Убийство в приграничном замке - Волковский Андрей

Впервые за всю свою жизнь Скай чувствовал себя таким беспомощным. И это было худшее чувство из всех, что ему довелось испытать.

Волшебник скинул чары и посмотрел на Ника. Он же травник и отчасти не человек. А значит, может прямо сейчас определить, что это за яд, а потом расскажет, что делать, чтобы спасти Пита. Должен, просто обязан определить и рассказать.

К ним подошла Нэгэл и, глянув на Пита, цокнула. Сказала:

– Белла тоже ранило. Это ухэлтэ хорон, смертельный яд.

Скай даже отмахиваться не стал: не все ли равно, что там говорят, если это не метод лечения? Он с надеждой смотрел на Ника, не сводящего взгляда с Пита.

Глава 15

Когда на тропу обрушились камни, Ник испугался. Но еще сильнее он испугался, когда заметались животные. Его тсарлак одним из первых начал буянить, и травник кубарем скатился с быка, чудом не пострадав при этом. Он метнулся к склону и, прижавшись спиной к неровной каменной «стене», стал невидимым.

Слабый отзвук тсарлачьего ужаса, явно навеянного незнакомым травнику волшебством, накрыл и его: теперь Ник остро ощущал чувства зверей. Одни быки, ведомые диким страхом, жаждали попасть домой, туда, где безопасно. И готовы были крушить все и всех на своем пути. Другие рвались вперед, прочь из смертельной ловушки, в которую превратилось ущелье. Остальные не так перепугались и по-прежнему доверяли наездникам, но их то и дело толкали, бодали и даже кусали обезумевшие собратья.

Крики, паника, клубы пыли, застилающие взор. Слабый запах крови и рев животных.

Тсарлак Нэгэл сцепился с быком Ская и почти тут же опрокинул противника. Нэгэл выпрыгнула из седла сразу, а волшебник замешкался и едва не стал жертвой своего же тсарлака. К счастью, его вовремя оттащил Пит с кровоточащей царапиной на лице. И когда его успели задеть?

Увы, даракийцы были слишком далеко, чтобы использовать на них способности Лешего. Находясь здесь, в ущелье, он скорее запугает и запутает своих спутников и тех быков, что еще не умчались прочь. Ник ощущал себя совершенно бесполезным: воины и Нэгэл стреляли из луков, рыцари и Фрин метали незнакомые заклинания, Пит вон Ская спас, а он только и мог, что прятаться.

Тут Скай собрался с силами и ударил по чужим лучникам Вспышкой – Ник не успел зажмуриться, и его ослепило, так что он скорее почувствовал, чем увидел, боевые заклинания, сразившие вражеского колдуна.

После этого даракийцы, как по волшебству, исчезли. Фрин сказала, что они не вернутся.

Ник пересчитал спутников: Скай и Пит на ногах, с ними вроде бы все хорошо; из пятерки воинов уцелело лишь двое; Фрин, Нэгэл и Олет, судя по всему, в порядке, а вот Белл ранен: на шее кровоточит длинная царапина, но, кажется, ничего серьезного: стоит, разговаривает, да и люди вокруг него спокойны.

Однако стоило подумать об этом, как рыцарь, на которого смотрел Ник, вдруг изменился в лице, побледнел и рухнул на тропу. Фрин ринулась к нему, а Нэгэл и Олет, глянув наверх и убедившись, что даракийцев по-прежнему нет, кинулись к лежащему в трех шагах от них неподвижному тсарлаку. Олет выдернул стрелу, торчащую из его мохнатого бока, Нэгэл подобрала стрелу, валяющуюся рядом с мертвым зверем.

Олет скорбно покачал головой, глядя на свою стрелу, и Ник, холодея от неприятного предчувствия, повернулся к друзьям. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как завалился в сторону склона бледный Пит. Травник бросился к нему, мигом выходя из невидимости.

Присел над кучером, прислушался к ощущениям, затем принюхался. Пахло кровью, тсарлаками и чем-то совершенно посторонним. Ядовитая смесь, попавшая внутрь Пита, состояла из степной полыни, серого горькоцветника, лошадиной кровянки, корневища желтой большой пыльницы – а это сама по себе мерзкая штука – и того, что растением не являлось. Удивительно знакомый и в то же время однозначно чуждый запах не растения, не зверя, не человека мог означать только одно: нечисть.

