Инна Георгиева - Гибкий график катастроф

Полина не выдержала:

— Я так понимаю, из этого похода живыми вернутся не все?!

— Что такое? — недовольно прервала свой монолог Наташа. — Это часть экскурсии…

— А мне кажется, это часть какого-то гребаного испытания, которое будет стоить мне приятных воспоминаний о Ватикане и, возможно, двух-трех пальцев на ногах!

— Вы замерзли?! — «догадалась» гид таким тоном, словно это было самое невероятное и практически самое невозможное, что вообще могло произойти.

Полина сделала возмущенное лицо:

— А почему бы и нет?! На улице минус десять!

— Ну… — замялась Наташа. — В Риме и правда редко бывает такая низкая температура. Потому даже зимой мы проводим основную часть экскурсии на улице. И не только мы! Посмотрите вокруг.

Готесса послушно окинула взглядом сад: действительно, у каждого стенда по периметру застыло по парочке коченеющих разно-национальных групп, слушающих рассказы своих гидов.

— И никто не жалуется! — с нажимом добавила женщина.

Поля хмыкнула:

— Наверное, потому, что две трети посетителей здесь — норвежцы. У них врожденный иммунитет к холоду. Посмотрите на вон ту барышню с расцветкой шалавы (надо бы и себе прикупить такую же бордовую помаду) — на ней даже шарфа нет! А еще одна треть состоит, кажется, из товарищей из Кореи. Походу, из Северной, потому что умные люди из Южной не ездят на экскурсии зимой!

— А вы, значит, не умные люди? — внимательно приглядевшись к окружающим, уточнила Наташа.

Полина оскалилась:

— Мы — люди подневольные, и это наше оправдание! Идем внутрь!

Экскурсовод подчинилась нехотя, посылая в сторону готессы выразительные лучи презрения и упреков. К счастью (и, прежде всего, к счастью самого гида), Поле на них было начхать. А остальные в нашем маленьком отряде, хотя и молча, но все же поддерживали идею слинять в тепло. Потому негодовала Наташа в гордом одиночестве. Помню, я тогда еще подумала: «Какая ответственная женщина! Хочет донести до нас столько интересного…»

И только потом поняла, что это была не положительная ее черта.

Сколько там в Ватикане музеев? Семнадцать, если считать только открытые? Мы побывали в шестнадцати! А это, на минуточку, почти семь километров маршрута. Да просто чтобы их протопать по каменному холодному лабиринту, нужно быть любителем экстремальных видов спорта. Так ведь еще и слушать приходилось! Не знаю, как кто, а я не впечатлилась. Честно говоря: почти не помню, о чем рассказывали. Кроме одного момента.

— Вот это, — вдохновленно заявила Наташа часе на четвертом «похода», — памятник шишке. Видите? Сейчас я вам расскажу, что он здесь делает…

В общем, я так толком и не поняла, что в центре Ватикана забыла шишка, но ее саму помню до сих пор. Возможно, потому что к тому моменту только такое вот неожиданное «явление» имело шансы проникнуть в усталый разум. А может быть, потому что сразу после шишки мы вошли в усыпальницы. Ну то есть как вошли? Скорее сбежали туда от Наташи, как вампиры от первых солнечных лучей: у нее по плану был еще один музей античности, но мы уже вдоволь насмотрелись на гипсовые головы римских и греческих героев.

— Фу-ух, — выдохнул Костик, когда Наташа вместе с остатками группы скрылась из виду, такое чувство, что меня сначала пристрелили, потом оживили, но дырку размером с грецкий орех в голове заделать не удосужились…

— Ого! — удивленно покосилась на него готесса. — Глядите, кто заговорил! Четыре часа молчал — и вдруг прорвало.

— Я не молчал, — скрипнул зубами некромант. — Я терпел! Это разные вещи. Я вежливый! И вообще я здесь раньше никогда не был. Мне интересно!

— Мне тоже, — вздохнула я. — Но осматривать Ватикан нужно иначе. Здесь и трех месяцев не хватит, чтобы все обойти, оценить и понять, а уж о нескольких часах и говорить не стоит…

— А помнишь, что я тогда сказала, еще дома?! — тут же воскликнула Поля. — Здесь туристом быть неинтересно! В Риме нужно быть римлянином, а в Ватикан входить… ну… как… мм…

— Ну давай, — изогнул бровь Шурик. — Блесни интеллектом, как нужно входить в Ватикан?

— Через черный вход! — не слишком уверенно, но с выражением «я знаю, о чем говорю» закончила речь готесса. Я честно попыталась понять идею, но не особо в этом преуспела.

