А. Смолин, ведьмак. Цикл (СИ) - Васильев Андрей Александрович

С Вики мои мысли перескочили на Нифонтова, который мне нынче с утра позвонил, как раз перед тем, как я в автобус загрузился. Сначала поинтересовался здоровьем, после посоветовал внимательнее следить за собой и своевременно проявлять разумную осторожность, а затем дал тонкий такой намек на то, что я ему вроде как жизнью теперь обязан. Еле различимый, но все же четко читающийся. Впрочем, оно хорошо, значит, хоть в этой части все идет так, как должно. Тем более что я поддержал традицию, установившуюся у нас с оперативником, сделав вид, вроде как его и не понял, а после перевел разговор на другую тему. Ради правды, последнее слово и на этот раз все же осталось за ним. Злокозненный Николай сразу после того, как мы повесили трубки, прислал мне ссылку на итальянский портал, посвященный моде, где обнаружилось пространное интервью с маэстро Франческо Джильермо, в котором последний рассказывал о своей новой модной коллекции, ее показе в Москве и Милане, а также планах на ближайшее будущее, где значилась новая линия одежды под рабочим названием «Необычное в обычном». Так вот там, в самой середке, красовалась моя фотография, которая как бы знаменовала старт работ над коллекцией, ее некую отправную точку. Причем, что самое поганое, там находилась не та фотка, которая обошла отечественные ресурсы, а другая, на которой я выглядел совсем уж слащаво, да еще и с полуприкрытыми глазами. Ну и в фотошопе ее явно допилили, не бывает у меня на щеках такого румянца. Короче — капец, других слов нет.

Но, даже несмотря на это, повторюсь — все шло нормально. Вот случись по-другому, не дай Николай понять, что за мной числится должок, — тогда появился бы повод для беспокойства, который мне совсем не нужен. И без того со всех сторон то и дело неприятности сыплются.

Например, Ряжская снова отожгла. Только-только вроде ее вытащил из редкостной задницы, которая, судя по всему, даже не на нашем плане бытия находится, и нате вам, получите дубль два. Нет, в кому Ольга Михайловна по новой не впала, но при этом и благополучным ее состояние назвать очень трудно. Увы, но она, по ходу, реально двинулась рассудком. Ну да, Вагнер говорил мне про это, но, замечу, он изрядно смягчил акценты. «Заговаривается» и «несет полную околесицу» — два совершенно разных понятия. Впрочем, возможен вариант, что за минувшие сутки психическое состояние моей приятельницы изрядно ухудшилось. В любом случае человек, который со мной вчера вечером общался по телефону, мало чем напоминал ту Ольгу Ряжскую, которую я знал — умную, расчетливую, умеющую контролировать себя. Истеричный смех, бессвязные реплики, почти полное непонимание происходящего. Короче — беда.

Я Вагнеру сразу после беседы с ней позвонил, тот сказал, что из клиники ее, конечно, теперь никто не выпустит, что на завтра пригласил пару светил психиатрии, которые, возможно, что-то смогут сделать, как-то помочь. Ну, понятное дело, еще намекнул на то, что возможности нетрадиционной медицины, в отличие от официальной, по сути, безграничны, и что он меня всегда рад видеть в качестве собеседника и даже в чем-то коллеги. А то ведь кроме него дела до поехавшей рассудком Ольги Михайловны, похоже, никому нет. Ряжский, которого Петр Францевич известил о случившемся, только устало вздохнул, произнес: «Да сколько можно? Госпитализируйте и лечите», а после повесил трубку. Похоже на то, что супруг Ольги Михайловны настолько устал от происходящего в последнее время, что махнул рукой на все, кроме бизнеса. И, скажу честно, его где-то даже можно понять. С трудом, но можно. Он всегда жил другим, ставил перед собой задачи иного порядка, а тут все эти напасти — потусторонщина, жена, которая тянет в его до того привычный и понятный мир никому не нужные проблемы, от которых потом их семейство страдает, плюс странные и неприятные люди, что постоянно вращаются в ее орбите…. Понятно, что проще в какой-то момент сказать «Надоело», да и жить себе так, как раньше, делая вид, что все нормально. Жена просто снова заболела. Надо ей лекарства — купим любые. Нужны врачи — все оплатим. Но не более того.