Скай пытался избавиться от яда волшебством. Но если вывести из Пита вредоносную смесь трав ему удалось, то со следами нечисти справиться он оказался не в силах. И Ник совершенно не представлял, что делать.

– Тут не просто яд, тут еще чьи-то следы, – сказал он, чтобы хоть что-то сказать.

Волшебник осмотрел Пита с помощью Особого зрения и наверняка увидел то, о чем говорил травник: следы нечисти.

Подошла Нэгэл, сказала, что Белла тоже ранили и что это смертельно.

Скай сидел рядом и смотрел на него с надеждой и глубоко запрятанным, но ощутимым страхом. А Нику нечего было сказать в ответ.

Пит тяжело вздохнул и попытался усмехнуться:

– Что, совсем страшен?

Скай кивнул, не в силах выдавить из себя ни слова. Приятель выглядел не на шутку плохо: бледный, осунувшийся, с лихорадочно блестящими глазами, залитый кровью после бесплодных попыток волшебника вывести отраву. Еще и Ник зловеще молчит.

Так, раскисать не время. Надо поскорее отвезти Пита в замок. Там лекарь, там запас трав и зелий. Там Питу обязательно помогут. И Беллу помогут.

Нэгэл сказала:

– Скоро видения начнутся, – в ее невыразительном голосе отчетливо звучало сочувствие, – а потом лихорадка и сме…

– Ты знаешь, что это? – перебил девушку Скай.

Она кивнула и добавила:

– Все местные знают. Это смерть колдуна: если колдуна заденет, он лечиться не сможет, ослабеет, станет видеть то, чего нет. А потом…

Нэгэл не стала продолжать, но покачала головой так скорбно, что Скаю стало тошно.

– Ник? – окликнул он травника.

Тот по-прежнему молчал.

Олет и пара воинов уже взвалили Белла в седло более-менее спокойного тсарлака. Фрин взобралась туда же и сосредоточенно водила ладонями над рыцарем, пытаясь его лечить.

– Не трать силы, – прохрипел тот.

– Заткнись, дурак! – рявкнула волшебница, но ее губы дрожали, словно она еле сдерживала рыдания.

Олет подвел тсарлака к Скаю и сказал:

– Едем в замок. От этого яда спасения нет, но бросать мы тут никого не будем.

Скаю хотелось спорить и кричать на рыцаря, доказывать, что все они тут идиоты и что противоядие есть – и точка. Но он лишь кивнул.

Вдвоем с Ником они закинули Пита в седло. Кучер отшучивался, но голос его был слабым, а речь прерывистой. Скай забрался в то же седло. Он будет поддерживать силы в Пите, пока его друга не вылечат. Да, именно так и будет. И никто не убедит его в обратном.

Вскоре процессия тронулась в обратный путь.

Не прошло и десятой части свечки, как Белл начал бредить. Он ругался с какими-то незнакомцами, признавался в любви Фрин, требовал обед, дрался с кем-то, грязно ругаясь, и снова признавался Фрин в любви… Потом замолкал на несколько мучительно долгих мгновений – и снова начинал все сначала.

А Пит молчал. Стиснутые зубы, двигающиеся за закрытыми веками глаза, то и дело стискиваемые пальцы свидетельствовали о том, что кучер тоже впал в забытье. Но даже в этом состоянии он никому ни в чем не признавался. По бледному лицу стекал пот, губы иногда дергались, будто он хотел что-то произнести, но Пит так и не издал ни звука.

Скай лишь раз отвлекся, бросив быстрый взгляд на Ника: может, травник все же знает, как спасти Пита, просто не хотел признаваться в присутствии Нэгэл? Но одного взгляда на застывшее лицо помощника хватило, чтобы понять: он не может помочь.

Скай толком не запомнил обратную дорогу. В память врезалось только бледное лицо Пита с крепко сжатыми зубами да голос Белла, повторяющий время от времени: «Люблю тебя, до гроба и после смерти!»

Волшебник даже не заметил, как они въехали в Гарт де Монт: вот только что тсарлак под ним монотонно шагал, везя их с Питом по горной тропе, а вот они уже во внутреннем дворе, и рядом хлопочут слуги и воины.

Когда кто-то потянул Пита из седла, Скай собрался рявкнуть на наглеца, но вовремя заметил, что это Ник. Волшебник собрался спуститься с тсарлака и сам, но не смог. Сил не было ни на что.

Пита бережно уложили на расстеленный на камне двора плащ, но почему-то никто не торопился отнести его в тепло и поближе к лекарю.