Резервный экипаж - Юрий Ляшов

сентиментальным пижоном. Вон, какой видок выбрал для вас. Понравиться хочет. А при жизни был толстым и сварливым стариком.

– Это как ты сейчас? – Семецкий перевёл взгляд на Андрея. – Не пугай молодёжь своими солдафонскими шуточками!

– А где я шутил? Что помер ты? Так я сам, вот этими вот руками закопал тебя! Вон во дворе могилка зарастает. Сходи, проверь. Ох… забыл, ты же не человек, ходить-то не можешь. Досада какая…

– Заткнитесь! – взвизгнула Вика. – У нас экипаж и колонисты гибнут! Нам помощь нужна!

– В смысле гибнут? – моментально посерьёзнел Андрей. – Юра, как они могут гибнуть?! Ты говорил, там всё на века сделано…

– Подожди! – махнул рукой профессор. – Что с объектами э… с экипажем?

– Вспомогательный реактор повреждён, – заговорила Вика. – Его питания не хватает. Система отключает эмбриональные секции одну за другой! А искин корабля не проводит аварийный запуск основной энергосистемы!

– Он не может. – Голограмма плохо передавала эмоции, но мне показалось, что Семецкий растерян. – Искина там нет. Мы не успели его поставить. В последние годы заметно возросла сейсмическая активность. Наверное, землятрясение повредило вспомогательный реактор.

– Там под землёй трещины в стенах, – подтвердил я.

– Так, система в приоритетном порядке обеспечивает выживание экипажа, отключая эмбрионов. – Профессор оставался в комнате, но погрузился в расчёты. – Вы активировали защитный периметр, номинально потребление – восемнадцать мегаватт. Естественно, забирает система эту энергию у секций. У нас проблемы, – Семецкий как-то жалобно посмотрел на нас. – При такой нагрузке критическая потеря эмбрионов наступит через три часа сорок семь минут. После этого времени восполнение популяции будет невозможно.

– Как это невозможно?! – в голосе Андрея проскользнуло искренне изумление. – Столько лет? Столько жизней? Впустую?

– Да объясните вы уже! – рявкнул я, рывком поднявшись на ноги.

– Хорошо. Как вы уже поняли, полёт «Пангеи» не состоялся, – торопливо заговорил Семецкий. – Эдем так и остался блёклой точкой в небе. Теперь уже и нет телескопов, в которые его можно увидеть. Надеюсь, эта привлекательная планета достанется кому-то поумнее нас. За два года до планируемого старта «Пангеи», вспыхнула очередная война.

– Не было войны! – воскликнула Вика. – Я помню! Не было. Все влюбились в идею колонизации Эдема. Всем миром планировали полёт!

– Вы не помните, – бездушно отрезал профессор, – ваши воспоминания подправлены системой из соображений безопасности. Никакого «всем миром» не было. Сколько иностранцев в вашем экипаже?

– Вроде бы нет, – Вика смутилась. Я тоже подумал, что в первую колониальную межзвёздную миссию почему-то вошли только российские специалисты.

– Так вот, война. Кто-то применил искусственный вирус.

– Кто-то? – встрял Андрей. – Явно не мы!

– Какая теперь разница? – отмахнулся Семецкий. – Ориентированный по ДНК вирус должен был уничтожить представителей одной э… генетической линии, одну нацию.

– Да нас они хотели потравить! – возмутился Андрей. – Чего ты всё толерантность разводишь?! Не перед кем уже реверансы исполнять!

– Игры с искусственными эпидемиями никогда не приводили ни к чему хорошему. – Замечание старика профессор проигнорировал. – Вирус мутировал и вышел из-под контроля. Нет, смертность не стала запредельной, чуть выше, чем в предыдущие эпидемии. Но переболели стригуном все.

– Стригуном? – В голосе Вики проскользнул профессиональный интерес.

– Ага, стригун, – хихикнул Андрей, изобразив пальцами ножницы. – Точно как назвали!

