Н - 7 (СИ) - Ильин Владимир Алексеевич

А вот с неофициальным моментом — в этот раз вышла серьезная промашка. Йорг Латтнер видел эту мысль в глазах четырех своих коллег, рассаживающихся по своим креслам.

— На правах двадцать первого дня четного месяца, принимаю на себя председательство Советом, — загудел низким голосом Алистер Крупп.

Низкий, крепкий, позволивший себе седину и вид глубокого старика, Алистер предпочел длинный белый камис — рубашку во весь рост, из полы которой выглядывали черные лакированные туфли. Руки в широких рукавах лежали на подлокотниках кресла, взгляд — обращен на Латтнера.

— Повесткой дня объявлен прогресс взлома последнего из гермозатворов безвременно почившего Дитриха ван Цоллерна. — Размеренно произносил он. — Предлагаю изменить повестку из-за новых обстоятельств, произошедших на поверхности.

«Ну разумеется…».

— Есть возражения? Возражений нет. Первым вопросом повестки дня я ставлю обращение благородных домов Европы. Наши старинные партнеры в недоумении. Всю эту неделю мы вели с ними переговоры о найме виртуозов, чтобы уложить этого ДеЛара наконец-то в землю. Имели даже некие подвижки в этом вопросе. А сегодня один из нас напал, пленил и потребовал выкуп за двенадцать благородных детей.

— Неустановленные лица, — тут же поправил его Латтнер. — Это совершили неустановленные лица. Действия которых мы решительно осуждаем.

— Йорг, не учи меня, что я должен отвечать. Наш друг и коллега, Георг Ходенберг так им это и сказал. Они не верят нам. Они разорвали все переговоры о найме. И они требуют крови. — С осуждением произнес Крупп.

— Так пусть и мой друг Георг Ходенберг посильнее сожмет их за… кошельки и заставит обвинить во всем русских. — Возразил Латтнер. — Это его сектор.

— Верно, — не стал спорить Алистер. — И план с молодыми людьми, провальный план, за который с нас спрашивают — его план. Верно я говорю, Георг?

— Это наш план, утвержденный всеми нами. — Отметил Ходенберг.

Выглядел тот неважно: еще в утреннем костюме, который так и не переодел, только артефакты снял — вон, видны следы на ткани.

— Господа, — поднял руку Алистер Крупп. — Мы с вами деловые люди. Я позволю себе сформулировать проблему для ее оперативного решения. С нас требуют жизнь виновника. Требуют не с русских. Требуют не найти и выдать им исполнителей. Они, отчего-то, уже имеют доступ к исполнителям. Они уже поговорили со своими детьми, которых ни один из вас двоих, Латтнер, Ходенберг, не додумался зачистить, пока они ехали по городу. И они уже активно разговаривают с нашими вербовщиками, разматывая всю сеть влияния на молодежь. Пока вы, в своих дворцах, думали, как будете откупаться, я сам подчистил за вами дерьмо и оборвал те нити, которые ведут к Ганзе. Радуйтесь, что не вскрылся проект «Новый день», иначе бы я не предлагал выбрать одного из вас, а лично задушил обоих!

— Вы излишне взволнованы, Алистер. — Улыбнулся ему Йорг. — Я уверен, что совет правления никогда не проголосует за смерть одного из нас. Пусть эти благородные, для начала, научатся платить кредиты вовремя. Так ведь и родовой земли можно лишиться, а без титулов — я эту грязь и слушать не стану. И вам, господа, не советую.

— При всем уважении, Алистер, — уважительно кивнул ему Ходенберг. — Перед нами всего лишь рыночный момент. Нам объявляют цену, а мы в праве снизить ее до разумных пределов. Уверен, ни один суд не сможет доказать виновность Ганзы. Все обвинения — всего лишь слова. Возможно, показания этих самых бандитов, которые обязательно получены под пытками. Я полагаю, самой разумной ценой — будет не платить ничего.

— Чисто юридически, — подал голос Филипп Брандин, обряженный в серо-синий костюм-тройку с лепестком платка, выглядывающим из нагрудного кармана. — Это произошло в городе, лишенном закона. Тут вообще не может быть никакого суда. А если они его потребуют — предложите им расследовать их сделки, которые они тут проводят при нашем посредничестве. Мигом заткнутся.

