Мария Артемьева - Темная сторона российской провинции

— Надо же! Ровно то же самое я слышал вчера на дне рождения тестя от людей, вообще-то говоря, совершенно здоровых — от Азизы Наргизовны и Алексея Львовича. Они как раз в той новой больнице работают. Которую на месте кладбища построили. В хирургии. Говорят — сестрички с санитарками у них там постоянно жалуются, что какая-то чертовщина творится. То шепот, то плач в пустых операционных. И больные тоже боятся — якобы призрачная женщина там ходит у них по палатам, руки на плечи кладет, а больные потом умирают. Слухи ходят, будто на том кладбище сто лет назад какой-то генерал свою любовницу живьем похоронил — за то, что изменила ему с молоденьким гусаром. Да, вот так. А что ты будешь делать с людьми? Суеверия неистребимы.

— Как все дурные привычки, — сказал Бурцев, пожав плечами.

Врачи ухмыльнулись, синхронно затушили сигареты и, выбросив бычки, разошлись.

Сергей Николаевич — хороший доктор. Он добрый. Вот отдельный бокс мне выделил. Не хотел, чтобы я попал в компанию к здешним отморозкам. Тут их полно: зэки, слабоумные. И такие слюнявые, которых «овощами» зовут.

Да, Бурцев добрый. Но лучше б он к «овощам» меня определил. Может, если б не один я тут был…

Как только я вошел, она выступила из тени за дверью и положила холоднющие свои руки мне на плечи.

— Вот мы снова вместе, — сказала.

Душно и мерзко завоняло могильной землей — как всегда, когда она рядом.

— Ты же видишь — я живая.

Она шепчет, дыша мне сзади на шею холодом.

— Ты один у меня остался. Но уж теперь-то я не уйду. Не покину тебя! Мы всегда будем вместе. Не бойся. Я все устрою. Верь мне. Я живая…

Я ее слушаю и не могу пошевелиться, как будто в лед меня заковало. А она руку протянула, просунула под рубашку и дальше, глубже — под кожу, под ребра. Схватила сердце и, глядя мне в глаза, улыбнулась и сжала. Оно у нее в руке лопнуло, как гнилое яблоко. Черная кровь растеклась по полу.

— Видишь? Теперь мы всегда будем вместе. Я же обещала! — сказала она и засмеялась. — Без сердца тебе даже лучше. Легче, правда?

Я кивнул и оглянулся по сторонам. Оказывается, они все были здесь, рядом со мной. А я и не знал! Николай и Валя, Иваныч и Степан. И еще много-много каких-то людей — я их раньше не видел. Бледные, растерянные, стоят вокруг и смотрят на нее, а она улыбается, хлопает в ладоши и все повторяет:

— Я живая! Живая. Теперь навсегда живая.

Доктор Бурцев удивился, когда утром ему сообщили о смерти поступившего накануне пациента, 25-летнего Андрея Назарова. Парень скончался от внезапной остановки дыхания.

Это было неприятно. Но, разумеется, никакой здравомыслящий человек не стал бы обвинять в этой смерти психиатра Бурцева. Сергей Николаевич чувствовал, что совесть его в данном случае чиста, поэтому происшествие довольно скоро выветрилось из его памяти.

Врачи не любят вспоминать о мертвецах. У них хватает хлопот с живыми.

ТВАРЬ ИЗ КОЛОДЦА

г. Смоленск

Уже стемнело, когда следователь Владислав Паншин и его молодой стажер Юрий Мирошников вышли из дверей поселкового отделения милиции. В сумерках при свете фонаря поблескивали схваченные ночным морозцем прелые мокрые листья на обочине дороги. Хрусткой белой ледяной глазурью украсились черные еще час назад лужи.

— Похолодало, — сказал Юра Мирошников, зябко передергивая плечами. Паншин не ответил — он уставился в скопление мрака под ветвями раскидистой ветлы справа от дороги. Красные искорки вспыхивали и гасли в тени под деревом, будто чьи-то злобные глаза пялились оттуда на мужчин.

— Караулит, — вполголоса сказал Паншин и полез в карман за сигаретами.

— Кто? — не понял Мирошников.

Паншин не ответил. Красные огоньки под ветлой рассыпались и погасли. Из темноты выступила к свету высокая сутулая фигура.

— Здрасьте, гражданин начальник. Новости есть? — хриплым голосом поинтересовался мужчина.

Паншин обреченно вздохнул и сказал, закуривая:

— Нет, Коржев. Извини. Если б что было…

Расстегнув короткое драповое пальто, следователь как бы невзначай сунул руку за пазуху, одновременно делая шаг вперед, чтобы в случае чего успеть прикрыть ничего не понимающего новичка-стажера.

Но это не понадобилось: потоптавшись, странный человек сплюнул и ушел. Следователь перевел дух и, вынув руку из-за пазухи, застегнул пальто.