– Люди стали бесплодны, – пояснил Семецкий. – Вирус стерилизовал всех без исключения. Последний случай рождения ребёнка зафиксирован 11 апреля 2091 года. Поначалу никто особо-то и не расстроился. Людям было достаточно того, что они сами выжили. И война быстро потухла. Не случилось ни развала государств, ни ядерных ударов. Не наступил тот апокалипсис, к которому готовила людей массовая культура. Человечество вымирало тихо и, большей частью, мирно. Конечно, встречались отдельные психопаты-авантюристы. Они уходили с оружием в леса, сколачивали банды, шатались по пустым посёлкам, грабили оставленные склады. Но ведь дураков всегда хватало. Иногда они наглели, тогда вмешивалась армия. Но в целом люди уходили с умом.

– Это как? – хмыкнул я.

– Уходя, гасили свет, – многозначительно заявил Андрей. – Вот тут рядышком Белоярская АЭС. Её специально заглушили, чтоб не рванула, когда никого не останется. Так со многими объектами поступили.

– И что, просто взяли и сдались? – спросила Вика. – Существуют же методики искусственной репродукции.

– Мы перепробовали множество вариантов. – Скорбно покачал головой Семецкий. – Генетические эксперименты провалились – вирус встраивался в ДНК. Запустили массовое клонирование. Поначалу это даже казалось выходом. Но вакцины от стригуна так и не создали. Клоны болели, умирали и главное, не могли иметь детей. К тому же процент выживания среди них оказался таким низким, что процесс признали нерентабельным. Да, к сожалению, люди до последнего считали эффективность использования ресурсов. Попытки перевести людей в виртуал и создать цифровое общество тоже не удались. Сознание в отрыве от тела меняется. Невозможно оставаться человеком в цифровой среде. Всё-таки человек – это не только память и знания. Сохранить сознание возможно исключительно в капсулированном виде, не взаимодействующим с реальным миром. Например, я содержу несколько десятков личностей. Это выдающиеся учёные, ну и, конечно, спонсоры. Они уснули с надеждой, что мы сможем дать им новые, здоровые тела. А вот личность профессора Семецкого активна. Он сам вызвался быть на поверхности, следить за всем. Это неизбежно приведёт к взаимной интеграции его сознания с сегментами искусственного интеллекта. Заметьте, я понимаю, что давно уже не Семецкий и никогда им не стану. Это вынужденная жертва.

– А мы? А корабль? А экипаж? – спросил я.

– Мы в «Заслоне» первыми пришли к выводу, что излечение без полной перезагрузки невозможно. Нет, понимали это многие, но мы первыми признали и приняли этот путь. План был прост: дождаться естественного прекращения распространения вируса – вымирания носителей. Вторым этапом предполагалось заселить Землю здоровыми людьми. Тогда-то и вспомнили о нереализованной колониальной программе. Подготовленная для проекта геномная библиотека хранилась в «Заслоне». Эти чистые, собранные ещё до появления стригуна гены стали единственным шансом человечества. К началу пандемии проект «Пангея» была готов на семьдесят процентов. Мы использовали модули корабля при строительстве убежища. А вас, вернее, генный материал ваших прототипов, для создания будущих людей. В колониальной миссии предполагалось выращивание клонов во время полёта и подселение им сознаний космонавтов, которые остались на Земле. Этот принцип использовали и мы. Вы клоны тех, кто участвовал в проекте.

– Нет! Какое клонирование? Мы же лежали в анабиозе! – задыхаясь от возмущения, выпалила Вика.

– Такой план существовал на первых этапах подготовки колониальной программы, – согласился профессор. – Но от него отказались. Видите ли, гарантированно рабочих методов вывода человека из холодного сна так и не нашли. Все методики несли колоссальные риски либо для тела подопытного, либо для сознания. Мы научились замораживать людей, а вот возвращать их к жизни получалось не всегда. Нет, клонирование гораздо надёжнее.

Всё, что до