Основной закон 2 (СИ) - Матвеев Дмитрий Николаевич

Операция была почти закончена, оставалось лишь немного дроби в жире. На то, чтобы иссечь остатки потребовалось всего несколько минут. Тут как раз и Лиля вернулась в сопровождении Вовчика, уже одетого и помытого.

- Я всё, - доложил Валерик. – Надо закрывать рану, я этого не умею.

- Дроби точно не осталось? – переспросил Торопов.

- Точно. Потом на рентген свозишь, убедишься. Печень целая, брюшная стенка целая. Осталось только зашивать.

- Тогда идите, мы с Лилей теперь вдвоём управимся.

Валера пожал плечами и повернулся к Синичкиной:

- Мавр своё дело сделал. Айда размываться.

Стрелки часов на стене в операционном блоке показывали два часа ночи. Синицкая вышла из раздевалки в своём красном платье. Только туфли надевать не стала, предпочла остаться в одноразовых шлёпках.

- Вер, я сейчас на минутку в приемный покой заскочу. Отвезу туда каталку, заберу свою кружку, и к себе, объяснил расклад Валера. - Там всё расскажешь. А то давай, я тебя к себе проведу, чаю налью, и по-быстрому смотаюсь.

Чего сейчас не хотелось Синицкой, так это оставаться в одиночестве. Вечеринка, побег с неё, жуткая операция, в которой ей поневоле пришлось участвовать – чересчур много всего случилось за одну ночь.

- Нет, - быстро возразила она. – Я с тобой спущусь, а потом вместе к тебе пойдем.

Лифт увез обоих на первый этаж. Вот только вместо Аллочки в кабинете приемного покоя сидела и пялилась в телевизор незнакомая бабища необъятных размеров. И всё бы ничего, Валерику на размер талии было начхать. Но баба лопала Валерино пирожное и запивала чаем из Валериной кружки. Вера Синичкина вдруг ощутила, как от её одногруппника, от тихого ботана вдруг по коже пошел не просто мороз, а натуральный арктический холод. Это было так жутко, что она предпочла отступить на пару шагов. Потом подумала, и отошла еще. Такие вещи лучше смотреть на расстоянии. Валерик же, напротив, шагнул вперед. И только когда он подошел вплотную к столу, тётка, наконец, обратила на него внимание.

- У меня три вопроса, – сказал Валера таким ледяным голосом, что самым натуральным образом кровь принялась застывать в жилах. - Кто ты, где Аллочка, и почему ты взяла то, что тебе не принадлежит.

Однако, на толстуху это не произвело ни малейшего впечатления. Она оторвалась от экрана и уставилась на вошедшего. Запихала в рот остатки пирожного, прожевалась, облизала пальцы, вытерла руки о полы халата и соизволила, наконец, заговорить.

- Ты хто такой? Алла Евгеньевна домой убежала, я её заменяю.

Тут она, видимо, что-то сообразила, потому что принялась оправдываться:

- А чё тут такого? Я думала, Аллочкино. Ей на смену только через два дня. Испортилось бы.

- Это было МОЕ пирожное.

Валерик уже почти рычал.

- И лежало оно не для того, чтобы его сожрала жирная баба, у которой брюхо уже по коленям бьет.

Тетка посчитала себя оскорбленной.

- Ты что-то имеешь против? Пироженку пожалел, да? Молодой, а жадный!

Доказывать что-то бабе, твердо решившей поскандалить, было бесполезно. Это-то Валера знал твёрдо.

- Кружку верни, - потребовал он.

Тетка залпом допила оставшийся чай, с маху грохнула кружкой о стол и подвинула её на самый краешек стола.

- Жлоб! – припечатала она и, словно бы нечаянно задела посудину рукой.

Дзинь! – только осколки брызнули в стороны.

- Что ж у тебя, мальчик, такие дырявые руки, - с фальшивым сочуствием в голосе и злорадной ухмылкой на лице проворковала баба.

Валерик – за эту ночь в который уже раз глубоко вдохнул, выдохнул, унимая гнев. Но просто утереться и уйти было выше его сил.

- Что б тебе, жадная тварь, кусок в горло не лез!

Обернулся к Синичкиной.

- Извини, Вера, но эта гадина меня конкретно выбесила. Идем, отдохнем и поболтаем.

