Н - 7 (СИ) - Ильин Владимир Алексеевич

— Это вы их взяли в заложники? — Отвернувшись, зашипел он мне в лицо. — Специально?

— Давайте мы решим, что я этого не слышал, — спокойно ответил я, глядя в разъяренные глаза. — Есть вещи, которые случаются без нашего ведома. Но не воспользоваться ими — будет преступлением.

— Никакой революции не будет! Я спрашивал сегодня своих людей, свою ячейку: настроения, кадры, обстановку. Ваших денег хватит, чтобы подкупать судей и нанять хороших адвокатов. Многие из наших вернутся по домам, но никто из них уже не хочет бороться. Они устали, в них погас огонь.

— Им придется.

— Вы их заставите? Я хочу сказать, что это вы создаете революцию! Только вы один! Единственный, кто идет к этому, желает сильнее, чем мы сами! Но зачем?

— Европа живет засчет колоний. — Спокойно отвечал я на его вспышку. — Вы привезли туда свой язык и забрали их ресурсы. Теперь там нищета, и люди бегут оттуда в страны, где они хотя бы знают язык. То есть, к вам, сотнями тысяч. Скоро их наберется критическая масса, по-прежнему нищих, недовольных, которым нечего терять. Кто-то должен подсказать им, чего они хотят.

— А сами они не разберутся? — буркнул де Клари.

— Если вас устраивают грабежи, насилие и пожары, по которым танками проедутся военные и лишат вас оставшихся прав на десятилетия, то пожалуйста.

— А что будет у вас, в вашей Империи? Я ведь и для ваших людей найду верное слово. Вам придется разгребать последствия.

— Мы посмотрим на вас и сделаем все без крови. Создадим Императорский совет и проголосуем за власть сената. Я эти голосования уже распробовал, очень понравилось.

— Как у вас все красиво. А если не проголосуют? Свалитесь в гражданскую войну?

— Как не проголосуют? — Возмутился я. — Это с винтовкой-то у затылка?

— У вас странное представление о голосовании. — Покачал шевалье головой.

— Зачем вообще устраивать голосование, если проголосуют неправильно, — недоуменно пожал я плечами. — Но, безусловно, чем больше людей сделают это добровольно, тем лучше. Вы как раз и работаете над этим.

— Я просто ваш охранник! — Поморщился тот, как от головной боли.

— Это шевалье де Клари мой охранник. А граф де Марет должен решить, будут у вас кровавые бунты или массовые политические выступления. Резня или шествия. Инструменты я вам дал. Идите и размышляйте.

Тот заторможенно кивнул, но в последний момент вспохватился:

— Меня перехватили наши соседи… Ваши бывшие однополчане, за два квартала отсюда. Попросили передать сведения для господина полковника о готовящейся сделке. Девять вечера, Франкфуртер-штрассе, дом пять, на северо-западе города. Говорят, сами это дело не вытянут, там будет как минимум один «виртуоз» в охранении. Все очень серьезно, покупатель будет уходить на подводной лодке — это о масштабе сделки. Сделку обеспечивает Ганза, подгадить им можно очень крепко.

— Просили передать лично господину полковнику? — Уточнил я один момент.

— М-м, да, в таких формулировках.

— Хорошо. — Крепко задумался я. — Передавать ему не нужно, я сам все сделаю.

Пришлось выпасть из жизни на добрые полтора часа — запереться в подвале и сесть за телефон. Где-то через перегородку на весь подвал стонал и страдал Артем, пожирая запасы шоколада — пришлось его выгонять, так как на том проводе всерьез начали беспокоиться, все ли в порядке, и кто этот несчастный, и зачем его пытать, и что он уже успел рассказать. Любопытство — заразная вещь, как оказалось.

Завершив, нашел репортершу и попросил ее закрасить герб ДеЛара на стене отеля — во-первых, потому что надоели фотографироваться на этом фоне. Было и во-вторых, но для Лауры хватило этого.

Сам раздобыл лопату, приметил свежую землю у периметра дома и принялся вдумчиво копаться в газоне.

Копнул раз, другой, обернулся — вместо Лауры стоит Ее высочество, и с творческим энтузиазмом орудует кистью по стене. Еще и отходит в сторону, смотрит, как получилось. Зараза.

— Что делаешь? — Заморгала она, будто это я сюда пришел.