— Не понял, — сказал новичок, изумленно задирая брови.

— Давняя история, — проворчал следователь, хлопая себя по карманам в поисках сигарет. — Четыре года прошло, а мужик все не уймется. Хотя понять его можно — отец, что ни говори…

Ранним утром во вторник, 10 июня 2003 года, двое пацанов-школьников: Артем Балашов, 8 лет, и Костя Коржев, 9 лет — играли на лысом пятачке за гаражами садово-дачного товарищества неподалеку от поселка Нижняя Дубровка. Гоняли футбольный мяч, отрабатывали «чеканку», время от времени били в импровизированные ворота — между перекладинами давно сломанных качелей.

За ними следила, сидя на старой карусели, Настя Волошина, 8 лет. Мальчишки ее в игру не принимали, но Настена не уходила.

Заняться все равно было нечем: школьные каникулы начались, подружки разъехались, а на даче у тетки, где Настя гостила, развлечений никаких — скучища.

— Давай бей! — крикнул Артем, встав на «ворота». Костик ударил, но промазал. Настя захихикала.

Мальчишки сердито покосились на нее; Костик погрозил кулаком и полез доставать мяч из зарослей лопуха.

Но мяча там не оказалось.

Глядя, с каким растерянным видом Костик разгребает ногой бурьян, Артем удивился и подбежал, чтобы помочь приятелю.

Вдвоем они утоптали целую поляну, но мяч так и не отыскался. А потом Костик споткнулся о какую-то деревяшку.

— Блин! Это че такое-то?!

За кустами полыни и лопуха скрывались остатки бревенчатого сруба — почти вросшие в землю. Их прикрывали обломки подгнивших досок. Внизу под ними чернела дыра.

Костик заглянул в провал.

— Там, кажется, вода, — высовываясь из-за Костикова плеча, сказал Артем. Аукнул в бездну — отозвалось холодное множественное эхо. — Или грязь?

— Там, кажется, наш мяч, — сказал Костик. — Блин! Вот непруха-то.

— Надо достать. А то меня мать заругает, — нахмурился Артем.

— Да? И как мы туда полезем? — спросил Костик.

— Я могу веревку принести! — предложила Настя. Ей надоело гадать издалека, над чем там задумались мальчишки, и она прибежала поглядеть из-за их спин.

Ребята уставились на девчонку.

— Какую еще веревку? — спросили в один голос.

— Трос автомобильный, он прочный! — пообещала Настя.

Мальчишки переглянулись. Артем заглянул в яму — мяч плавал на поверхности воды и, как ему показалось, не так уж и глубоко.

— Тащи! — велел он Насте. — Только побыстрее.

— Ага! — Настя кивнула и метнулась по переулку к дому. — Я быстро!

Мальчишки убрали обломки досок и уставились вниз, разглядывая колодец.

— Стенки вроде бетонные?

— Может, только сверху. А внизу — кто его знает. Похоже на камень — неровные.

— Вряд ли там много воды, да? — сказал Артем. — Наверно, пересох колодец, вот и закрыли его. Вода вон какая черная, небось одна грязь осталась.

Костик с сомнением глянул вниз.

— А может, ну его? Может, лучше не соваться?

— Ты-то чего дрейфишь — не тебе ж! — рассердился Артем.

— Да Левчик у гаражей недавно рассказывал пацанам… Про блуждающий колодец. Типа открывается он где попало и, как черная дыра — все жрет. А потом исчезает. И все, что в него попало, — тоже пропадает, как не было.

Артем хмыкнул, криво ухмыльнулся.

— И ты че, веришь в эту байду?

Костик пожал плечами.

— Да нет, конечно. Но…

— Эй, я принесла! Вот!

Запыхавшаяся от бега Настя протянула ребятам буксировочный трос.

Вопрос лезть или не лезть был окончательно закрыт: не хватало еще перед девчонкой позориться.

Трос надежно привязали к железной опоре ближайшего забора, а конец спустили в колодец. Падая, он звучно шлепнул по воде, и поверхность грязевой лужи разошлась блестящими жирными черными кругами.

— Один, два, три… Пуск?! — скомандовал сам себе Артем и, вцепившись в трос, начал спускаться.

Костик и Настя опасливо следили сверху. Костик придерживал трос — так, на всякий случай.

— Ну, что там? Ты как? — поминутно спрашивали оба.

Артем, пыхтя и постукивая зубами, отвечал:

— Нормально. Нормально. Холодно тут. Холодрыга!

Колодец оказался и в самом деле неглубоким — всего-то метра два — два с половиной. Спустившись, Артем повис на тросе, обхватив его ногами, и попытался схватить мяч. Но мяч, мокрый и скользкий, крутился на черной поверхности воды и не давался в руки.