Гончие забвения - Дмитрий Миконов

время сидел неподалеку, на низенькой оградке, нахохлившись как воробей.

Школяр подошел, придерживаясь за бок.

— Как самочувствие? — поинтересовался Вир.

— Погано. Но, благодаря вам — жить буду, — Стефан низко поклонился. — Кстати, мастер, слышали новость?

— Ты сессию завалил?

— Нет, — Стефан улыбнулся. — Про нашего ректора, Вальтера Лоренца, — его голос стал таинственным. — Сошел с ума. Его поместили в лепрозорий.

Вир прищурился.

— А ты откуда знаешь?

— Я Анну навещал, — смущенно потупился школяр.

Вир замолчал, подбирая слова. Несколько секунд тишины повисли между ними.

— Стефан, слушай. Тут такое дело… Подумал я, и пришел к выводу… пора подыскать ученика…

— Я сделал Анне предложение, — выпалил Стефан, будто не слыша его. — Сыграем свадьбу, как только ее выпишут из больницы.

Вир удивленно взглянул на него.

— А как же твоя учеба?

— Закончу. Повезло еще, что разрушение флигеля Альриха на иллюзию Шута списали. Так бы несдобровать мне. Но хочу перевестись на факультет медиумов. Как магистр Тео.

— От чего так решил? — спросил Вир, и в его голосе прозвучала неподдельная нотка сожаления.

— Не обижайтесь, мастер. Но из-за вас, — Стефан смотрел прямо и честно. — Не смогу так цинично людьми манипулировать. Использовать в своих целях.

Вир деланно вскинул бровь.

— Это когда это я?..

— Да, бросьте, — отмахнулся Стефан. — Вот мне, в Горшке, тогда пообещали, что откупитесь от Леля. Соврали, лишь бы я остался, помог провести ритуал. Хотя падшему еще до этого, уже кого-то отдали.

— Ты откуда узнал? — голос Вира стал резким и сердитым.

— Когда вы в горячке после купания в канале валялись, я в ваших вещах локон Леля видел. А срок то мне вышел, как не считай. Ну я взял один волосок и сжег, задал падшему вопрос. Он обругал меня, ответил — с ним был произведен расчет. По Кодексу.

Вир нехотя кивнул, отводя взгляд.

— Ладно. Ты прав. Но обещай, что доучишься обязательно.

— Клянусь! — Стефан выпрямился, насколько позволяла рана.

— Еще поручение к тебе будет, — Вир снял с пальца перстень с черным ониксом. — Вот, отвезешь Костылю. Плата с меня, за то, что на ноги поставил.

Он сунул руку в другой карман и достал серебряную брошь в виде лошади, вставшей на дыбы. Покрутил ее в пальцах.

— Помню, — тихо отозвался Стефан. — Это украшение для Элис-ар, защита от ее проклятия. Его Ларс где-то украл.

— Верно. Найдешь некую Лили, это подруга рыжего. Отдашь ей, скажешь — от него. На память.

Стефан молча убрал перстень и брошь в карман. Затем, в свою очередь, передал Виру вложенный в четверо листок.

— Чуть опять не забыл. От Герда.

— Как он там?

— Живой, нарвался на фурий, когда меня вытаскивал. В госпитале лежит.

— Про Бойла и его отряд не слышал ничего?

— Кто-то из солдат выжил, вроде. А от сержанта только деревяшку его нашли.

Вир невольно посмотрел в сторону собора, чей шпиль торчал на фоне голубого неба.

— Ладно, Стефан. Прощай.

Школяр еще раз низко поклонился и пошел в сторону университетских корпусов.

Вир уже хотел развернуть конверт, но его отвлек писклявый детский голосок.

— Слышь, дядя!

Какой-то щегол, в порванных штанах, топтался поодаль.

— Чего тебе?

— Вам тетя с черной косой просила передать!

Вир наморщил лоб.

— Элис-ар, что ли? И чего хотела?

Малец, не сходя с места, выпалил:

— Она найдет вас и убьет. За отца.

И тут же, не дожидаясь ответа, дал деру.

Вир лишь хмыкнул. Наконец, развернул листок. Там всего пара строк, написанных торопливой рукой.

«Мистик, тебе нужны были сведения об одном наемнике. Какой-то конверт, который ты видел в руках Шефа. Так вот — он был пуст. Единственное, что мне удалось узнать, — этот наемник, Крешник, когда-то состоял на службе Шефа, маркиза Ноктурна. Его выкупили из лечебницы, чтобы отправить в Лейтарию. К остальному я доступа не имею.»

Записка была датирована днем, когда Вир валялся в Оловянном Горшке, отходя от ледяного купания. Школяр, видимо, в той суматохе попросту забыл ее отдать.

Вир сидел с отрешенным взглядом, сжимая бумажку в пальцах. Потом резким движением кинул ее в ближайшую лужу. Он поднял голову и перевел взгляд на кучера — крепкого, черноволосого мужчину, у которого шрамов на лице было больше, чем целой кожи.

— Мортен, трогай! — бросил он, забираясь в дилижанс.

Человек в шрамах молча кивнул и коротко подстегнул лошадей.

Впереди была дорога. И фляжка полна.