Школьная осень (СИ) - Рюмин Сергей

После второго тоста наступила очередь девчонок. Алёнка и Лариска подарили мне по книге — «макулатурного» Дюма «Сорок пять» и «Графиня де Монсоро», а Алина перьевую ручку с позолоченным пером.

Потом мы снова выпили. Ребят повело. Девчонок слабее.

— Давайте танцевать! — предложила Лариска. Мишка скакнул к выключателю и погасил свет в комнате.

Танцевать в малосемейке было неудобно, тесновато. В результате мы отодвинули стол и могли только топтаться на месте, изображая медленный танец, рискуя задеть друг друга локтями.

Я вскоре отказался от этой затеи, вызвав неудовольствие Алины. А поскольку нынешним вечером она вроде как играла роль моей девушки, то села рядом.

— Ты завтра выступаешь? — спросила она.

Я кивнул.

— А это не помешает? — Алина показала на бутылку коньяка.

Я отрицательно мотнул головой. Тем более, что я, в основном, только пригублял, делая вид, что пью.

Андрей поменял пластинки, поставив «Спейс». Они опять начали танцевать.

— А ты не любишь танцевать? — продолжала допытываться Алина.

— Люблю. Но здесь тесно…

— А у тебя девушка есть?

Я задумался. Даже пожал плечами.

— Дружу с одной девушкой. А что?

— Может, куда-нибудь сходим в воскресенье?

— Я в воскресенье с maman еду в деревню, — сообщил я.

— Может, среди недели?

Я пожал плечами.

— Видно будет. Не знаю.

— Может, тогда в среду или в четверг? — Алина взяла меня за руку, заглянула в глаза.

Мне её назойливость уже стала надоедать. Несмотря на симпатичность, она не вызывала у меня ни желаний, ни каких-то чувств.

Аура у нее светилась непонятным мне ровным лиловым цветом. Я такого не встречал. У Мишки и Андрея ауры были розовые, иногда вспыхивали желтые цвета. У Алёнки и Лариски тоже, в основном, розовые. В магическом зрении я заметил, что у Лариски поясница сзади была с красными точками. А у Алёнки, видимо, болело горло. Пока я сидел, кинул в них конструкты «айболита». Мне не сложно, а им полезно.

Тем временем Алина прижалась ко мне, попыталась меня обнять, положила мне голову на плечо. Мишка украдкой показал мне кулак с выставленным вверх большим пальцем. А на меня накатило равнодушной волной безразличие. Тем не менее, я тоже приобнял её, положив руку на плечо.

Ситуацию спасла maman. Скрежетнул замок, из прихожей послышалось:

— Я дома! Стол накрыт?

Я освободился от «захвата» Алины, встал, вышел в прихожую.

— Привет, мэм! А мы тебя заждались! Давай мой руки и за стол быстрей. А то у нас тут уже безобразия планируются.

Андрюха снял иглу с пластинки, отключил проигрыватель. Бутылка коньяка сразу исчезла со стола. Так же мгновенно куда-то испарились и три коньячных рюмки. Зато появились три высоких фужера. Включился верхний свет.

Я поставил еще один прибор — тарелку, вилку, фужер.

— Садись, мэм! — а сам направился за второй бутылкой шампанского.

— Ну, ты, может быть, сначала представишь мне наших гостей, кроме ребят, — попросила maman. — Этих-то двоих я знаю, как… Давно знаю.

Она специально оговорилась, вызвав у всех улыбки.

— Это Алёна с военного городка. Это Лариса…

— Я её помню! — перебила maman. — Она с тобой в детсад ходила в одну группу.

Еще бы не помнить! В детском саду наши шкафчики рядом были. И за одним столиком на завтраках-обедах сидели рядом.

— А это Алина…

Maman внимательно посмотрела на неё, переспросила:

— Твоя девушка?

Я подмигнул maman и едва заметно шевельнул плечом, типа, не знаю.

— Понятно!

Я налил родительнице шампанского. Ей — первой, потом девчонкам, далее ребятам. Себе — нет.

— Мне завтра бороться, — объяснил я. — Не хотелось бы в первый же день получить по шее.

— Только попробуй, получи! — строго сказала мэм. — Домой не приходи.

— За родительницу не пили! — провозгласил я тост. Гости меня поддержали, довольная maman тем более. Вторая бутылка шампанского как-то быстро опустела, да и закусок на столе поуменьшилось.

