Екатерина Богданова - Обещанная по крови

— Так, — резко села, — а куда дед выйдет, если получится на наш след напасть?

Я о способностях древних мало что знала, но слышала мельком разговоры служанок, когда они меня, пребывающую в печали по поводу ненависти Рарриэша, мыли и переодевали.

Вот тогда-то я и узнала, что мой дедушка способен проследить перемещение демонов, если окажется на месте вовремя. А тут он практически в процессе на месте оказался. Неужто, не найдёт?

— Да к лорду Миронару и выйдет, — ответил лохматый друг.

Легла обратно на тёплую землю и облегчённо выдохнула.

— Так чего переживать? Придёт дедушка к Миронару этому, он и покажет, куда нас забросил. Так что ждём и не волнуемся зря, — заявила, сложив руки на груди.

Хорошо здесь, тепло, пахнет приятно, птички поют, куда спешить?

— Да что же ты безголовая такая? — всплеснул копытцами чароми. — Не найдут нас, даже Миронар не найдёт. Это испытание, понимаешь? Мы где-то недалеко от него, но даже он не знает, куда нас забросил!

— Ну значит подождём немного дольше, и всё равно найдут, -

пришла к выводу я.

— Да сожрут нас раньше! — завизжал чертяка не своим голосом. — Это же лес густой, дикий, чужой. Я зверей чую голодных, сожрут точно!

Лежать сразу как-то расхотелось. И завораживающие, на первый взгляд, звуки природы уже не казались такими мелодичными. Да и вообще, не так уж здесь и красиво.

Высокая трава вон шевелится, будто кто-то в ней сидит, и только и ждёт момента, чтобы наброситься, солнце палит нещадно, и воздух влажный, непривычно тяжёлый.

— Мамочки, — прошептала едва слышно.

— Поняла наконец-то, — проворчал Тяпокор, опасливо озираясь.

— Что-то ты больно рассудительный да правильный стал, -

проворчала, не желая признавать своей глупости.

— Так в крови это у меня, подстраиваться под того, с кем рядом. Хозяин вот к тебе приставил, я и вёл себя так, как для тебя привычнее будет. А потом и вовсе на тебя перевязали, -

пояснил чароми. — А вообще, мы вбираем знания всех хозяев, с которыми довелось жить. Так что ты не думай, Нитка, я фамильяр полезный и защитить способный, когда под силу это мне. Но со зверьём диким не справлюсь. Магии во мне капля, и та на связь с хозяином, то есть хозяйкой уходит. А сила моя против когтей и клыков бесполезна.

— Ну так чего ждём? Побежали, — прошептала, даже не сдвинувшись с места. Казалось, стоит мне только пошевелиться, как со всех сторон набросятся дикие, жадные до моего тела монстры. И уж эти точно обнюхивать, да приставать не будут, загрызут и скушают.

— Не торопи, хозяюшка, ищу путь я, — ответил лохматик, смешно поводя пятачком и медленно поворачиваясь на месте.

Уже была готова попытаться взобраться на необычайно высокое дерево почти без ветвей, когда Тяпка радостно хрюкнул и указал направление:

— Туда нам, вода там большая, и хищников на пути почти нету.

«Почти» мне ну очень не понравилось, но выбора не было, и я побежала. Тяпка не отставал, перепрыгивая через высокую траву и подбадривая визгливыми криками. Тёплые платье и чулки не добавляли прыти, хорошо хоть плащ и сапоги у бабушки снять успела. Но последующие события заставили меня усомниться в преждевременной радости. Очередной шаг и я словно поскальзываюсь на чём-то мягком, нога подворачивается, и я лечу вниз. Одновременно с падением щиколотку пронзила резкая боль. Подтянула ногу и с удивлением начала рассматривать две аккуратных дырочки в чулке, из которых сочилась неестественно яркая, с оранжевым оттенком кровь. Кровь, конечно же, сочилась из ноги, а не из чулка, но мне от этого было только хуже. Тяп взвизгнул громче обычного и убежал. Бросил, предатель. А у меня почему-то начало всё расплываться перед глазами, деревья и трава раскачивались, из зарослей появилась клыкастая чёрная морда с узкими продолговатыми зрачками. Морда понюхала мою ногу, фыркнула и спряталась обратно в траву. Да не больно-то и хотелось. Сама знаю, что невкусная. Вместе с растительностью начала раскачиваться и земля, попробовала ползти, но ни как не могла вспомнить куда и зачем. Бросила попытки достигнуть цели, потому как цели у меня и не было… кажется. Растянулась на тёплой траве, раскинула руки и уставилась на виднеющийся между ветвями клочок неба. Небо показалось серым и осуждающим, вот прямо как взгляд Рара.

