Резервный экипаж - Юрий Ляшов

вернуться. Я покачал головой, запрещая себе бояться. Загудели запорные механизмы, щёлкнули лапки фиксаторов, и створки шлюза втянулись в стены.

Несколько секунд я молча жмурился. Привыкшие к полумраку корабля глаза, просто не хотели открываться при ярком дневном свете. Хотя, наверное, так реагировала взбудораженная психика, ведь светофильтры скафа работали исправно. Как ни странно, но шоком это не стало – нечто подобное я подозревал, просто старательно игнорировал и буквально вопящие признаки, и робкий голос собственного чутья. Но теперь врать себе стало бессмысленно – передо мной открылся не бескрайний космос, а поросшая травой просторная лесная поляна. Наконец я проморгался и шагнул за борт.

Голубое небо – вот оно действительно было бескрайним. Тонкие деревца размеренно покачивались, шелестя сочной зелёной листвой. В сознание ворвались знакомые, но основательно забытые звуки: приглушённый шёпот ветра, стрекотание насекомых и тонкий пересвист каких-то птах. Закружилась голова, стало не хватать воздуха. После корабельной серости от обилия красок рябило в глазах, а многоголосый лесной хор слился в монотонный гул. Сделав несколько неуверенных шагов, я опустился на колени. Бесцельно водя руками по густой траве, я жалел, что тяжёлые перчатки не дают почувствовать её мягкость.

– Артём! Артём! Не молчи! Что у там тебя? – надрывалась Вика.

– Вик, – отдышавшись, пробормотал я, – ты должна это видеть.

Сначала она, конечно, не поверила, отпустив пару шуток о моём психическом здоровье. Только вот насмехалась она не весело, а скорее с опаской. Потом, пока я осматривался, Вика засыпала меня вопросами. Её интересовало всё, что я вижу и слышу, а настороженность в её голосе сменило откровенное удовлетворение. То ли она и до этого знала, что корабль давно находится на планете, то ли что-то задумала.

Оставляя глубокие следы в податливом грунте, я взобрался на поросший травой и кустарником холм. Эта явно искусственная насыпь скрывала вход в корабль. На вершине я обнаружил поваленную решётчатую радиовышку, так что предположение о повреждении антенны оказалось верным.

– Не знаю я, Вик! – продолжал я отбиваться от града вопросов. – Наверное, корабль приземлился очень давно. Ветер нанёс слой грунта, а потом уже проросла трава.

– Это сколько должно было пройти лет?

– Я не ксенобиолог! Откуда я знаю скорость развития местной фауны?!

Я подошёл к покорёженной вышке и активировал радисканер скафа. Монотонно зашипел эфир – их искин скафа транслировал через динамики шлема. Несколько минут ничего не происходило. Я успел обойти по кругу всю верхушку холма, когда трескотню помех разорвал отчётливый сигнал. Не слова и не пакетная передача данных, а обычные электрические импульсы, передаваемые радиоволной – проще не придумаешь. У меня внутри вновь возникла тянущая пустота. Я не знал радоваться получению сигнала или рухнуть в бездну отчаяния из-за его содержания. Система связи «Витязя» услужливо расшифровала радиограмму, да я и сам всё понял: три точки, три тире, три точки – сигнал SOS. Автор послания терпел бедствие и в помощи нуждался, возможно, больше нас с Викой.

Не меньше часа я безуспешно пытался связаться с отправителем сообщения, но радиоволны отвечали безразличным треском. Каждые пятнадцать минут в эфир врывались равнодушные точки и тире, которых не интересовала обратная связь. После сигнала бедствия повторялся одинаковый набор цифр, скорее всего, указывавших на место нахождения отправителя. Я быстро всё додумал: челнок с экипажем потерпел крушение, а аварийный маяк вызывает помощь в автоматическом режиме. Они все мертвы… Я поёжился – перспектива застрять на чужой планете грозила неминуемой смертью. Но безвременная гибель вдали от дома сейчас пугала меня меньше, чем предстоящий разговор с Викой. Почему-то очень не хотелось расстраивать девушку.

***

Я знал, что даже в нашем XXII веке возможности человеческого организма в экстремальных ситуациях могли удивить. В войсках ходило множество баек о выжившем после падения из стратосферы лётчике или о штурмовике-берсеркере, который израненный в одиночку выбивал врагов с позиций и ещё о десятках случаев, когда люди проявляли нечеловеческие способности. Естественно, такие рассказы появлялись не на пустом месте – в основе каждого лежала реальная, зачастую трагическая история. Наш полковой врач, как-то постучав пальцем по лбу, заявил, что всё дело в психике, чья реакция на стресс может оказаться непредсказуемой. Именно эта неизмеримая характеристика вгоняла одних в мертвецкий ступор, а других заставляла совершать то, что человеку в принципе недоступно от природы.

В общем, рассказывая Вике о вероятной гибели экипажа, я ждал от неё любой острой реакции, но никак не сдержанного кивка. Она даже не выслушала заготовленную мной утешающую речь. Да ей и не требовалась поддержка – Вика стала решительна и энергична, какой обычно бывала на тренировках. За какие-то минуты она кометой пронеслась по отсекам с аппаратурой, собрала необходимое оборудование для первичного анализа планетарных условий и вновь возникла перед шлюзом.

– Пункт двенадцать точка три устава, – деловито заговорила Вика, – провести предварительную разведку. Нас интересует: состав атмосферы, пригодность местного воздуха для дыхания, наличие потенциально опасных элементов и микроорганизмов. После этого осуществляем сбор образцов грунта, при наличии – воды, флоры и фауны.

– Прям как на занятиях, – растерянно протянул я, гадая о причинах такой активности напарницы.

Следующие несколько часов слились в сплошной марафон беготни из корабля на поверхность. Пока Вика проверяла воздух, ковырялась в земле и бережно ощипывала листву с ближайших кустов, я запустил малый разведывательный дрон. Ни радиус действия, ни функционал такой машинки, не шли в сравнение с автоматической исследовательской станцией, которой мы пользовались в симуляции, но в сложившихся обстоятельствах большой удачей было и то, что этот юркий малыш оказался в рабочем состоянии. Тихо шелестя винтами, пластиковая птичка взмыла в вечернее небо. А через полчаса искин «Витязя» нарисовал примерную карту местности в радиусе километра от нулевой точки – начала отсчёта изучения планеты.

– Вик, – позвал я и запустил демонстрационный режим скафа. Из моего шлема ударил яркий луч, тут же развернувшийся в голографическую проекцию карты. – Вокруг лес, правее, думаю, горы или какая-то скалистость. Дальше пока не дотянуться. Вот мы, – я ткнул пальцем в схематичный холмик в центре карты, – а вот это просека, весьма характерная. Она, конечно, заросла, но всё равно хорошо различима в лесу. Думаю, там твёрдое покрытие. Понимаешь? Это дорога!

– Отлично, – кивнула Вика, возвращаясь к собирательству, – сможем сбежать, если не спасём экипаж.

Одновременно с заходом местного солнца кончились и мои силы. Не знаю, откуда черпала энергию Вика, а у меня болело всё тело, и откровенно слипались глаза. После доставки на корабль очередной партии планетарных образцов я объявил перерыв. Вика неохотно, но согласилась, однако прекратить бурную деятельность и не подумала, сразу же кинувшись ковыряться в собранном