Крайние меры (ЛП) - Харпер Хелен

— Осталось меньше календарного месяца, Бо. Ты, может, и дружелюбная, но упрямая, как чёртов мул. У тебя всё получится.

Хотела бы я обладать его оптимизмом. Я возвращаюсь к насущному вопросу.

— Мне нужен телефон и доступ в интернет, Арзо. Для меня слишком подозрительно разговаривать с Монсерратом наедине, так что не мог бы ты сказать ему, чтобы он организовал мне это? У меня есть личные дела сотрудников, но я уверена, что он и половина долбаных кровохлёбов в этом здании просматривали их снова и снова. У меня есть зацепки, которые я должна отследить, а также то, что происходит здесь, — и я не хочу разговаривать с самим Монсерратом, потому что я разозлилась на него после того, как услышала откровения Арзо.

Мой старый коллега кивает в знак согласия.

— Я дам ему знать.

Я встаю, чтобы уйти.

— Есть ли что-нибудь, что поможет мне побороть тягу к крови?

Его лицо на удивление бесстрастное.

— Я обнаружил, что мастурбация помогает.

Я растерянно моргаю.

— Э-э… ладно.

Он усмехается.

— С тобой всё будет хорошо.

Я обхватываю себя руками.

— Ммм.

Глава 19. Предательство

Следующие ночи тянутся очень медленно. Я продолжаю вести проект «Будь Добра Ко Всем На Случай, Если Они Скажут Тебе, Что Являются Частью Нового Вампирского Заговора». После «попытки самоубийства» Мэтта я привела Бет в нашу маленькую девичью компанию, и она, Нелл, Никки и я часто проводим наше драгоценное свободное время вместе. Держи своих друзей поближе и всё такое. Хотя на самом деле это ни к чему не приводит. Я просто чувствую себя всё более и более уставшей, а Бет, кажется, редко раскрывается.

На следующий день после моего запроса о предоставлении телефона и интернета я получаю краткую записку, написанную уже знакомым почерком Монсеррата. В ней сообщается, что я могу сказать ему, с кем связаться и какие зацепки я хочу найти вне Семьи, и он позаботится об этом. Поскольку я не собираюсь выдавать Rogu3 кому бы то ни было, и я не хочу подвергать потенциально невиновного Д'Арно вампирскому допросу, я отправляю ему ответное сообщение с просьбой выяснить, как именно действуют чары О'Ши и как это влияет на женщин. Я ожидаю, что в ответ придёт ещё одно сообщение, подразумевающее, что если это всё, что мне нужно, то я совершенно бесполезный частный детектив. Как ни странно, я ничего не получаю.

Я совершенно уверена, что не вообразила себе то, какой игривый, беззаботный оборот приняли наши отношения, поэтому нынешнее молчание между нами меня беспокоит. Я всё ещё испытываю раздражение из-за Арзо, и по прошествии часов и дней это чувство растёт. Я почти не видела Майкла, за исключением тех случаев, когда он проходил мимо по пути бог знает куда, и это усиливает антипатию. Это его проклятая Семья — что именно он делает, чтобы сохранить её в целости и сохранности? Нет даже никакой информации о том, что происходит с Мэттом, хотя я предполагаю, что он всё ещё жив, иначе мы бы услышали об обратном. Я пытаюсь поймать взгляд Монсеррата, когда он проходит мимо, показывая, что мне нужно с ним поговорить, но он либо не замечает, либо игнорирует меня.

Бездействие беспокоит меня, и к третьему вечеру, когда я убедилась, что остальные увлечены спорами об Эдгаре Аллене По и о том, почему он счёл нужным скрывать свою вампирическую сущность от мира, когда в его книгах это стало так очевидно, я стараюсь быть более активной. По крайней мере, Тэм одобрил бы это. Всё это увиливание и заискивание ни к чему не приведёт.

Под предлогом того, что мне нужны кое-какие конспекты, я возвращаюсь в спальни новобранцев. Дверь в комнату Мэтта распахнута настежь, и комната явно никем не занята; простыни с его кровати сняты. От этого зрелища меня бросает в дрожь. Думаю, они не ожидают, что он вернётся в ближайшее время. Я прохожу мимо своей комнаты, затем направляюсь к комнате Бет. Как и у большинства из нас, старые человеческие привычки умирают с трудом, и её дверь плотно закрыта. Теоретически, для этого нет причин; ни у кого из нас нет личных вещей или того, что нужно скрывать. Мы все — одна большая счастливая семья. Конечно, у меня есть ноутбук Монсеррата — хоть он и практически бесполезен — но ни у Бет, ни у кого другого не должно быть никакой контрабанды. Я держу пальцы скрещенными, но на самом деле это не так.

