Благие негодники - Фаусто Грин

– Восстань, Господи, во гневе Твоем; подвигнись против неистовства врагов моих, пробудись для меня на суд, который Ты заповедал, – сонм людей станет вокруг Тебя; над ним поднимись на высоту. Господь судит народы. Суди меня, Господи, по правде моей и по непорочности моей во мне. Да прекратится злоба нечестивых, а праведника подкрепи, ибо Ты испытуешь сердца и утробы, праведный Боже!

– Иоанна, Иоанна, подожди! – бросился я к девушке.

Двадцать Третий схватился за голову, потому что у него мгновенно выросли рога, забрызгав кровью весь уютный уголок художника. Сам Рене отходил в сторону ванной комнаты, а на его руках появлялись волдыри, как от ожогов.

– Восстань, Господи! Спаси меня, Боже мой! Ибо Ты поражаешь в ланиту всех врагов моих; сокрушаешь зубы нечестивых! – крикнула Иоанна, приближаясь к нам, закрываясь крестом, словно невидимым щитом, а от ее шпильки веяло жаром.

– Николас, отойди! – приказала девушка, но я встал между ней и Двадцать Третьим.

– Нет. Его нельзя убивать.

– С дороги!

Я схватил Иоанну за руку, в которой она держала шпильку. Ощущения были такие, словно я схватился за раскаленный металл, но я не отпустил ее руку.

– Пожалуйста, дай мне объяснить. Ты и так поставила в этой квартире барьер, они никуда теперь не уйдут.

Периодически с этой эксцентричной шведкой было очень трудно разговаривать.

– Я отстраняю тебя от работы, Николас! Ты связался с Сатаной!

– Вообще-то, мое начальство зовут не Сатана, – сказал Двадцать Третий, стирая с лица кровь. Он встал с кровати, и теперь казалось, что он стал немного выше ростом, в волосах его проскальзывали черные и красные искры, еще я увидел, что кроме рогов у него появился тонкий чешуйчатый хвост.

А еще была деталь, глядя на которую Иоанна опустила свой щит и меч. Нательный крест Карла Вогеле на шее у Двадцать Третьего. Я даже не заметил, что демон его не снимал, а сам не снял с него крест как-то по привычке.

– Он не причиняет тебе вреда? Как такое возможно? – изумилась Иоанна.

– Мы поработали над этим, – быстро ответил я, понимая, что она постепенно успокаивается. – Давай сядем и поговорим. Пожалуйста.

Обстановка была слишком накаленной. За столиком сидела Иоанна, я наливал ей чай, Двадцать Третий, демонстративно облачился только в брюки и теперь оттирал кровь со стен и матраса, то и дело посвечивая перед Иоанной голым торсом. Абсолютно не к месту на полу валялся букет роз. А Рене заперся в ванной и не спешил выходить.

– Рене, выходи, тут все вроде успокоились, – стал ломиться в дверь Двадцать Третий.

– Я не могу, – чуть не плача, отвечал художник.

– Посмотри, что ты наделала, Иоанна, – начал выговаривать ей я. – Тебе вон цветы подарили, прием хороший пытались организовать, а ты попыталась совершить двойное убийство. Рене так вовсе не виноват!

Иоанна надулась, как маленький ребенок.

– И кто такой этот Рене? – спросила девушка, не отрываясь от чашки чая.

– Что? – донеслось из ванной. – Вам интересно, кто я? Правда интересно?

Рене высунулся из-за двери, и его внешний вид сильно отличался от того, что я видел обычно. Все руки и часть лица выглядели так, словно обгорели. Он значительно похудел и напоминал жертву Освенцима. А еще волосы, длинные черные волосы тянулись за ним, когда он вышел из убежища.

Но, несмотря на это, здоровым глазом он продолжал смотреть на Иоанну все так же влюбленно.

– О, Рапунцель здорового человека, – сострил демон.

– Вам не понравились цветы, – замогильным тоном сказал художник, и Иоанну это смутило. Она молча вышла из-за стола, подняла букет и отнесла его в ванную.

– Понравились, – холодно сказала монахиня. – Но вы двое все равно отродья, оставленные Господом. Что у тебя с руками?

– Когда вы начали читать псалом и достали эту штуку, меня обожгло. Я попытался залечить раны, но это выходит с трудом. Буду ждать, когда привезут кровь.

– Бинты есть? – спросила девушка.

Рене кивнул и достал из небольшого шкафчика аптечку.

– Николас, обработай его раны и перевяжи их. А то еще разлагаться начнет. Не люблю запах гнили по утрам. То ли дело святой напалм…

– А сама не можешь?

– Если я его коснусь, скорее всего, сожгу в пепел просто прикосновением, даже не желая того. К счастью, в аэропорту я не жала ему руку и просто сгребла в охапку цветы.

– Благодать? Вас защищают ангелы, – грустно кивнул головой Рене. – За свою жизнь вы – вторая, кого я встречал с таким даром.

Я знал этот тон. Мне были слишком понятны и знакомы эти интонации. Это слова обреченного. Рене увидел Иоанну первый раз семь лет назад, когда мы встречались с ним в Риме. Влюбился с первого взгляда. Не давал мне прохода, пока я не рассказал, кто она. И в конце – это осознание, что они не смогут быть вместе. Даже просто прикоснуться друг к другу. Понятное дело, что Иоанне и нельзя. Но теоретически она могла бы влюбиться в Рене, отказаться от монашеской жизни, выбрать семью, в общем, сделать то, что я бы моментально сделал, если бы Тания позвала меня. Но, похоже, с Рене мы братья по несчастью…

– Да, вампир, для вас благодать смертельна, – кивнула Иоанна и бросила презрительный взгляд на Двадцать Третьего, – как и для вот этих. А вообще, Николас, я должна еще добраться до отца Клода и узнать подробности его расследования.

– Тогда вот тебе моя версия относительно всего происходящего. Архив украл кто-то, кто прицельно докапывается до магических существ, договаривается с ними, лишает силы, а затем передает эту силу кому-то и делает новое волшебное существо, – сказал я, перевязывая несчастного Рене.

– Как это возможно? – спросила девушка, отставив в сторону кружку. – Апокрифическое учение говорит о том, что существа – это не кто иные, как те, кто каким-то образом пережили Потоп. То есть, по сути, когда сыны Божьи спустились к дочерям человеческим, от союза ангелов и нечестивых людей стали рождаться существа. Но и падшие ангелы приходили к дочерям человеческим. И от их союза множились твари. Тварь не может родиться у человека. И нынешние твари – это потомки тварей, переживших Потоп. Ну, кроме демонов, демоны просто вкрай оборзевшие твари, истязающие род человеческий.

– Понял, чтобы не истязать твой рот, на тебя я готовить ничего не буду, – пожал плечами Двадцать Третий. Иоанна проигнорировала его комментарий.

– Допустим, кто-то нашел способ передать способность твари человеку.