Тайга - Лина Кэрл

тебя, ему тяжело, тебе тяжело… Кстати, не понимаю я вас: обычно между вззрослыми людьми, помимо духовной, должна быть и другая связь. Очень личная, как ее…

— Не завидуй! — перебила я, любуясь кольцом на безымянном пальце. Несмотря на мою огненную сущность, камень не расплавился, а стал лишь ярче и с каждым днем мерцал сильнее. — Я очень хочу обнять Марка, прижаться крепко-крепко… Но знаешь, именно сейчас поняла, насколько мощное мое чувство. Духовное намного сильнее физического. Марк удивительный — умный, талантливый, заботливый, нежный, он самый лучший!

— Ну вот! Другое дело! Твои глазза снова светятся, а кто-то говорил, что никогда не будет счастливым после потери Аззарова… — захихикал Василий.

— Была не права. Теперь точно знаю: у каждого существа есть второй шанс на счастье. Пока бьется сердце, шансы есть и будут!

— И третий, и четвертый, и пятый, и сотый! Каждая цифра — магическое число! — продолжал рассусоливать жук. — Ззавтра еще и тринадцатое апреля! В каббале число тринадцать оззначает новый цикл. Точнее, нарушение равновесия, достигнутое в предыдущем цикле. Это число указзывает на способность подняться над влиянием двенадцати ззнаков ззодиака и начать новый виток жизни. В нумерологии цифра тринадцать — символ человеческого духа, стремящегося к любви. Оно благословлено женской энергией и тоже оззначает смену периодов… Даже в христианстве числу тринадцать уделено особое ззначение: двенадцать учеников сидели с Иисусом на Тайной вечере, а вместе с Ним их было тринадцать! Ззнаешь, почему тринадцать гостей зза стол не приглашают?

Я не дослушала…

Глава 40

Через секунду мое тело парило над обрывом, в котором три года назад я обрела таежную силу. Я посмотрела вниз и, озарив мглу ярким светом, опустилась на дно ущелья. Даже если Василий ошибается и это всего лишь фантазия, я твердо решила, что буду лежать здесь каждый год в полночь. А вдруг получится снова стать человеком? Острые камни служили мне сакральным алтарем под звездным небом. Я легла на спину, раскинула руки в стороны и начала ждать… В голове проносилось множество заговоров, молитв, заклинаний. Я перепробовала все, но никакого, даже малюсенького намека на чудо не произошло. Далекий лунный блин будто смеялся надо мной, подмигивая одним из кратеров. Пролежав несколько часов, я досадно вздохнула и решила наведаться в новый дом Марка. До этого момента только моя копия могла появляться возле архитектурного шедевра, но даже она не заходила внутрь…

Велозарова в тайге не было, я это точно знала, поэтому без страха быть замеченной прилетела на вершину Станового хребта. Дом был роскошным, словно созданным для того, чтобы стать частью природы. Обилие стекла и зеркальных поверхностей ловили отражение уходящих звезд ночного неба. Прозрачные стены создавали иллюзию продолжения поверхности холмов. На первом этаже — окна от пола до потолка, они служили рамами для живых картин: буйство леса и снежных вершин… Стены в светлых тонах; немного мебели; атмосфера гармонии и элегантности…

Я вышла на закрытую террасу. Она была в форме шатра с прозрачным конусообразным куполом. Ступни моих огненных босых ног парили над ковром, который устилали россыпи лесных цветов. Сине-голубые дорожки из васильков, ирисов и колокольчиков плавно переходили в желтизну вербейника, зверобоя, лютиков. Та сменялась насыщенным розовым цветом иван-чая, багульника, паслена, а он уступал место ярко-огненным лилиям и рыжим купальницам. Вкрапления белых пушистых подснежников и бахрома шляпок ромашек усыпали невиданный по красоте пушистый ковер. Бутоны цветов были необычайно большого размера, а стебли по высоте доставали до пояса. Я провела рукой по соцветиям, и они, раскрывшись, ответили на мое прикосновение. Словно от струи воздушного потока, наклоняясь один за другим, вначале разбежались в стороны, а затем вернулись ко мне, приятно погладив кожу. Потрясающее зрелище! Волшебное и нереальное… Восхитительные дорожки, меняя друг друга, словно по кругу вели меня к насыщенно-алой полянке из маков. Их лепестки, покачиваясь, излучали янтарное свечение…

Я чувствовала аромат каждого бутона, стебля и листочка. От такого насыщенного благоухания закружилась голова. Давно не испытывала человеческого недомогания. Не в силах с ним справиться, я легла в центре поляны и впервые за три года закрыла глаза, а когда проснулась… скорчилась от жуткой боли, которую ощущала каждая частичка тела. Агония была настолько невыносимой, что мне не удавалось даже шевелить губами. Я попыталась успокоиться, вдохнуть больше воздуха, постаралась сесть, но муки достигли апогея, а разум стал отключаться. Казалось, меня что-то разрывает изнутри. Мне чудилось, что я даже слышу хруст костей. Не в силах произнести ни слова, я утробно застонала, захлебываясь кровью.

За стеклянными стенами дышало раннее апрельское утро. Высокое небо с облаками окутывало природу. Над тайгой раздавались трели птиц, и если бы мое сознание успело подольше задержаться в этом мире, я бы расслышала тревожный вой выпи…

— Марк… — выдохнула я и провалилась в беспамятство.

Моя душа, просочившись через атомы стеклянного купола, устремилась к звездам. Небо в тот момент озарилось северным сиянием, таким ярким, что глаза сомкнулись, а когда открылись, я увидела себя в длинном подвенечном платье в спальне моей городской квартиры. Мама поправляла мои каштановые волосы, на которых светилась белизной фата.

— Ты правда хочешь этого? — спросила она и улыбнулась. — Думаешь, справитесь?

— Да. Марк сильный, очень сильный и добрый…

— А еще заботливый, — добавила Катя из-за спины. Она зашнуровывала корсет на моем свадебном платье, поэтому я не сразу увидела ее.

— Думаю, вы заслуживаете счастья. Но тебе придется отказаться от дара, ты снова станешь человеком… — мама обреченно вздохнула и недовольно покачала головой.

— Ничего, — перебила я, — мы и без дара справимся. Обещаю, тайга будет в безопасности.

— Что ж… Иди ко мне, лапушка… — Мама вытерла слезы и крепко обняла меня.

— Милана! — позвал отец.

В темном торжественном костюме, он стоял на кухне возле окна и пил кофе из любимой кружки.

— Доченька, — папа положил руки мне на плечи, — пообещай поступить в медицинскую академию и закончить ее. Любовь — это хорошо, но каждый человек должен владеть профессией.

Звонок в дверь нарушил наш диалог.

— Андрей, открой, пожалуйста! — крикнула я Катиному жениху, который стоял возле вешалки с верхней одеждой.

— Милана, — продолжил отец, — а с отличием сможешь?

Я улыбнулась и хотела снова кивнуть, но громкий голос Марии привлек внимание.

— Здесь живет невеста?

— Моя — да… — задумчиво и удивленно протянул Свиридов.

— А моя? — раздался радостный баритон Марка.

Мы с отцом выглянули из кухни. Всего три метра ковровой дорожки отделяли меня от статного Аполлона с черной шевелюрой и белыми прядями в волосах. На нем был светлый костюм-тройка, рубашка с бабочкой, в руках