Я останавливаюсь снаружи, держа ухо востро на случай, если кто-то ещё решит последовать за мной. Когда я убеждаюсь, что вокруг нет ничего, кроме тишины, я поворачиваю дверную ручку. Дверь слегка скрипит, и я вздрагиваю от этого звука. Я открываю её и заглядываю внутрь.

Её комната идентична моей по размеру и планировке. Бет, по-видимому, немного неряха. В изножье кровати валяется скомканный комбинезон, а простыни смяты. Не то чтобы я была помешана на чистоте или что-то в этом роде — об этом свидетельствует состояние моей машины — но я никогда не могла выйти из своей комнаты утром, не заправив постель. Думаю, у каждого есть свои маленькие причуды.

Я мысленно запечатлеваю, как выглядит комната. Обычно я пользуюсь фотоаппаратом, чтобы избежать глупых ошибок при обыске, но у меня больше нет такой возможности. Как только я убеждаюсь, что запомнила детали, я начинаю с кровати. Ни под подушкой, ни под наволочкой ничего нет; скомканные простыни не скрывают ничего, кроме неприятного запаха застарелого пота и тела. Приятно осознавать, что сон Бет нарушается так же, как и мой: я просыпаюсь по нескольку раз за ночь, вся в липком поту, в то время как низ моего живота шепчет мне, что мне нужна всего одна крошечная капля крови, чтобы успокоиться.

Я приподнимаю её матрас. Там ничего нет. Стены голые, и, кроме чистого белья, засунутого в ящик прикроватной тумбочки, и стандартной обуви для новобранцев, которую она отказывается носить, я не вижу ничего подозрительного. Я поднимаю её комбинезон и разглаживаю его, затем засовываю руки в карманы. И снова ничего не нахожу. Либо Бет умнее, чем считают большинство блондинок, либо здесь просто ничего нет.

Я уже собираюсь пробраться обратно, когда мой взгляд падает на кувшин рядом с кроватью. Он точно такой же, как у меня. Я заглядываю внутрь, взбалтывая остатки воды, которые остались на дне. Это просто вода. Разочарованная, я отставляю его, убедившись, чтобы он стоял точно в том же положении. И тут я понимаю, что что-то не так.

Я снова беру кувшин и осматриваю дно. Как только я замечаю тонкий белый пакетик, спрятанный под ним, у меня перехватывает дыхание. Я нюхаю его и не могу обнаружить никаких следов чего-то необычного. Но если в нём нет ничего необычного, то Бет не стала бы его прятать. Я отчаянно пытаюсь открыть его и проверить содержимое. Что бы там ни было внутри, оно должно быть крошечным. Я ощупываю его и ощущаю зернистую субстанцию, почти как песок.

Я обдумываю варианты. Я могла бы отнести это Монсеррату в качестве доказательства коварства Бет. Несомненно, это какая-то физическая версия заклинания О'Ши. Она, должно быть, в сговоре с предателями. Проблема в том, что если я заберу это, она поймёт, что я слежу за ней, и это спугнёт её. Или того, кто бы ни дал ей это изначально. Прямо сейчас, без каких-либо лабораторных исследований, это не слишком-то что-либо доказывает, но если я оставлю это там, где оно есть, она использует это, чтобы навредить кому-то ещё…

Я возвращаю кувшин на прежнее место. По крайней мере, теперь у меня есть лучшее представление о том, на чём сосредоточить свои усилия, и я рада, что мои инстинкты не обманули меня, несмотря на то, как она помогла мне «спасти» Мэтта. Невозможно, чтобы она была вдохновителем; она ещё даже не стала полноценным вампиром. Но я готова поспорить на свои скудные сбережения, что она замешана во всём этом. Мне нужно действовать быстро и найти Майкла.

Я ещё раз проверяю комнату, чтобы убедиться, что ничего не потревожено, затем ухожу. Я всего в метре от её двери, когда она внезапно появляется.

— Значит, ты не нашла то, что тебе было нужно, Бо?

Я замираю. Проклятье. «Да, я нашла то, что мне было нужно, и теперь я чертовски боюсь того, что ты собираешься делать», — думаю я.