***

Еще через час, выслушав рассказ и напоив девушку чаем, Валера уложил её на диванчик в подсобке, укрыл казенным одеялом и собрался было вернуться на пост.

- Погоди, Валер, - остановила его Синичкина. – слушай, когда ты сегодня мужику из печени дробь доставал, у тебя руки прямо золотом светились. Что это было?

Глава 7

Разумеется, Вера не выспалась. Все-таки, сон на продавленном больничном диванчике это совсем не то, что на современном ортопедическом матрасе. В такие моменты прекрасно понимаешь Принцессу на горошине, да и чувствуешь себя примерно так же. Опять же, в своём красном платье, в шубке и на шпильках она ощущала себя в коридорах больницы чужеродным элементом. Но надеть ей было нечего, а перспектива в очередной раз морозить ноги совершенно не радовала.

- Я смену сдал, пойдем.

Синичкина обернулась. Валерик подошел почти неслышно, уже одетый в свой обычный китайский пуховик и откровенно страшные, но зато неубиваемые ботинки. Девушка открыла было рот, чтобы объяснить ботану своё положение, но тот не дал ей и слова сказать:

- Идем, машина ждет.

И, не давая ей времени на раздумья, подхватил под руку и потащил не к лифту, а к лестнице. Ответил на незаданный вопрос:

- Так быстрее. Да и машина с этой стороны, тебе по морозу меньше бежать.

Недалеко от служебного входа стояла сильно подержанная праворульная «Тойота». За рулем сидел тот самый хирург, которого ботан фамильярно называл Вовчиком.

- Он мне должен за сегодняшнюю ночь. Это – частичная компенсация.

Вера кивнула, это было понятно. Она даже не успела ощутить холод, за несколько секунд перескочив из тепла больницы в тепло салона иномарки. Едва закрылись дверки, как машина тут же тронулась с места.

- А куда мы едем? – спросила она Валерика минуту спустя.

Вопрос был для неё, что называется, животрепещущим. Явиться домой в таком виде было невозможно: мать начнет выпытывать, где она была, что делала, да куда вещи дела. Пересказывать же все события прошедшей ночи не было ни малейшего желания. Мало того, что не поверит, так еще и закатит нотации на целый час. Ехать за вещами тоже не хотелось. Как там знатно грохнуло, когда она убегала! Наверняка что-то ценное разбили. А теперь запросто могут свалить на неё. Мол, напакостила, и сбежала. И поди, отбейся потом! Когда речь пойдет за деньги, все так называемые подруги тут же рассосутся, словно их и не было никогда.

Эти соображения промелькнули в голове девушки за считанные мгновения. Она даже начала прикидывать, как объяснить всё это ботану и тормозу, и не сразу въехала, когда он коротко ответил:

- Ко мне.

Мысли Веры окончательно смешались. Она даже немного запаниковала: вот так, резко и безапелляционно, никто никогда за неё не решал. Даже мать не рисковала говорить с ней в таком тоне. Одно время, наслушавшись подружек на работе, пыталась. Но, нарвавшись на жесткую конфронтацию, отступилась.

Синичкина потерялась. Она не представляла, чего ждать от парня. Вроде, тормоз и ботан, весь погруженный в учебу. Но кто знает, как он себя поведет на своей территории. Ещё начнет приставать, лапать, лезть с поцелуями. И особо не отвертишься – сама ведь пришла.

Толком испугаться она не успела: машина остановилась в незнакомом дворе. Вера и не думала, что в центре города – ну, почти в центре – еще осталось такое! Старое трехэтажное здание с облупившейся штукатуркой, застарелой вонью из подвалов и деревянными ступенями лестниц.

Машина умчалась, едва лишь высадив своих пассажиров. И девушке ничего не оставалось, как следом за ботаном подниматься наверх. Ступени скрипели, свежий запах табачного дыма мешался с ароматами праздничного стола. Из-за одной двери доносилась ругань, из-за другой могучий храп. Этакая многоэтажная коммуналка.

На третьем этаже, на самом верху, она вошла в открытую перед ней деревянную, поставленную еще при СССР дверь и огляделась. Да, такого она еще не видела. И как в этом вообще можно жить? Теснотища ведь неописуемая! Правда, при этом всё чисто, аккуратно и даже имеется некоторый уют. И пахнет приятно, какими-то травами.