Да и я ничем Ряжской помочь, скорее всего, ничем не смогу. Нет у меня средств от душевных болезней. От телесных — есть, не от всех, но от многих, а вот голова — с ней куда сложнее. Нервишки подлечить, сон наладить можно, но рассудок — нет, данная область не из моей сказки. Здесь та сфера познания, в которую мои предшественники не лезли, по крайней мере, я никаких записей на этот счет в книге не встречал.

Ладно, как вернусь, так наведаюсь в клинику, погляжу, что там да как. Может, к тому времени она сама оклемается. Прокапают ее чем надо, таблетками накормят, все и устаканится. Опять же — Бэлла. Если она вылечится, то и Ольге сразу получшеет, как мне думается, ведь у нее из-за сестры мозга за мозгу заехала.

В этот момент автобус рыкнул мотором и остановился. Не понял. Мы заглохли, что ли?

— Остановка десять минут, — зычно гаркнул водитель. — Если кому надо размять ноги, покурить или еще чего — валяйте. Только хабарики тушите получше! Лес наш друг, если кто не знает. Его беречь надо от вырубки и пожаров.

Какая прелесть! Я-то думал, мы без остановок будем к цели мчаться, а тут все в лучших традициях. Как говорит в таких случаях мой батя, мальчики налево, девочки направо. Нет, мне происходящее положительно нравится. Какой там поезд?

Что совсем замечательно, июнь в плане погоды в нынешнем году выдался именно такой, каким и должен быть — солнечным и жарким. Это все сказки, что самый теплый месяц август. Нет, где-то на юге — может быть. А у нас есть июнь и часть июля, именно на них вся надежда, они — главное лето средней полосы России.

— Благодать, — сообщила мне девушка, которая во время поездки сидела прямо за мной. Симпатичная, я не нее внимание обратил еще тогда, когда она только в салон вошла. — Обожаю, когда много солнца!

Она раскинула руки в стороны, как бы пытаясь ими обнять недоступное светило, запрокинула голову назад, подставляя лицо лучам, и зажмурилась от удовольствия.

— Лето — это очень хорошо, — согласился с ней я. — Особенно теплое.

Увы, но развить тему лучшего времени года я не успел, смартфон помешал. Кто там еще? Кого я сейчас куда подальше пошлю? А, нет, этому товарищу можно и ответить.

— Добрый день, Александр, — поприветствовал я помощника Носова. — Вы знаете, что у вас есть невероятный талант, скорее всего врожденный?

— Какой именно? — поинтересовался звонящий, причем, ручаюсь, сейчас он скривился так, будто лимон откусил. Просто надоел я ему невероятно, можно даже не сомневаться. И если бы не принципал, он бы давно уже отправил нескольких своих подручных мне ребра пересчитать, а то и чего похуже сотворить. И те, к гадалке не ходи, с невероятной радостью на это дело подписались бы..

— Вы всегда звоните в такой момент, когда для разговоров совсем нет времени. Вот как вам удается прихватывать меня в подобные моменты? Нарочно вряд ли, так что да, не сомневайтесь, это талант.

Девушка приоткрыла глаза и глянула на меня, в ее взоре мелькнула смешинка.

— Надолго не задержу, — уведомил меня Александр. — Первое, что хотел сообщить, Илья Николаевич послезавтра возвращается в Москву. В четверг в одиннадцать часов дня он хочет вас видеть в своем офисе.

— Саша, ну вы же заранее знаете, что услышите в ответ? — чуть укоризненно произнес я. — Уверен, что да, мы же не первый день знакомы.

— Мое дело довести до вас информацию, — холодно пояснил помощник Носова.

— Хорошо, я ее принял. И сразу, тоже для проформы, уведомляю вас, что я понятия не имею, где буду в этот четверг вообще и в одиннадцать часов утра в частности. Может, в офисе Носова кофия испью, может, буду стоять на набережной Фадеева, что находится в славном городе Кимры, и на Волгу глядеть, а может, буйабес кушать в порту Марселя. Там, знаете ли, есть одно заведение, социально сомнительное, но зато…

— Еще раз — я вас уведомил, на этом моя зона ответственности кончается. Если нужно будет прислать машину — позвоните или напишите.