— Давайте торт с чаем, — предложила maman. Она, как пришла, сразу провела ревизию холодильника.

— Можно завтра опять собраться, — намекнул Мишка на остатки коньяка. — Обмыть твою победу.

— Ты так в нём уверен? — улыбнулась Алина.

— На сто процентов! — осклабился Мишка. — Он еще чемпионом города станет. И области, если захочет.

Михаил имел ввиду мои способности.

— Ты завтра придешь за меня поболеть?

— Не, — нахмурился Мишка. — Лавруха запретила уходить с уроков. Хотя можно и попробовать слинять.

Он развел руками.

— Я поболею, — заявила maman. — Обязательно!

— Почему ты такой бука? — Алина взяла меня под руку, прижалась ко мне боком.

Я вышел проводить гостей, а заодно и самому прогуляться. Maman выставила меня, чтобы я лучше погулял с друзьями, а не убирал со стола и не мыл посуду в день рождения.

— Да ничего я не бука, — почему-то смутился я. — Просто как-то неудобно…

— Лин! — позвала её Лариска. — Успокойся. Я тебе потом объясню. Она подмигнула ей, затем мне.

Сначала мы пошли провожать девчонок. Посадили Алёнку на последний рейсовый автобус в военный городок, потом Ларису, Алину. Потом довели до дома Андрюху.

— Ты коньяк заныкал? — спросил Мишка.

— Не-а.

— Блин! Он ведь там и остался, за занавеской на окне. И рюмки там же.

— Ну и что?

— Мать не будет ругаться?

— Не должна!

Потом пошли до Мишкиного дома.

— Что с Алиной-то терялся? — усмехнулся Мишка. — Девочка на тебя давно запала. Ей Алёнка только намекнула про твою днюху, она уже рысью к тебе рванула!

— Да не нравится она мне, — вздохнул я.

— Всё по Светке сохнешь? Зря. Алинка не хуже. И тоже гимнастикой занимается. Правда, какой-то своей, корейской. Говорила, что отец её учит.

— Не знаю, не лежит у меня к ней душа! — я развел руками. — Вот к Светке лежала. К Альбине лежит. А к этой «корейке» — ни капельки.

У подъезда Мишка достал сигареты, по привычке сначала протянул пачку мне. Я опять отказался.

— Всё не могу привыкнуть, что ты не куришь, — пояснил Мишка. — До аварии-то вроде курил.

Он ловко выбил сигарету одним щелчком, чиркнул спичкой, затянулся.

— Не помню, — буркнул я. Конечно, всё я помнил. Только после аварии Герис мне психику настроил так, что я не только бросил курить, но и первое время табачный дым на дух не переносил. Сейчас-то попривык уже.

— Родик Светку шантажировал, — зачем-то сказал я Мишке. — Не Хляпик. Родик у него фотки нашел и, в общем… Правда, Хляпика заставил её к себе привести.

— Во как! — Мишка аж присвистнул. — А кто им люлей навешал, не знаешь?

Я покачал головой. И про посылку я говорить не стал.

Глава 38

Глава 38.

За честь «Динамо»

У проходной ЦСК меня ждал сам Смирнов. Поздоровался со мной за руку, что на моей памяти было впервые. Кивнул maman, которая приехала вместе со мной, внимательно окинул её взглядом с ног до головы, будто определял профпригодность к спорту.

— Пошли!

— А Алика ждать не будем?

— У него другой тренер, — ответил он. — Они уже там. А вам туда!

Он показал рукой maman на лестницу:

— Там трибуны для болельщиков. Оттуда всё прекрасно видно.

Потом повел меня в раздевалку, у свободного шкафчика сунул в руки пакет:

— Переодевайся! Да шевелись, пока к врачам почти никого нет!

В сумке оказалась настоящая динамовская синяя самбистская куртка, такие же шорты.

— Если выиграешь, оставишь себе! — буркнул тренер, пряча улыбку.

— Придется выигрывать, — вздохнул я. — Уж очень труселя красивые!

— Теперь на комиссию. И шкаф закрой, ключ мне!

Четыре врачи занимали один большой кабинет: хирург, терапевт, невропатолог и председатель комиссии. Меня осмотрели, взвесили, измерили рост, потребовали паспорт. Я предъявил комсомольский билет и свидетельство о рождении. Вся процедура заняла минут десять. В очереди зато на эту комиссию мы простояли с час, не меньше.