые окровавленные ноги будто прилипли к тёплой кристаллической поверхности. Я постоял, глядя на истребитель. И пошёл вперёд, в лес острых кристаллических столбов.

Какая разница, где умирать? Если при этом идёшь вперёд, то смерть можно и не заметить.

«Выглядит всё так, будто удар был изнутри, а не снаружи», — сказал Боря.

Я шёл сквозь хрустальный серый частокол, стараясь не касаться острых граней. Меня продолжало мутить, я размышлял, успею ли снять маску, проблеваться и снова её надеть… или лучше просто снять и всё на этом закончить…

Тёмный хрусталь под ногами вспучивался, я поднимался на холм. Да, Боря прав, он подмечает быстрее меня, это не удар снаружи, это какой-то взрыв в теле серафима, будто…

Будто что-то рвалось наружу, когда убитый гигант падал на Юпитер.

Я остановился, подъем кончился. Я стоял будто над кратером или жерлом крошечного вулкана, вспухшего на теле серафима. Воронка — небольшая, метров пять в диаметре.

В центре воронки лежал прозрачный цилиндр, светящийся изнутри мягким жёлтым светом. Длиной метра два, диаметром с метр, чуть приподнятый на вздыбленном хрустале как на постаменте.

В цилиндре угадывался человеческий силуэт.

«Ну вот мы и узнали страшную тайну», — задумчиво сказал Боря. «В огромном серафиме внутри — крошечный ангел. Они все одинаковы, что низшие чины, что высшие».

«Только никакие они не ангелы», — зло подумал я.

«Да уж, настоящим ангелам вряд ли нужны огромные человекоподобные боевые роботы, чтобы тырить газ с Юпитера», — согласился Боря и хихикнул. «Всё, Слава Морозов. Сдирай маску. Пора домой. Я вообще не пойму, как ты до сих пор на ногах держишься!»

А я стоял в порывах горячего ветра и смотрел на саркофаг.

«Снимай маску» — вновь посоветовал Боря. «Неприятно, но в тебе столько анальгетиков, что всё должно пройти безболезненно. Ты даже продолжишь дышать и быстро уснёшь».

Я стал спускаться к саркофагу. Неровный, изломанный кристаллический слой резал подошвы, но крови почти не было. Видимо, её осталось немного.

Боря замолк. Он хоть и удовлетворил своё любопытство, но интерес у него остался.

Подойдя к цилиндру, я наклонился над ним, упёрся руками. Стекло, кристалл, пластик? В любом случае поверхность была идеально прозрачной.

Посмотрел.

Да, и впрямь будто тушки клонов в прозрачных контейнерах. Только наши контейнеры прямоугольные, а этот цилиндрический.

Дно саркофага покрывала белая ворсистая масса, вроде пушистого пледа. Но ворсинки были длинные и прочные. Они держали тело на весу и слегка шевелились, так что тушка покачивалась будто в колыбели.