— На рыбалку собираюсь. — буркнул в ответ. — Вон, видишь, копаю.

Уголок лопатки как раз стукнул по ранее закопанной рунной крипте. Она-то мне и нужна…

— Здорово. — Прознесла принцесса с воодушевлением. А можно мне тоже на рыбалку?

— Нет.

— Но почему?! — Разразилась она известно-женским кличем.

После которого обычно прибегают старшие родственники, начинают уговаривать взять с собой, потом узнают куда — и настрого запрещают вообще что-то делать. Это я по сестрам знаю.

Благо, никаких старших рядом не было, и на вопль среагировали только вороны, стаей сорвавшись с облетевшей кроны дерева.

— Потому что, если ты пойдешь, все пойдут. — Гарантировал я.

— А если не пойдут? — Прищурила она взгляд.

— Ну, если устроишь.

— Да раз плюнуть, — деловито подобралась Ее высочество, зашла в отель и рявкнула хорошо поставленным голосом. — Господа, я объявляю торжественный бал! Всем веселиться и танцевать!

— А вы еще кто такая? — Хамовато уточнили у нее приезжие.

— Я его жена! — Явно ткнули в мою спину.

— Отлично, а я ди-джей! — Тут же с энтузиазмом встретили идею, и завертелось.

Поиски стерео-системы, отодвигаемые стулья и столы, возмущение Йохана и едкие комментарии Марты — правда, когда кто-то пообещал пригласить ее на танец, мероприятие даже на слух упорядочилось и ускорилось.

Десять минут, и принцесса вновь стоит рядом — на этот раз в этом своем охотничьем костюме с где-то раздобытой лопатой. Красиво стоит.

— Ладно уж. Копай вот тут, — обозначил ей линию возле ограды.

— А там черви жирнее, да?

— А там, потому что я так сказал. — Тяжко вздохнул.

Прав был князь Давыдов — не связывайтесь с замужними женщинами, от них все проблемы. Особенно, если они называют себя вашей женой.

***

Красная полоса заката растворялась в черной воде Балтийского моря. Шелестел волной отлив, утягивая на глубину грязь суши. Мерцали над головой звезды: видевшие много хорошего, много плохого, и немного — откровенного мерзкого.

Стоял по щиколотку в воде располневший, нескладный человек пятого десятка лет на вид. И волна была бессильна, и сам он плевать хотел на мнение звезд.

В недлинном сером пальто, с закатанными по колени брюками, обладатель неприятной генетической мутации, из-за которой подбородок уходил в грудь, Соломон Бассетт относился к очень редкой категории деловых людей, соединяющих товары с новыми владельцами.

Не та пошлость, с которой живут простые торговцы, когда одни хотят продать, а другие желают владеть. И не грабеж, когда продавать не хотят. Третий вариант. Когда осознают, что имеют, и в ужасе пытаются избавиться.

Есть вещи в мире, один факт обладания которыми может увести на дно позора и осуждения. Весьма, весьма дорогие вещи. Как же с ними поступить? Выкинуть на свалку, затопить в глубоком месте? Найти в себе порядочности и потратить уйму денег на правильное уничтожение проклятого артефакта? Или же пригласить человека, который легко решит ваше затруднение, и даже даст за него хорошую плату?.. Чистые деньги, золото высшей пробы, украшения с кристально честной историей — в обмен на грязную, позорную тайну.

Купленное потом всплывет на другом континенте, превратит плодородные поля в гниющие болота, приведет мор в цветущие страны и пылевые бури в долины рек. Бассетту щедро за это заплатят — обезличенными цифрами на анонимных счетах, с которых так удобно покупать все это чистое, высокое и честное. В этом был бизнес, и бизнес шел хорошо

Одни клиенты знали Соломона Бассетта под именем Коллекционер. Другие звали Падальщиком и десятком иных прозвищ — много языков в мире: где-то нет гиен, а где-то стервятников. Соломон Бассет был везде.

Внешность — уродливая, исправить которую не стоило никакого труда, экономила прорву времени. Когда к вам на порог приходит такое… Люди охотней понимают, какого размера у них проблема.

Его проведут черным ходом и не пригласят за стол; вещи, к которым он прикоснется, стулья, на которые сядет, сожгут, словно после чумного — но и торговаться хозяева будут гораздо меньше.