Лили. Дело 2. Букет смерти - Анна Орлова

задумчиво, крутя уже пустой бокал. – Но убийство?

Рэддок лишь вздохнул и допил свою порцию. Вовремя: у подъезда просигналило такси.

* * *

Несмотря на самый бойкий час, в зале пустовало больше половины столиков.

Дурная слава, как известно, разносится быстро, и найдется мало желающих перекусить в ресторане, где недавно отравили человека. Пусть виновата в том была совсем не еда, общественному мнению хватит страшного слова «яд», чтобы обходить это место десятой дорогой.

Метрдотель, чернявый человечек с усами щеточкой, кинулся к нам с широкой улыбкой, в глазах его плескались надежда и паника.

– Вы нашли этого негодяя? – шепотом вскричал он, экспансивно хватая инспектора за руки.

– Пока нет, – Рэддок с ловкостью, выдающей немалый опыт, высвободился из хватки. – Мы делаем все возможное. А сейчас я бы хотел…

– Ужин за счет заведения! – перебил метрдотель и замахал руками официантам. – Изволите отдельный кабинет?

– Кабинет и кофе, – попросил инспектор со вздохом. Кажется, в своей идее он уже разочаровался – спокойно поесть тут нам не дадут, это как пить дать. – И, будьте любезны, пришлите к нам официанта Одли.

– О! – потрясенно выдохнул метрдотель. – Неужели этот глупец?..

Он картинно схватился за сердце, а Рэддок быстро возразил, несколько покривив душой:

– Нет-нет, он нужен мне как свидетель.

– Ах, ну если свидетель, – метрдотель смахнул пот со лба и, вежливо извинившись, отправился распекать какого-то официанта, капнувшего вином на скатерть. Бедолагу толкнули под локоть, но разве это кого-нибудь волновало?

Нам отвели кабинет на втором этаже – уютное местечко для спокойной беседы. Едва мы успели сесть, как в комнатку ввалился бледный до зелени мужчина в форме официанта.

– Разрешите? – прошелестел он таким голосом, будто собирался вот-вот брякнуться в обморок.

Его смуглое лицо выглядело так, будто беднягу тошнило.

– Думаете, мы будем это пить? – осведомился Рэддок, решительно отодвигая свой кофе. И подбородок тяжелый эдак выпятил, и губы скривил, на глазах превращаясь в крайне неприятного типа.

Чашка в руках официанта заходила ходуном, напиток едва не пролился.

– Вы заказывали кофе, – проблеял бедолага, и в тоне его невообразимым образом сочетались уверенность и паника.

– Кофе из рук отравителя? – спросил инспектор таким мерзким голосом, что меня передернуло. Он специально тренировался?

Зазвенела, падая, ложечка.

– П-простите!

Бледный официант наклонился, а Рэддок украдкой мне подмигнул. Прямо от сердца отлегло. Ну, артист!

Одли распрямился с ложечкой в руке, заверил поспешно, едва скрывая облегчение:

– Сейчас принесу другую.

И дернулся было к двери, но Рэддок гаркнул: «Стоять!» Подействовало не хуже узды – официант вздрогнул всем телом и замер. Не слишком он похож на коварного и безжалостного отравителя, прямо скажем.

– Лично я бы охотно упрятал тебя за решетку, – заявил Рэддок, сверля бедолагу недобрым взглядом. – Ты бы все – все! – мне рассказал.

– Н-не понимаю, о чем вы! – хорохорился официант, жалко улыбаясь дрожащими губами.

– Хватит! – полицейский саданул по столу кулаком. – Рассказывай, где зелье брали? Кто придумал Далтона отравить? Сами или кто подсказал? Ну же!

Официант крепко зажмурился, стискивая кулаки и тяжело сглатывая.

А Рэддок чуть заметно мне улыбнулся и попросил одними губами: «Подыграйте». На мгновение я опешила, затем смежила веки, соглашаясь.

– Инспектор, – проговорила я мягко-мягко, как лиса, уговаривающая ворону спеть. – Зачем вы так? Уверена, мистер Одли готов рассказать обо всем, что нас интересует. Ведь правда, мистер Одли? Да вы присаживайтесь!

Официант слепо, на ощупь, нашарил стул и почти рухнул на него.

– Я не знаю, что рассказывать, – сознался он потерянно, зажав кисти рук между коленями. – Но вы ведь мне не поверите, правда? Брату моему не поверили.

Встав, я налила стакан воды и подала ему.

– Поверим! – обещала я твердо. – Если расскажете правду. Я – частный детектив, мисс Лили Корбетт, слыхали? Обещаю, что докопаюсь до истины.

Одли обеими руками сжал стакан и ссутулился.

– Вот он, – он мотнул головой на Рэддока, обращаясь только ко мне. – Думает, я вру! А зачем мне врать? Да если бы я эту тварь прикончил – я бы всем рассказал! Я бы кричал об этом на площади! Я бы гордился, понимаете? Гордился тем, что снова могу смотреть в глаза брату, потому что избавил мир от твари, из-за которой Томми попал за решетку!

С каждой фразой голос его повышался, под конец Одли уже орал, бешено сверкая глазами и размахивая руками. В запале он не замечал даже, что вода из стакана выплеснулась на ковер.

Официант потряс кулаком с зажатым в нем стаканом… а потом осел, как дрожжевое тесто на сквозняке.

– Но я не убивал, – закончил он тускло. – И теперь уже никогда не смогу прикончить эту мразь, потому что это сделал кто-то другой.

– Значит, вы для этого купили пистолет? – поинтересовался Рэддок уже без прежнего нажима. – Собирались убить Далтона?

Я предостерегающе сжала костлявое плечо Одли.

Признаюсь, я не только играла роль «доброго полицейского» в старой-престарой игре. Мне вправду стало жаль этого беднягу, который не только потерял близкого человека, но и напрочь разуверился в правосудии. Сколько бы ни твердили о допустимых погрешностях, каждая ошибка судебной системы – это чья-то сломанная жизнь, а зачастую и перековерканные жизни его близких.

Одли ответил прямо и просто:

– Да. Я не успел. Опоздал. Судите меня за это, если хотите!

Рэддок лишь головой покачал.

– Немедленно сдайте оружие в участок, – посоветовал он вполголоса. – Скажете, что нашли на улице. Договорились?

Кажется, «злая» роль надоела ему до чертиков.

Официант кивнул. Выглядел он потрясенным и пришибленным.

Я вернулась на свое место – уже как-то неловко было торчать рядом с ним, будто охраняя от гнева Рэддока – и попросила:

– Так что случилось в тот день?

Еще и кофе пригубила, выказывая доверие.

Одли приободрился, даже краски вернулись на его, в общем-то, довольно приятное лицо.

– Я не знал, что этот… Далтон будет тут ужинать! Мамой клянусь, не знал. Когда я его увидел, когда он сел за мой столик… Я хотел отказаться, хотел уволиться! Но я не мог так подвести ресторан, не мог уйти тотчас. Я страдал – о, как я страдал! – но и вида не показал, да-да.

Теперь, когда Одли пришел в себя, в нем заговорила (даже, скорее, завопила истошно) южная кровь. Поэтому расспросы затянулись надолго: отвечал он многословно, экспрессивно размахивая руками и поминая всех святых.

Рэддок молчал, предоставляя мне вести беседу, только кофе попивал и держал ушки на макушке. Все интересующие полицию вопросы наверняка были заданы уже давным-давно, мне оставалось копаться в нюансах.

В сухом остатке у нас имелось вот что.

Одли чистосердечно признался, что ненавидел Лайонела Далтона, даже вынашивал относительно него кровожадные планы –