Красная шапочка на новый лад - Сергей Мельников

с тобой разных биологических видов: ты – волк, я – человек.

– Это не так. Есть всего два биологических вида: волки и гуппи. Я – волк, ты – волчица.

– Я не понимаю, – растерялась Марианна.

– Вина?

* * *

Волк сидел на полу, Марианна лежала, положив голову ему на колени. Он поглаживал её волосы лапой и, потягивая рейнское из бокала, объяснял:

– Единственное, что на самом деле разделяет всех живых существ – это отношение к детям. Есть волки, они кормят собой волчат. Есть гуппи, они кормятся своими мальками. Я уже говорил, ты – волчица.

– Я не готова никого собой кормить.

– Это ты сейчас так говоришь, а только родишь первого волчонка… Он будет пить твои соки изнутри, потом высосет молоко из твоей груди. Он выест твою молодость, заберёт красоту, время, силы, и ты с радостью всё ему отдашь. Ты выкормишь его своей жизнью, станешь компостом, питательной средой для него. В конце концов волчонок заберёт всё, что ты имеешь, после твоей смерти, если повезёт… Мама кормила тебя грудью?

– Нет, у меня была кормилица… Почему ты спрашиваешь?

– Наверное, вы с матушкой не очень близки…

– Странный вывод и вообще теория у тебя очень странная.

– Видишь в ней противоречия?

– Не знаю, не уверена.

Марианна села и нашарила свой бокал.

– А моя бабушка, она волчица?

– Вне всяких сомнений. Вы с ней очень похожи, ты знаешь?

– Не замечала. Что-то я проголодалась. Суп ещё остался?

– Конечно! – Волк вскочил и скрылся за дверью. – Сейчас разожгу камин, – крикнул он, сбегая по лестнице.

* * *

Они сидели в столовой, напротив друг друга, за длинным столом, накрытым крахмальной скатертью. Волк зажёг свечи в витых бронзовых канделябрах, и в их свете, и в отблеске жарко пылающего камина, волк и девушка были божественно прекрасны. Марианна разломила ржаную булочку и глотнула немного вина, оттягивая гастрономический восторг.

– В чём секрет? – спросила она. – Какие-то редкие травы?

– Травы тоже, – кивнул волк. – Но самое главное – я пять часов вымачивал мясо в сливках. У твоей бабушки, как оказалось, очень жёсткое мясо.

Марианна закрыла ладонью рот и бросилась в клозет.

Пока она, судорожно вцепившись в края ночной вазы, задыхаясь и кашляя, изливала из себя съеденный суп, смешанный с рейнским, волк заботливо придерживал её волосы.

– Умоляю, скажи, что я не так тебя поняла, – всхлипывая взмолилась Марианна.

Волк покачал головой:

– Прости, но так. Бабуля сама об этом попросила, и о том есть бумага, заверенная нотариусом. Она не хотела, чтобы у меня были потом неприятности.

– Но зачем?!

– Я же говорил тебе, что бабуля – настоящая волчица. Она относилась ко мне, как к родному сыну. Ну, почти.

– Стой! – выставила руку, защищаясь, Марианна. – Ничего не хочу об этом знать.

– Хорошо, – легко согласился волк. – Она меня выкормила, научила говорить, ходить на задних лапах, разливать вино, готовить, наконец. Она бы меня усыновила, но ханжеские законы нашего герцогства такого не позволяет. Теория про волков и гуппи – тоже её, она мне рассказала. Я принял её всей душой, и в моей жизни настала полная гармония. Знаешь, как это было? Как-то раз она назвала свою невестку – твою мать – тупой гуппёхой, и сказала, что если не принять меры, она тебя сожрёт.

– Моя мама не такая…

– Да? Скажи, почему она послала тебя с какими-то примитивными пирожками через дремучий лес к свекрови? На ночь глядя, одну. Бабуля поваров Его Милости готовить учила! Зачем ей эти пирожки? Она их и есть не станет

– Подожди. – Марианна опустилась на пол у ночной вазы и прижалась спиной к холодной стене. Она всё ещё не могла посмотреть в глаза волку, поэтому невидящим взглядом упёрлась в противоположную стену. – Какой в этом толк? Ну, допустим, съели меня волки. – Она нервно покосилась на волка и вытерла рот. – Извини. Ей какая с того корысть? Как это укладывается в твою теорию о рыбах, поедающих собственное потомство.

– Я не знаю… Могу предположить, что где-то в серванте у тебя дома лежит договор о страховании твоей жизни в каком-нибудь "Альте Ляйпцигер". Не посещали ли твою матушку какие-нибудь серьёзные гости с портфелями? Может быть именно после их визита в твоей матушке проснулись кулинарные таланты?

– Поверить не могу…

– Так бывает. И гуппи может родить волчонка, и волчица – гуппёху. Ты – волчонок, рождённый для заклания. Даже в твоём имени заложен этот символизм. Твоя мать француженка, так? Я догадался и по имени, и по твоей фригийской шапочке – такие давно уже не носят. Вспомни: Марианна – дитя французской революции, а что делает революция со своими детьми? Пожирает.

– И революция – гуппи, что ли?

Волк пожал плечами:

– Вот видишь, насколько это широкое понятие.

– Как-то притянуто.

– Ничуть, моя волчица, ничуть. В имени наша судьба. Смени имя, и судьба твоя изменится.

– А как зовут тебя?

– Вольф, – рассмеялся волк. – Просто Вольф. Люпус, Ликос, Влк, Фалькас – я тот, кто я есть и никто иной. Твоя бабушка тоже могла бы носить моё имя – она точно никогда не отправила бы тебя через лес с тухлыми пирожками.

* * *

Рано утром Марианну разбудил аромат свежесваренного кофе. Она открыла глаза, сначала в мутной сонной пелене увидела фарфоровый кофейник с пасторальными пастушками, две изящных чашечки и тонко нарезанный штрудель с яблоками, потом – морду волка, виноватую, но с хитрыми огоньками в глубине янтарных глаз.

– Никакого мяса, – заверил он. – Только яблоки и корица. Ешь, волчица, для тебя пёк.

Марианна отодвинула поднос.

– Сначала скажи, зачем ты это сделал?

Волк отвернулся и со вздохом опустился на пол. Теперь она видела только его крепкие плечи и затылок с торчащими ушами.

– Бабуля старела. Она сделала десятки пластических операций, правильно питалась, занималась спортом и регулярно… молчу, молчу, об этом ни слова… Это давало результат снаружи, но внутри… Она старела. Ты не представляешь, как это грустно, когда стареет дорогой тебе человек. Настал день, когда она привела в порядок дела, написала завещание и распоряжения о своей смерти. Когда нотариус ушёл, мы остались одни, вот тогда она и попросила меня об этом. Настоящая волчица! Всю свою жизнь, всё своё состояние она отдала волчонку, тебе. Она хотела, чтобы и тело её съели те, кто её любит, а не безмозглые черви. Я просто добавил специй.

Снова волк держал волосы Марианны, чтоб они не падали в