— Господа, вы меня не поняли, — медленно повел широкой шеей Алистер Крупп. — На этот раз вы переборщили с жадностью. Вы объединили в ненависти к нам всю Европу. Все эти ваши фокус-группы, Ходенберг. Все социальные и возрастные срезы, все они словно сошли с ума. Вы, оба, тронули детей, а для аристократа нет ничего ценнее. И если ты, Георг, это понимал, то почему не защитил детей от Йорга? А ты, Йорг, был ли ты в себе, совершив нападение?

— Полагаю, ситуация действительно вышла из под контроля. — После тяжелой паузы, произнес Латтнер.

— Вы не представляете, насколько. — Покраснел лицом Крупп. — Я не могу найти нам «виртуозов», и не смогу ни за какие деньги.

— Африка, Китай? — Быстро вставил слово Брандин.

— В Африке не хотят воевать с Давыдовым. — Мрачно произнес Алистер. — В Китае хотят говорить с Дитрихом, а он мертв. Нужно ехать туда с подарками, задабривать ванов. Это дело на годы. В Америке согласны, но ты, Филипп, лучше меня знаешь, какого качества там «виртуозы». Нам нужен надежный вариант. Надежный! И быстрый! И дешевый! А ваши поступки идут вразрез нашим интересам!

— Ближний восток…

— Найду! Найду я! — Сорвался на него Крупп. — Как только вся Европа перестанет желать нашей смерти! Как только родители этих детей расхотят лично нас убить! Какую армию вы отдали в руки ДеЛара, вы осознаете?! Если мы не решим это сейчас, если не пойдем на великую жертву ради нашей репутации, нам придется искать сотни «виртуозов»! Нас разорят и растопчут!

— Сотен не будет, — весомо произнес Латтнер. — И десятков — не будет. У нас достаточно компромата, чтобы удержать безумцев.

— Безумцев — удержать, — с расстановкой повторил за ним Алистер. — Невозможно.

— Мне кажется, я смогу лично поработать с каждой семьей, — откашлялся Ходенберг. — Мало ли, что там увидели дети. Они и были в плену всего пару часов. Да, неприятная накладка, но все можно объяснить. Например, люди обеспечивали защиту детей. А дети все неправильно поняли. При достаточных фондах….

— Георг, вы смотрите новости? — Перебил его Крупп.

— Мне доносят сводки.

— Будет очень сложно объяснить родителям, что там видел их ребенок, когда сидит заплаканная девчонка и на видео рассказывает, как ее избивали.

— Это какая-то провокация…

— Это — непрофессионализм, за который придется заплатить, господа. Мы все знаем цену риску. Сегодня вы взяли его слишком много. — Цепко смотрел на них Алистер.

— Значит, один из нас должен умереть, — ссутулился Ходенберг. — Скверно. Я начал привыкать к этой внешности.

— Вернешь себе через пару сотен лет, — пожал плечами Латтнер. — Хочешь, моего клона убьем? Мне, к слову, будет его жаль — с ним так забавно спорить.

— Да какая пара сотен лет? У этих деловых партнеров такая память… Тут навсегда или до конца света…

— Кстати, датчики так и?…

— Никаких изменений не зарегистрировано. — Отражая ту же степень сожаления, развел руками Латтнер.

— Господа… — попытался прервать их Алистер Крупп.

— И все равно, мне это не нравится. — Возмущался Йорг. — Отдавать им одного из нас — это опасный прецедент!

— Опасный прецедент ходит сейчас по городу — Хмыкнул Георг. — Если ты не против, лучше отдать им тебя. Я уже заявлял нашим друзьям, что тут не при чем. Неловко получится.

— Господа! — Рыкнул Крупп. — Вы неверно меня поняли. Нам. Придется. Отдать. Одного. Из. Нас.

— В смысле, убить? — Переспросил Йорг после легкой заминки. — По-настоящему? Навсегда?

— Такова цена общего блага. Нам нужно показать всю степень нашего возмущения. Обелить остальных. Они пришлют людей для проверки. Образцы твоей плоти, слепки твоей силы у них есть. Соврать не получится. Такова цена.

— И что, все так считают? Все поддерживают? — Слегка склонив голову, обвел их Йорг взглядом. — Мы уступим ради каких-то пустых обвинений? Этим… Этим напомаженным дуракам в цветастых тряпках с гербами?

И ответом ему было единодушие.

— Да я куплю их два раза! Да они сами приведут ко мне своих сыновей и дочерей! — Рассмеялся Латтнер.