Замкнутый дракон, или Кто съел кулебяку с катикаком?! - Елена Амеличева

Спасибо! – выдохнула я, с восхищением глядя на спасителя – и моего, и деток.

- Пожалуйста, - улыбнулся тепло. – Но в следующий раз, если потребуется помощь, зови, не стесняйся, хорошо? Я всегда помогу, Тори, - глаза просияли нежностью. – Во всем. Договорились?

- Да, - кивнула ему, тоже улыбаясь, – договорились!

Глава 32 Кто там?

К концу непростого дня я так устала, что едва доползла до двери в свою спальню.

- Ты тоже без сил? – спросила у маленького таракашки, что сидел у косяка, уныло развесив усики.

Тот промолчал, естественно. Но сил убегать у него не имелось. Значит, мы были примерно на равных. Улыбнувшись, не стала его трогать. Все ж таки каждая букарашка хочет жить, хоть человек, хоть таракан.

- Пррриехали, - констатировал Бука, прибывший в опочивальню, как король, «с доставкой» на моем плече.

Я прошла в комнату, честно наплевала на ванну и села расчесывать волосы, хрюкнув себе под нос – с намеком на то, что знаю, как называется особа, что ложится спать немытой.

- Попуга отпрррравляется бай-бай, - сообщил ара и оседлал свою жердочку на прикроватной тумбочке.

Через секунду он поджал под себя одну лапку, и раздалось тихое пощелкивание клювом – как всегда, когда мой хулиган спал. Видимо, ему снились вкусные орешки. Усмехнулась, глядя на него. Вот кто больше всех устал за день, сразу видно. Конечно, столько дел! И похулиганить надо успеть, и вкусняшек у всех выморщить, и над малышом Казимиром полетать под восторженное сияние глазенок и крики «Хочу птииицкуууу!». Умаешься, еще бы.

Я отложила щетку. Глаза слипались, поэтому сначала подумала, что зеленоватое свечение на потолке – плод воображения, тоже уставшего за день. Поморгала, потрясла головой, прогоняя дрему, такую сладкую, что в ней хотелось утонуть, как маленькой мушке в варенье, с головой окунувшись в сладкую смерть. Но разводы цвета размазанных водорослей никуда не делись.

Придется разбираться.

Встала, тяжело вздохнув, подошла к окну и замерла, утонув во всполохах, что бушевали в ущелье. Прямо-таки северное сияние, надо же! Когда-то читала о нем в книге, которую приносил мне жених Глен. Плавно перетекая друг в друга, потеки мертвенного света окутывали мужскую фигуру. Я узнала его – это был Леонард. Похожий на водяного из-за того, что свечение перекрашивало его белые волосы в зеленый, он вскинул руки вверх.

Кончики пальцев словно удлинились и растеклись в разные стороны юркими, упругими щупальцами. Тьма ущелья начала обвивать их, впитываться в эти уродливые отростки и непрекращающейся пульсацией поползла в тело некроманта. Тот изогнулся и зарычал. Его рык эхом отразился от стен ущелья, полетел вверх, ударил по моим ушам – неожиданно сильно, будто в отместку за то, что подсматривала.

Что-то горячее прожгло бедро, словно в карман запрыгнула дурная раскаленная головешка из печки. Хмурясь, пошарила в кармане и достала оттуда монетку. Ту самую, что отняла у сороки. Денежка сияла изнутри и была такой горячей, что ее хотелось перекидывать с руки на руку, как только что испеченную в кожуре картофелину.

Я положила сорочий трофей на подоконник и тут же заметила, что сияние внизу начало стухать. Непонятная энергия больше не бежала по щупальцам к телу Леонарда. Скорее уж наоборот, она будто утекала из него, истекая по отросткам и наполняя ущелье, у которого и была отнята.

На миг показалось, что в сиянии мечутся какие-то фигуры. Искаженные, словно я смотрела на них сквозь выпуклую слезу, застлавшую глаз, они вздымали вверх поломанные руки, кривлялись, таяли, растекаясь свечными огарками и опять восставали, распахивая рот в беззвучном крике. Он что, питается страданиями призраков через мощь ущелья, осенило меня.

Некромант вновь зарычал – но на сей раз глухо, раздраженно. Мигом сбросив с пальцев высыхающие на глазах плети, резко развернулся и уставился в мое лицо. Его черная фигура слилась с тьмой, что окутала расщелину. Череп протаял зловещей зеленью, погасив очертания плоти. Взгляд просиял такой ненавистью, что я отшатнулась, подавившись собственным дыханием.

Внутри взорвался ледяной ком ужаса, окатив все колкими, острыми и режущими душу льдинками. Дыхание перехватило, сердце же застучало так, словно вознамерилось сбежать подальше от того, кто творил беспредел в ущелье. Как можно дальше, чтобы никогда больше не видеть это чудовище!

Когда я набралась смелости снова посмотреть в окно, внизу уже никого не было. Ощущение такое, что мне все это приснилось. Но не спала ведь.

Вздрогнув от стука в дверь, уронила расческу. Та угодила рукоятью прямиком по самому маленькому и беззащитному пальцу на ноге – мизинчику. Зашипев от боли, допрыгала до двери и, как умная девочка, осведомилась:

- Кто там?

Вовсе не хотелось бы ночью впустить в спальню Леонарда. Хотя и Захарии в такое время суток тут делать нечего. Но дракону я доверяю. Он не причинит мне вреда, в этом уверена.

- Это я, Виктория, - глухо раздалось из коридора.

Рука потянулась к засову и зависла на половине пути. А вдруг это Леонард снова делает вид, что он – это брат? Той ночью, когда имела несчастье познакомиться с некромантом, именно так и было.

По телу прошел неприятный озноб, стоило вспомнить, как «смывалась» черная краска с его волос, проявляя белые пряди с легким лунным оттенком перламутра. И как менялись, искажаясь, черты лица, возвращая ему истинную внешность.

- Точно ты? – осведомилась бдительно, приоткрыв дверь.

- Точно, - кивнул, улыбнувшись так, что сердце распустилось ярким цветком с дрожащими на нем крутобокими капельками росы.

- Что-то стряслось?

- Хотел кое-что сказать.

Хм. Хочет признаться в чем-то? А глаза-то как сияют! Сердце забилось в несколько раз быстрее. В чем же? Неужели?..

Глава 33 Срррамотааа!

Безропотно пропустила Захарию в спальню, хоть и ночь была на дворе, а он мужчина, а я одинокая беззащитная девушка. Но, справедливости ради должна отметить, не такая уж и беззащитная. Могу вооружиться тяжелым предметом и дальнейший исход самообороны будет зависеть от того, что именно по велению затейницы-судьбы окажется в моей хрупкой женской ручке.

Захария, думаю, помнит день нашей встречи, когда ему несладко пришлось от тех люлей, что были мной отвешены за неуместную шутку. Наверное, еще тогда он понял, что я – серьезная девушка, а не легкомысленная вертихвостка, к которой можно ночью заявиться с какой-нибудь фривольной целью. Ведь понял же?

- Тори, я