Голова на колесиках (СИ) - Шенгальц Игорь Александрович

Подростки, которые как раз обдумывали вслух, как лучше распилить меня на части, чтобы сподручнее добраться до головы под защитным куполом, на мгновение оторопели, а потом бросились врассыпную, но не тут то было.

Милицейские мордовороты умело использовали ловчие сети с мелкой металлической ячейкой, которыми они выстреливали прямо из бронированных перчаток.

— Сдал нас, сука! — Ржа прыгнул на меня с заточкой в руке, но что может заточка против металлического корпуса.

Острие лишь прошлось вскользь, оставив после себя небольшую царапину, а потом парня схватили.

И не только его.

За пару минут поймали всех, причем действовали с детьми, как со взрослыми — жестко. Тех, кто пытался вырываться или бросался на сотрудников, безжалостно крутили, но, вроде, ничего им не сломали.

Вообще, я предполагал, что все пройдет несколько иначе… полегче как-то… без травм и насилия. Но милиционеры и не думали делать скидок в связи с явным малолетством преступников. Впрочем, даже преступление они совершить, по факту, не успели, а лишь планировали. Но вели себя с ними, как с матерыми уголовниками. Некоторых, кто понаглее, разложили на асфальте — руки и ноги в стороны, быстро обшмонали, побросав на землю кастеты, ножи, странного вида заточки и прочие вещи, назначения которых я не понимал.

Девочек тоже не обделили вниманием. Им досталось наравне с парнями. Разве что с самыми маленькими вели себя чуть легче, но никто из детей не ревел — они молчали, скаля зубы, и лишь смотрели на милицию с ненавистью.

— Шакалы! — прокомментировал огромный милиционер с четырьмя выбитыми на плечах звездочками, открывая лицевую броню со шлема. — Малолетние ублюдки! Я бы их всех уже сейчас загнал в «Полярного песца» на перевоспитание. Но законы придумывают другие, те, кто на улицах не работают.

Я выслушал эту тираду с каменным выражением на лице. Видно, что у человека накопилось, и он высказал это даже не мне, во мне он не видел достойного слушателя, а, скорее, просто вслух.

Но я все же счел нужным уточнить:

— Не слишком ли жесткий подход вы предлагаете, капитан?

Тот вылупился на меня, как на диковинку:

— Ого, говорящая голова! Впервые вижу! Ты же из крио?

— Вчера разморозили, — подтвердил я. — Порядковый номер XXX47.

— Капитан-штурмовик Березин, отряд быстрого реагирования Града, — представился милиционер, а потом с любопытством спросил: — И нет провалов в памяти? Все помнишь?

— Вроде, помню. Жизнь свою помню… и смерть.

— Н-да, — покачал капитан лысой головой, — тяжело тебе придется. Не завидую. Быть человеком, а очнуться никчемной железкой. Чего они от тебя хотели?

— Разобрать и узнать, почему я могу говорить, — если бы я мог пожать плечами, я сделал бы это. — Очень любознательные дети.

Капитан невесело рассмеялся.

— Да, эти могу. Опасные зверьки. Из отказников.

— Отказников? — переспросил я. Этот термин мне ни о чем не говорил.

— Тебя когда заморозили?

— В две тысячи двадцать пятом.

Капитан присвистнул:

— Сто лет назад? С тех пор много всего изменилось. Отказники — это те, кого родители бросают сразу после рождения. Отказываются, чтобы не навешивать на них долгов. Считают, что уж лучше вот так выживать, чем с кредитами на сорок лет.

Я смотрел непонимающе, и капитан пояснил:

— Ты же не знаешь о системе обратных выплат?

— Слышал что-то краем уха, — я вспомнил передачу, которую смотрел в жилом отсеке.

— Так вот — это когда родители содержат детей, записывая каждую копейку на них потраченную, а потом, когда ребенок достигает зрелости, то начинает возвращать эти деньги обратно, конечно, с учетом инфляции и процентов. Как долгосрочный заем, который навязывают младенцу с момента рождения, хочет он того или нет. Собственно, многие родители потом и живут на эти средства. Они заменяют пенсию. Говорят, раньше пенсию выплачивало государство, но я не верю в эти сказки. У государства и так забот полно, еще стариков кормить что ли? Не можешь приносить пользу — иди и убейся. Правильно я говорю? Благо, эвтанайзеры в каждой больничке в бесплатном доступе, как и крематории.

