Ледяное сердце - Людмила Семенова

— Значит, сделка?

— Можно и так назвать, причем выгодная для всех сторон — у Хафизы останется ее бизнес, у меня жена, а у вас жизнь, и даже возможность баловаться с вашим колдовством. Тебя что-то не устраивает?

Илья немного помолчал, затем взглянул Латифу в глаза и впервые улыбнулся, заметив легкое замешательство в лице демона.

— А с чего это Водяной Змей станет упускать свою законную добычу? — размеренно произнес колдун. — Нет, не надейтесь! Я сам напал на след, сам нашел ваше логово, учуял там множество запахов, которые когда-то оставили агенты, информаторы, водители, «черные» медики, продажные менты, заказчики наконец. Я уже знаю, что все они живы-здоровы и не думают, что когда-нибудь за ними явятся. Да и вообще не думают, что совершили что-то особенное. У таких незамутненных кровь имеет ни с чем не сравнимый аромат, и ни одной ее капли я никому не уступлю, ифрит! Как говорит мой сын, охота — это игра, проверка, кто умнее и проворнее. Так вот я свою игру еще только начал, и вам придется постараться, чтобы меня обыграть.

— Вот как ты заговорил, ведьмак! — протянул Латиф. — И ты готов играть на жизни других людей, ни в чем не повинных?

— Во всяком случае не тебе учить меня думать о людях, — насмешливо промолвил Илья. — Признайся, ифрит: ты пока оставляешь меня в живых, потому что держишь в уме, что я все-таки сниму заклятие сам? И тогда ты сможешь спокойно наплевать на Хафизу, как раньше наплевал на Нурию, а потом и всех нас пустить в расход. Так ведь? Это вполне в твоем лживом и шкурном репертуаре, потому-то ты сейчас и разговариваешь со мной так долго и относительно вежливо.

— Ты снимешь заклятие, наложенное ведьмой куда старше и образованнее тебя? Парень, ну тебе точно мороз ударил по мозгам! Лучше подумай, что этому старому колдуну на самом деле от тебя нужно! Может, вас с сыном втягивают в проект хлеще того, чем занималась Хафиза, а ты повелся на сиськи водяницы и уши развесил.

— Что ты хочешь сказать?

— А то, что прирожденным ведьмам и ведьмакам нужны чужие силы и здоровье, а не таланты. Они не просто так долго живут, а за счет ресурсов молодых дураков вроде тебя, доноров, которых выдают за учеников и помощников. А этому старику таких дураков обломилось сразу двое, большой и малый, это же какой фарт!

— И ты милосердно решил предупредить меня об опасности?

— Да нет, просто недоумеваю, что ты сам ни разу об этом не подумал. С чего старику быть таким добрячком и привечать твоего дружка с семьей или какую-то бездомную молодежь? Не с того ли, чтоб кормить свою стаю? А как его затея с гостиницей столько лет не дает сбоев, государство их не трогает, конкуренция не душит, а клиенты ничего в упор не видят и не слышат? Может, потому, что единственным слепцом там как раз являешься ты? Ну и твой беззащитный сын, разумеется. Попробуй осмотрись: что в твоем нынешнем мире вообще является настоящим? Жив ли ты еще на самом деле?

Илья ничего не ответил — сквозивший в этих словах мертвенный холод помимо воли проникал в кровь, сжимал и крутил внутренности, распирал грудь. Он резко выдохнул и струйка крови вырвалась на снег. Собрав остатки сил, Илья закрыл глаза и стал мысленно проговаривать оборонительные руны, чтобы не допустить волю ифрита к своему рассудку. Но через несколько секунд во рту снова стало солоно, голова закружилась, а веки налились неподъемной тяжестью. Залив стал уплывать, Латиф исчез и осталась только необъятная черная ночь.

…В это же время во всех комнатах и коридорах гостиницы погас магический свет и здание утонуло в декабрьском мраке. Абсолютно все его обитатели впали в забытье там, где их застали невидимые испарения, — одни не успели дочитать детям сказку, другие растянулись через порог ванной, третьи на полуслове оборвали телефонный разговор с родными. Вероника успела укрыться одеялом, а Саша полулежал на полу, прислонившись спиной к кровати. Лариса не забрала детей, и они отключились прямо на диване, где вместе с Яном смотрели кино, привалившись друг к другу.

То же царило и в обиталище духов: они лежали без чувств на кухне, в купальне, в охраняемых перелесках и у замерзшего озера недалеко от гостиницы. Сату пошатнулась, перемалывая зерна, чтобы сварить кофе перед сном, и Хейкки не успел ее подхватить. Накки хотела встретить Илью на берегу после ритуала, но так и не добралась до крыльца. Старый Антти в своем кабинете уронил голову на руки, поверх кучи бумаг на столе, и Луми вытянулась рядом, словно даже в забвении охраняла слабеющее сердце хозяина.

Глава 25. Западня в лесу

Открыв глаза, Илья почувствовал слабость и онемение во всем теле, шея и затылок болели так, словно он долго лежал на голых досках. Впрочем, примерно так дело и обстояло. Он находился в просторном деревянном строении с неостекленными окнами, похожем на садовую беседку. Вдоль стен тянулись лавки, на одной из которых сидел Илья, посредине возвышался дубовый стол. На нем громоздились бутылки, несколько пестрых банок с газировкой и пакетов сока, грязная одноразовая посуда. В углу виднелась огромная, затейливо оформленная бутыль виски на подставке. Все это Илье удалось рассмотреть при свете гирлянды, протянутой внутри беседки, и фонарей снаружи. Едва в глазах перестало рябить и двоиться, он почуял в этом интерьере что-то очень странное.

«Собственно, а где я?» — сообразил он наконец, когда боль в голове чуть стихла. Кави рядом не было, беседка, как и двор, выглядели совершенно незнакомыми. Попытавшись встать, Илья с изумлением понял еще и то, что сапоги с носками пропали. Холод пока его не очень беспокоил, однако иммунитет был не бесконечным, к тому же ноги ныли так, будто он успел пройти босиком не один километр. Ощупью пробираясь по щербатому полу, стараясь не наступить на осколок или гвоздь, Илья выглянул из беседки. Чутье подсказывало, что звать на помощь и вообще привлекать к себе внимание не стоит: воздух казался пропитанным угрозой и напряжением.

Двор был обнесен забором, невдалеке от беседки виднелся двухэтажный дом и еще какие-то постройки. Окна дома светились болезненно-ярким, почти фосфорическим сиянием, словно в клинике или лаборатории. Медленно ступая по колкому насту, Илья добрался до окна и осторожно посмотрел внутрь.

Комната, обставленная с безумным эклектизмом, поразила его еще больше, чем беседка. Желтые обои с фигурками японок в кимоно и