— А ты же ничего не знаешь, — начала беседовать с небом, словно разговаривала с блондином. — И не понимаешь, как ты мне дорог. А я вообще ни в чём не виновата, ну разве что чутьчуть, в том, что побоялась рассказать правду, когда сама её узнала. Но это же такая мелочь, по сравнению с тем, что я к тебе чувствую. Подумаешь, не сказала, что твоя невеста. Нам это совершенно не помешало провести самую прекрасную ночь на свете. А я бы даже повторила… раз сто. Или больше.

Язык начал заплетаться, но хотелось высказать всё, что накопилось.

— И вот ты мне объясни, в чём я виновата? Я жжже себя не крала, в невесты тебе не навууу…язывала. Да я вообщщщ…бе, мед-ж-жду прочим, ж-ж-жертва. А ты… бросил меня, бесссссс-ттт… совести у тебя нету. Св-в-волочь любимаяаааа.

Язык онемел и больше говорить сил не было.

— И это всё? — поинтересовались у меня ленивым таким тоном.

С трудом повернула голову, перед глазами всё плыло, но мне хотелось верить, что светлое пятно, нависающее надо мной, это лицо Рарриэша. Улыбнулась пятну и закричала от дикой боли, скрутившей всё тело.

Пятно размылось, резко приблизившись.

— Что? — спросил уже совсем не ленивый, а очень даже взволнованный голос. — Ты поранилась? Съела что-то не то?

Сил ответить не осталось, смогла только потянуться к ноге, которая горела, будто её в огонь сунули.

— Змея! — и чего так кричать? Ну змея, неужели он так змей боится?

— Как она выглядела? Какая змея тебя укусила? — трясли меня, требуя ответа, которого у меня не было. Я даже и не знала, что меня кто-то покусать умудрился. Бедная змейка, отравится же…

Удар по щеке, довольно сильный, заставил приоткрыть глаза.

— Ты же маг, исцели себя! — потребовали от меня каких-то действий.

Я же хотела, чтобы меня оставили в покое, ну и чтобы боль стала хоть немного слабее, а то отвлекает от процесса умирания… А я умираю?

Глаза распахнулись, насколько это было возможно, но видела я только размытые очертания.

— Соберись, Эль. Исцели себя. Я не могу помочь и времени у нас осталось мало, — потребовало светлое пятно, схватив меня за щёки.

— Зачем? — прошептала, не совсем понимая, для чего мне знать ответ, но в это слово вложила последние силы.

— Потому, что я люблю тебя, моя бесшабашная остроухая беглянка, и не смогу жить без тебя, — прошептал тот, чьего ответа я так ждала.

Значит, я кому-то нужна, я ему нужна. А кому ему? Кому, вспомнить не удавалось, но почему-то я была уверена, что этот неведомый кто-то мне очень дорог и разочаровывать его никак нельзя.

— Что… делать? — спросила пересохшими губами. Спросила беззвучно, но меня поняли.

— Сосредоточься, почувствуй себя, найди источник боли и уничтожь его, — шептал он, обнимая меня и раскачивая. Или это мир вокруг раскачивался? Но меня точно кто-то обнимал.

А что он там просил сделать? Почувствовать себя? Да я и так себя чувствовала, причём чувствовала очень нехорошо. Не хочу чувствовать, хочу чтобы больно не было. Сказали, что могу уничтожить боль? Я даже попробую, превозмогая сонливость.

Боль показалась чем-то расползающимся по телу сотнями мельчайших щупалец. Эти щупальца, словно паутина, окутывали всю меня, сжимали в тисках сердце и впивались жалами в мозг. Страшная картина… Стряхивать паутину было тяжело, но становилось лучше, с каждым очередным скомканным клочком паутины дышать было всё легче, боль уходила, мысли прояснялись, и в какой-то момент я зажмурилась, чтобы не видеть лица того, кто обнимал меня. А потом вспомнила, что он тут мне наговорил, и резко распахнула глаза. Мне улыбнулись, искренне и радостно.

— Правда любишь? — прохрипела совсем не романтично, поморщившись от боли в пересохших и потрескавшихся губах.

— Ты бесподобна, — рассмеялся Рар. Но это был какой-то наигранный смех, не настоящий.

— Всё так плохо? — задала следующий вопрос.

— Ещё не разобрался, — честно признался принц.

— Ну я тогда пошла, как разберёшься, заходи, — ответила нечто совсем не соответствующее моменту. Но пойти я никуда всё равно не могла, потому осталась лежать на его руках.

— Ты вообще хоть когда-нибудь думаешь, прежде чем рот открыть? — поинтересовался Рарриэш.

— А надо? — задала встречный вопрос. Просто отвечать не хотелось, стыдно было.

— Нет, можешь не думать. Меня и так всё устраивает, -

поведали мне, и устроились поудобнее, полностью положив меня на себя. Теперь я лежала на животе, то есть своим животом на его животе, уткнувшись лицом в его же шею, но мне тоже всё нравилось.