Слеза Рода - Андрей Александрович Васильев

довелось прибить легенду. Жалко, не похвалишься подобным подвигом ни перед кем, но для поднятия самооценки факт очень приятный.

— Вот хрен тебе, — это было первое, что я услышал, вернувшись на второй этаж. — Буду стоять и ждать, пока ты сам сдохнешь. Да, от моей пули, но сам.

Ясно. Баженов на Аркаше зло срывает, не понравилось ему, когда в спину стреляют. Хотя, правды ради, Стрелецкий тут совсем ни при чем, это проделки Дани. К бабке не ходи — соблазнился наш пройдоха на посулы Голема и незадолго до нашей встречи сдал лежку Аркаши этому здоровяку. Тот, видно, территориально находился подальше нашего, вот и приехал позже, после услышал разговор Славы со Шлюндтом, пришел к тем выводам, что и я, тут же обезопасив свои инвестиции путем устранения конкурентов. Абсолютно логичный поступок.

Впрочем, я зря наговаривал на Славу, он тоже сложил два и два, потому первому перепало не Аркаше, а Разумовскому.

— Ты его завалил, что ли? — я мотнул подбородком в сторону Дани, свернувшегося в клубочек и недвижно лежащего на полу.

— А? — резко повернулся ко мне Баженов, тут же охнул и приложил ладонь к спине. — Больно, елки-палки! Две пули, да почти в упор. Как он броник не пробил — не понимаю. Ладно, это все фигня. Догнал?

— Догнал, — подтвердил я.

— И что, забрал?

— Забрал.

— Поздравляю, — промычал Стрелецкий с трудом. — Добился своего. Хотя, может, так и правильно?

Мой бывший спутник умирал, проклятие Мискува несомненно вытягивало из него последние искры жизни. Плюс к ножевой ране ноги, оставленной Големом, добавилось пулевое ранение, о чем говорило кровавое пятно в районе живота, который зажимали руки Стрелецкого. Явно Слава постарался.

— Макс, добей меня, — вдруг попросил Аркаша. — Знаю, ты ничего мне не должен. Ничего хорошего. Но — добей, а? Нет сил терпеть. Да и вы отсюда быстрее уйдете.

— Молчи и мучайся, — велел ему Баженов зло. — А что до этого… Жив он. Хотя и стоило бы кончить, паскуду. Ты же понял, что нас по его милости накрыли?

— Конечно, — кивнул я. — Не дурак.

— Ох, — простонал Разумовский, распрямляясь. — Как же больно!

— То ли еще будет, — пообещал ему Слава. — Это только цветочки!

— Я не виноват, — проныл торговец, приваливаясь спиной к стене и вытирая окровавленный рот. — И потом — вы не спрашивали, кто еще про это место знает. Задали бы вопрос — получили ответ.

— Вот наглец! — то ли возмутился, то ли восхитился простотой Дани Баженов. — А?!

— Макс, ты мне денег должен, — заявил Разумовский, глядя на меня. — За ваше спасение.

— Чего? — совсем уж взбеленился мой напарник. — Каких денег?

— Российских, — пояснил я. — По факту он прав. Обещал заплатить за прикрытие, он Голему сказал, что я мертв. Кабы не Даня, все закончилось бы куда печальнее.

— Нет слов, одни эмоции, — снова потер спину Слава. — Ладно, делай как знаешь.

— Максим! — снова подал голос Аркаша. — Пожалуйста! Ты же нормальный, ты не как этот… Мне очень страшно. В моей голове голоса, понимаешь? Они меня зовут к себе, туда, где вечная темнота и холод. Я не хочу! Не хо-чу!

Он не врал. Может, впервые за все время нашего общения не врал. В его глазах-щелках билось невероятное отчаяние и такой же страх. Да, Стрелецкий был мой враг, он хотел убить и меня, и моих друзей, чуть не преуспел на этом пути, но, может, это как раз тот случай, когда за зло стоит все же воздать благом? Даже если это благо смерть?

Выстрелить я не успел, мгновением раньше это сделал Баженов. На долю секунды опередил.

— Избавляйся от привычки к доброхотству, Максим, — посоветовал мне он, дырявя голову Стрелецкого еще раз. — Подведет она тебя когда-нибудь под монастырь. Поверь, Аркадий так бы не расщедрился, уж я его знаю. Стоял бы, смотрел, как ты подыхаешь, лыбился и удовольствие получал.

В этот самый миг мертвое тело воспитанника Шлюндта дернулось, словно через него пропустили ток. Мы с Баженовым мигом вскинули пистолеты, а Даня тонко, по-бабьему, взвизгнул.

Рот Аркаши приоткрылся, из него выскользнуло зеленое облачко, совсем небольшое, размером с котенка. Оно облетело помещение, спикировало к Славе, который на миг перестал дышать, после прошло в сантиметрах от моей головы, а затем покинуло здание через разбитое окно.

Тело Стрелецкого в тот же миг обмякло, став похожим на огромную кучу холодца.

— Блин, думал, сейчас мы еще и в «Зловещих мертвецов» поиграем, — вытер несколько бисерин пота со лба Баженов. — Или того хуже — эта пакость ко мне, как к убийце, перейдет. По всему такого случиться не должно, нет о том упоминаний ни в одном источнике, но мало ли?

— Так чего сам стрелял? — резонно уточнил я. — Дал бы мне.

— Есть вещи, которые всегда нужно делать самому, — вздохнул Слава. — Не поручишь их никому, понимаешь? Долг и все такое. Ладно, доставай слезу. Хоть погляжу, чего ради мы с тобой Москву все эти дни копытили. Интересно же!

Не знаю почему, но мне очень не хотелось этого делать. Хотя — вру. Знаю почему. Баженов классный напарник и профи высшей марки, ни разу не дававший мне повода думать о нем дурно, но слова Шлюндта, произнесенные перед явлением народу Голема, не шли у меня из головы.

— Не стоит, — раздался голос из коридора, того самого, где совсем недавно я лежал и держал в прицеле голову своего врага. — Зачем?

Ровнин. А он-то тут откуда? Хотя о чем я. Начальник отдела умеет и любит появляться там, где его совсем не ждут, именно тогда, когда лично ему это нужно.

Олег Георгиевич подошел к нам, причем следом за ним из темноты один за другим появились его соратники — Нифонтов, Михеев, Мезенцева. Молча, без приветствий и улыбок, они расположились вокруг нас, образовав эдакий полукруг.

— Врать не стану — неожиданно, — невесело произнес Баженов и глянул на Даню. — Интересно девки пляшут.

— Не я! — истово заорал тот и вроде даже как собрался перекреститься, что для наследника ворожей нонсенс. — Правда — не я!

— И не я. — Промолчать в данном случае мне показалось неправильным. Да и