Чем больше я узнавал информации об этом времени, тем меньше мне тут нравилось.

Эвтанайзеров понаставили — для тех, кто не может работать. Легальный способ самоубийства.

Я, конечно, всегда был за добровольный уход из этого мира. Ведь понятно, что самоубийства запретили с целью сохранить человечество, как вид. В средние века, когда в Европе свирепствовала чума, выкосившая больше половины населения, именно церковь запретила самоубийства, отказавшись даже хоронить таких людей на общих кладбищах. А все почему? Потому что человек, у которого вся семья погибла от чумы, мечтал о смерти. А должен был думать, по мнению церкви, как принести пользу. Жить, работать, завести новую семью, продолжить род. Отсюда и очередное переписывание Библии, которой, впрочем, и так изрядно доставалось за все годы ее существования. Как ее только не меняли, в связи с очередным текущим моментом.

И все же сделать эвтаназию столь легкодоступной процедурой? А если у человека временное помутнение сознания, как это часто бывает. Сегодня он страдает от неразделенной любви и готов умереть, и такой побежит к эвтанайзеру в приступе слабости… но если переживет ночь, с утра у него проснется аппетит к жизни, и он будет крайне удивлен, если вспомнит о вчерашних намерениях.

Ладно, вопрос самоубийства меня сейчас не интересовал. А вот дети…

— А как же школы? Дети ведь учатся?

— Кто хочет, тот ходит. Насильно их не загонишь — нет такого закона, особенно «отказников». Школы ведь платные, включены в программу «обратных выплат», но уже государству, а не родителям. И без диплома об образовании шансов найти нормальную работу нет в принципе. Даже в уборщики не возьмут, там в в основном машины или такие вот убогие, как ты. Так что такие вот шакалята живут улицей — воруют, что придется. Но когда их берут на преступлениях, даже мелких, то это «черный билет». Им даже на нулевой уровень не выбиться, не то что на верхние.

— Это значит, что я…

— Ты не причем, крио. У каждого из «урузов» и так список деяний длинный. Уверен, половина из них уже давно принимает стимуляторы или балуется штром-импульсами. Так что, может, оно к лучшему, сейчас у них появится шанс. Тех, кто постарше — отправим в колонии. Самых молодых — в интернаты, там из них сделают людей.

— Но они же мне еще ничего не сделали… и заявление я не писал!

— Ты кнопку «SOS» жал? Вот и не жалуйся теперь. У нас в Граде все просто — грабь, насилуй, убивай — это дело личное, касается только преступника и жертвы. Но вот если вызвал нас на помощь, считай, заключил особый договор с мэрией Града об оказании помощи. И заявление писать не надо. Фиксация очевидной попытки совершения преступления произведена, все задокументировано, этого вполне достаточно. Поверь, так будет лучше. Ну ладно, головастик, поболтали, и будет. Грузите их, парни!

Я стоял, как оплеванный. Ну и законы придумали в Граде, полный произвол. С одной стороны, можешь творить что хочешь, с другой — можно сдохнуть в любой момент. И всем будет наплевать.

Через минуту вокруг было пусто. Детвору распихали по машинам, следом залезли милиционеры, и поминай как звали. Укатали, так же весело и лихо, с сиренами и мигалками.

А я остался стоять, судорожно пытаясь сообразить, что я только что наделал.

Мигнуло входящее сообщение, я автоматически открыл его.

«Главное управление милиции Града. Квитанция за вызов отряда быстрого реагирования на место происшествия. К оплате 200 рублей. Срок оплаты — 10 дней с момента получения квитанции. Спасибо за бдительность, гражданин!»

Вот же, мать вашу, я влип! Своими руками сдал подростков, судьбе которых теперь не позавидуешь. Стал стукачом, сам того не желая. Черт! Знал бы, что так выйдет, лучше бы врубил сирену. По крайней мере, дети остались бы на свободе.