Тайга - Лина Кэрл

— огромный букет из жасминов. На лице сияла такая счастливая улыбка, что у меня захватило дух.

«До чего же он прекрасен!» — подумала я и сама себе позавидовала.

Марк сделал шаг вперед, пропуская в квартиру множество людей, вереницей несущих корзины с белыми розами. Парни и девушки почтительно приветствовали нас, и под веселое щебетание Марии расставляли цветы по комнатам. Когда воздух наполнился чарующим ароматом, а на мебели и полу не осталось свободного места, Мария крикнула:

— Теперь подъезд и улица!

Пока квартира превращалась в благоухающую оранжерею, Марк смотрел на меня, а я на него. Сейчас мне больше всего на свете хотелось прижаться к дивному видению с жасминами в руках…

— Здравствуй, Марк, — мама приветственно протянула ему руку, — надеюсь на тебя. Уверен, что сможешь сохранить Милану и стать для нее надежной защитой?

— Абсолютно! — твердо ответил тот и, пожав мамину ладонь, подошел ко мне.

— Любимая, — вожак прижал к себе и поцеловал мою макушку, — как же я соскучился…

— Марк…

— Все будет хорошо, только просыпайся, ладно? — он отстранился и посмотрел в глаза. — Возвращайся, прошу тебя… — Велозаров встал на колени и начал целовать красные цветы на моем подвенечном платье. — Прошу, не уходи, не умирай, просыпайся!

Я тоже встала на колени и нежно провела пальцами по его щеке.

— Что ты? Я не сплю… Теперь мы всегда будем вместе…

Марк взял мои руки и стал целовать ладони, на которых были шрамы от медальонов. Прикосновение его губ чудесным образом смыло рубцы от кулонов, стерло, словно ничего и не было.

В то же мгновение мы оказались на вершине Станового хребта, где под громкое улюлюканье многочисленной толпы, которая выкрикивала поздравления и осыпала нас монетами и еловыми шишками, Марк взял меня на руки и начал кружиться.

Тут же заиграла музыка в исполнении симфонического оркестра. Я не видела музыкантов, но улавливала звучание скрипок, виолончелей и даже арфы. Марк танцевал медленный вальс, плавно покачиваясь из стороны в сторону. Он не сводил с меня глаз, а я, прижимаясь щекой к его груди, не переставала упиваться ароматом его кожи.

В теплом весеннем воздухе парили бабочки. Они вместе с лепестками роз покрывали наши тела. Через какое-то время красные лепестки превратились в крупные снежинки. Марк поставил меня на землю и накинул мне на плечи белую меховую мантию.

— Милана, — начал он. Баритон звучал торжественно.

Справа от него появился Кайл с небольшим свертком. Марк развернул его и достал закругленный предмет в форме полумесяца на кожаной веревке.

— Это клык первой волчицы нашего рода. Отныне вся стая будет защищать тебя.

Горячая волна пробежала по телу. Марк потерся кончиком носа о мой нос.

— Теперь ты моя жена. Обещаю любить тебя вечно, только умоляю, просыпайся, пожалуйста… Милана! — Любимый поцеловал в губы необычно и грубо, словно постарался вдохнуть в меня глоток кислорода, после чего резко толкнул в грудь.

Я очутилась посреди цветочного луга. Вокруг было тихо, будто мир с живыми звуками перестал существовать. Закрыв глаза, я пошла вперед, наслаждаясь покоем. Мое обоняние улавливало свежесть разряженного воздуха… Хотелось идти и не останавливаться. Идти туда, где мироздание берет свое начало. Внезапно чьи-то фигуры преградили путь. Я не видела их, но почувствовала дыхание друзей.

— Морозова! Опять хочешь сбежать? Предупреждаю, вызову полицию, — попытался остановить меня Орлов.

— Димка, не мешай… Если нарушишь идиллию, накажу.

— Человек должен жить! Не пущу! — угрожал Перлов, препятствуя сделать шаг вперед.

— А я не человек!

— Перестань. Открой глаза, спустись на землю. Теперь человек. Тебе нельзя, еще рано…

— Прощайте! — перебила я и стала подниматься к звездам.

Неожиданно послышался тихий плач, стон или вой… Я попыталась открыть глаза, но они не слушались. Отчаянный вой звучал снова и снова. Он словно невидимой нитью привязал мою душу к себе.

«Марк!» — мысли пронеслись кометой.

Теперь я не летала, а суетливо носилась под прозрачным куполом террасы. Словно пчела, пойманная в банку, или мотылек, накрытый стеклянным колпаком. Сейчас я искала того, чей голос наполнял мою бестелесную оболочку тревогой, жизнью… Я старалась сделать вдох, чтобы привести свое мертвое сердце в порядок. Пыталась расслышать его биение и изо всех сил мысленно кричала ему: «Давай! Работай!»

В этот момент громкий голос любимого зазвучал в унисон с моим:

— Живи!

— Марк? — я сделала вдох, открыла глаза и огляделась. Вокруг меня пестрели те же маки и множество лесных цветов. Только теперь их запах не вызывал головокружения.

— Да, я здесь… — прошептал Марк и благодарно возвел взгляд к стеклянному куполу. — Я рядом… — повторил он и прикоснулся к моему лбу долгим поцелуем.

— Это сон? — Мне было страшно нарушить видение, поэтому я закрыла глаза, пытаясь снова окунуться в забвение…

— Нет, любимая, не сон. Ты здесь, со мной… Как себя чувствуешь?

— Тяжело дышать, можно на улицу?

Марк убрал из моих вен иглы капельниц, взял меня на руки, и только тогда я заметила, что вокруг много людей. Чуть поодаль от нас стояли несколько раввинов в традиционном еврейском наряде. Я обратила внимание на их ярко-белые воротнички, выглядывающие из-под верхней одежды, и кипы на головах. Длинные седые волосы, аккуратно зачесанные в узел, и бороды придавали им мудрый и строгий вид. В руках раввинов я разглядела страницы древних манускриптов из пергамента, по которым они что-то громко читали на иврите. С другой стороны находилось несколько бригад врачей, наблюдавших за мной и Марком. Помимо Марии, Романа и Кайла, я рассмотрела еще несколько оборотней, а через стекло зала виднелись десятки мониторов. Со светящихся экранов на меня смотрели встревоженные глаза людей разного пола и возраста…

— Кто это? Что они здесь делают? — спросила я, когда голоса раввинов стихли.

Марк взял пушистое одеяло с дивана и направился к выходу, прижимая меня к груди.

— Профи своего дела, — ответил он, — врачи и специалисты по Торе. Полгода умолял каждого из них, чтобы спасли мое счастье… Именно благодаря раввинам я расшифровал последний знак на медальоне и узнал, что у тебя есть возможность снова стать человеком. Я вычислил нужный день и излечил ожоги на твоих ладонях.

Марк вышел на улицу, устроился на качелях и, завернув меня в одеяло, прижал к себе… Я почувствовала его дыхание у виска и бесконечно долго смотрела в любимые глаза. Качели качнулись, и мои щеки обдал прохладный апрельский ветер. Кожа ощутила холодок, и чтобы насладиться им, я высунула ладони из-под пледа.

— Марк, теперь я точно человек? У нас получилось?

Одна его рука скользнула под мою голову, а другая накрыла грудь.

— Абсолютно точно… И больше никуда от