— Зачем?!

— Чтобы… чтобы увидеть город изнутри! — судорожно придумывая на ходу, выкрутилась готесса.

— Черные ходы обычно ведут через канализацию, — ухмыльнулся Шурик. — Вряд ли ты там увидишь что-то новое. Потому предлагаю временно приглушить твою нездоровую фантазию и вернуться к нашим баранам. А точнее к одному конкретному по имени Пий Четырнадцатый. Расходимся и ищем могилу. Она должна быть где-то здесь, — потом оглянулся по сторонам, мрачно хмыкнул себе под нос и добавил: — Плюс-минус сорок четыре гектара… [10]

Что ж, из положительного: нужную могилу мы нашли быстро. Ее вообще сложно было не найти: Пия похоронили в центре усыпальницы с огромным памятником и крупной именной табличкой. Возникало странное чувство, что это его сначала закопали, а потом вокруг построили церковь. Очень знаменательное место. С одним нюансом: усыпальница оказалась на минус первом этаже, аккурат под главным залом. Видимо, памятник был таким тяжелым, что его просто не смогли затащить наверх. А потому ушлые предки обустроили гробницу практически в подвале, организовав туда удобный спуск в виде узкой витой мраморной лестницы.

Вот с ней-то и возникла проблема, потому что сейчас на минус первый этаж пройти было нельзя. Физически. Лестница, начинавшаяся красивыми перилами на первом этаже, спускалась вниз где-то метра на два, после чего резко обрывалась и находила свое продолжение на мраморном полу еще парой метров ниже, «украшая» его своими скорбными искалеченными останками.

— Что здесь произошло? — протянул Костик, глядя на крупный замок, висевший на резной дверце оградки вокруг входа.

— Время постаралось? — пожала плечами Полина. — Когда ее построили, эту гробницу? Четыреста? Пятьсот лет назад? Такой срок может кого угодно добить…

— А я голосую за обычное невезение, — невесело ухмыльнулся Алекс.

— Но скорее всего причина в артефакте, — убежденно добавила я и, когда ребята покосились в мою сторону, объяснила. — Вспомните, как выглядела могила «старушки» в нашем городе. Тот, кто ворует амулеты, не особо аккуратничает… Но я, конечно, могу ошибаться.

— Хотелось бы верить, — хмыкнула Поля, вглядываясь за ограждение. — Но раз мы все равно будем проверять, я нашла отличную позицию. Отсюда, если хорошенько замахнуться, можно добросить розу как раз на могилу Пия. Ну, кто рискнет?

Похоже, сама себя она считала не очень хорошим стрелком, потому что с ожиданием уставилась на Шурика.

Тот покачал головой:

— Не покатит.

— Понятно, — тут же вынесла вердикт готесса, — у заклинателя глазомер слабоват. А у тебя? — перевела она взгляд на Костика.

Тот аж отступил на шаг, но ответить не успел.

— Мы не будем бросать туда розу, потому что она у нас одна! — рыкнул Алекс и обернулся ко мне. — Ева, сам удивляюсь, что спрашиваю, но что насчет твоих талантов?

— Увы, — поджала губы. — Телекинезом владею, но роза — магический предмет. Мне будет проще могилу Пия сюда перетащить, чем ее — к нему.

— О'кей, братцы-кролики, — с видом «я делаю вам великое одолжение» закатила глаза Полина. — С вами все ясно. Придется лезть самой, — и протянула ладонь к Шурику: — Давай сюда розу.

— Ты уверена? — нахмурился он.

Девушка сверкнула клыками:

— А то! Я же как кошка — сама ловкость!

— Ну смотри, — хмыкнул Алекс, отдавая артефакт.

Пятнадцать минут спустя…

— Дяденька гвардеец, отпустите меня, пожалуйста, — хнычущим тоном проблеяла Полина. — Я не хотела нарушать закон. Честно-честно! Я просто не знала, что туда нельзя…

Хмурый мужчина в темно-синей строгой форме с широким ослепительно-белым отутюженным воротничком поднял на готессу взгляд, явственно демонстрирующий его стойкость в отношении «оленьих» глаз.

— Ну правда же! — на полтона выше протянула Казакова. — Не со злого умысла, а токмо по причине недалекого ума…

— Как вы могли не понять, что туда нельзя спускаться?! — рыкнул дядька, прерывая ее не слишком талантливое выступление. — Там забор высотой в метр!

— Всего один метр! Я его и не заметила совсем… — опустила глаза в пол готесса.

— А замок на двери?!

— Да я же через забор… то есть, — запнулась на полуслове, — я думала, это — часть экспозиции…