Душа механизма - Андрей Александрович Тюняев

Как только эхо его голоса стало замолкать между излишне параллельными стенами зала, стало возвращаться и сознание тех двенадцати студентов, которые стояли на сцене, выстроившись в физкультурную шеренгу. Они с удивлением обнаружили себя в таком состоянии. Смущённо поулыбались, не зная, как реагировать на происходящее. И неловко стали возвращаться на свои места.

Прыгающие камешки

— Кто готов пройти тест на гипнотическую восприимчивость? — спросил Вейзель.

Студенты, развеселившиеся после только что завершённого «спортивного» опыта, тут же потянули вверх свои руки. Некоторые даже принялись трясти ими, как это обычно делают школьники. Никто и не догадался, что это школьное поведение как раз и показывает, что обещанный тест уже стартовал.

— Хорошо! — просто сказал Вейзель. — Давайте попробуем.

Студенты приготовились внимать. Они переглядывались и, улыбаясь непонимающими улыбками, посматривали то друг на друга, то на сцену, ожидая, что нот сейчас появится некий фокусник или гипнотизёр, и ребята станут свидетелям каких-то волшебных пассов и опытов. Однако ничего такого не происходило. Вообще ничего не происходило…

…Хотя студенты снова не заметили, как всё волшебство уже состоялось.

Незаметно оказалось, что сидят они на одной большой поляне, в каком-то неимоверно сказочном несу. Каждый студент находится в возрасте ребёнка. 11 каждый ребёнок одет в национальный костюм того или иного народа. А собрались эти дети — из разных i гран мира. Зачем собрались? А вот принялись решать: кто из них самый умный, талантливый и гениальный!

Не все в споре принимали одинаковое активное участие. Некоторые о споре том только лишь похихикивали.

Вот, сидят эти дети, камешками да прутиками играют. Говорит один, несколько более тёмный и губастенький, нежели остальные:

— Я, слышь ты, быстро могу слазить на пальму!

— Ну и что! — ответила ему тихая такая девочка, хроменькая почему-то на одну ножку и с усиками. — А я могу выучить наизусть целую энциклопедию!

— А ну вас! — отмахнулся мальчик с соломенными волосами.

— Я!.. — начал хвастаться паренёк из той страны, где лошади бегают с рогами и зовутся оленями.

— А я могу и слезть с пальмы быстро! — не унимался тёмненький.

— А я дважды выучу энциклопедию! — заносчиво заметила усатая девочка.

— А ну вас! — мусоля в руке камешки, ответил соломенноволосый.

— …Могу!.. — разгорячился паренёк из оленьей страны.

— Не, ну точно я самый быстрый в беге! — бойко заявил всё тот же тёмненький и ещё сильнее губастенький.

— А я десятьжды выучу энциклопедию и ещё две к ней! И всё наизусть! — поразила всех хроменькая милая девочка.

— А ну вас! — лукаво улыбнулся мальчик с камешками.

— …Говорить!.. — брызгал слюной тот мальчик, что раньше сказал: «…Могу!..».

— А я могу в барабаны бить! Громко! — не унимался тёмненький.

Хроменькая усатая девочка смутилась и, обращаясь к тёмненькому, пискнула:

— Я не могу сказать такого же о твоих сложных словах! У меня не получаются всякие шалости и звуки такой же силы. Но я сто энциклопедий выучить могу!

А если надо и двести! Я очень умная! — предчувствуя победу, занеслась девчушка.

И вдруг она заметила, как соломенноволосый мальчик играет камешками, а они у него в руках прыгают, вертятся, как живые, липнут друг к другу. Конечно же, она не смогла удержаться от вопроса:

— Это что у тебя!? Как это камешки п…, ве…, скачут у тебя в ладошках! Они что — живые!

— А ну вас! Это магнитики из моторчика от игрушки — отмахнулся тот мальчик, который не спорил до этого.

— …Скороговорки!.. — победно подытожил спор мальчик из той страны, где лошади бегают с рогами и зовутся оленями.

Вейзель хлопнул в ладоши, и студенты вмиг очнулись. Почти все из них находились на своих местах и снова, мало что понимая, криво улыбались друг другу. Только три юноши и одна девушка, очнувшись, с удивлением обнаружили себя сидящими на полу в самом центре сцены…

Платонические беседы

— После того, как выдающийся древнегреческий мыслитель и философ Платон придумал понятие «материя», исследователи устройства мира окончательно запутались, — улыбнулся старец Кулик, провожая и и лядом четверых отважных спорщиков.

Они расселись по своим местам, и остальные почти тут же потеряли к ним интерес, переведя всё своё внимание на старца Кулика.

— Хотя и стали послушно материалистами, — насмешливо продолжила Настя многообещающую мысль старца Кулика.

Настя поняла, что те четверо студентов очень просто и слишком откровенно попались на гипнотическую уловку. Видимо, они не были устойчивыми к воздействию гипноза. А она, раз она не попалась в те же сети, видимо, устойчива. Это вселило в Настю дополнительную уверенность и даже некоторую отвагу и общении с таким сильным гипнотизёром, как старец Кулик. Поэтому она добавила:

— Я бы хотела это обсудить с Платоном. Но. к сожалению, понимаю, что это сделать невозможно…

…Находясь во внутреннем садике дома, в котором жил древнегреческий мыслитель, Настя с интересом рассматривала ветви винограда, которые перепутались так, что получилась своеобразная крыша беседки. Через это решето проникал рассеянный солнечный свет, ослабленный из палящего до приятно согревающего. На столике стоял сосуд с разбавленным вином, и в керамической чашке чахли в тени подсохшие фрукты.

Платон поправил традиционную греческую «простынь», которой он был обмотан вместо привычном для нас одежды, и улыбнулся в ответ на слова старца Кулика и Насти. Он быстро сориентировался и стал проникаться неожиданным общением.

— По определению нашего уважаемого Платона, материя — это?.. — начал старец Кулик и жестом показал Платону, что тому надо продолжить определение.

— …Материя — это лишённый качеств субстрат или материал, из которого могут быть образованы тела любой величины и очертаний, — помпезно закончил Платон.

Все восторженно похлопали ему. В ответ Платон театрально поклонился.

— Вот пример вашей мнимости, о которой вы чуть позже с другом будете говорить, — продолжил Платон.

— Чуть позже? — удивилась Настя.

— Да, — подтвердил Платон. — И мы с вами ещё к этому непременно вернёмся.

Настя удивилась тому, что Платон с лёгкостью оперирует образами из, естественно, ещё не случившегося будущего.

— Но если говорить о том, как на самом деле оно было, то смею вас заверить, что я ни о какой материи не рассуждал, — признался Платон. — Я существовал себе спокойно среди звёзд. А вот некоторым вашим людям зачем-то понадобилось именно меня вытащить из спокойного звёздного поля и втиснуть в беспокойное поле вымышленной истории.

Настя снова удивилась, хотя и предыдущее удивление ещё не ослабло. Если чуть раньше она была смелой и разговорчивой, то теперь Настя по большей части молчала и лишь внимательно следила за происходящим. Она понимала, что происходит что-то непонятное, но