Ледяное сердце - Людмила Семенова

Демон бродил по спальным районам, пока не стемнело, и зашел в одно из таких заведений, которые они с Хафизой когда-то весело именовали «рюмочно-пельменными». И с тех пор там не завелось ничего нового, кроме терминала для банковских карт, — грубо выкрашенные стены, тяжелые столы под липкими клеенками, мутное освещение, винтажный телевизор в углу. Публики в этот вечер набралось много: людям хотелось согреться старым, хоть и не полезным способом, и заодно отвлечь себя пустой болтовней.

Почему-то Латиф заказал рюмку водки, зная, что не может опьянеть, но надеясь хотя бы на иллюзию, — он столько лет подражал людским привычкам, что порой уже не отделял это от своих исконных потребностей. Ему удалось подкрепиться флюидами от посетителей, которые разгорячились и ожили от спиртного, жареных пельменей и острой солянки, но расслабление не наступало. Под кожей словно разгоралось пламя — от досады, злости, бессилия и желания расквитаться. Все недавние позорные события сложились в цепочку, и ключевым звеном в ней оказалась Гелена, девица, ставшая его проклятием, сковавшая по рукам и ногам в проклятом замерзающем городе.

Внезапно до Латифа дошло, что именно с нее пошли все беды — кто таскал Цыплакова в гостиницу, которую держат колдуны, наложил чары на его дочку, творил всякую дичь на городских улицах, рискуя привлечь не только человеческое внимание? Мысль о гостинице была ему особенно неприятна: он всегда презирал этих духов-хранителей за служение людям и мещанский быт, за отказ от демонической свободы и власти во имя подобного убожества. Но знал, что Гелене это нравилось, будто какая-то потайная часть ее натуры тянулась к примитивной, бабской романтике больших дорог, грубых рук и наивных страстей. Зря, ох зря она надеялась скрывать от него свои потайные грезы! И теперь даже выслушать толком не захотела — как же, взыграла солидарность с людьми, которых она больше года и не вспоминала! А ведь умирать с ними она не пойдет, предпочтет остаться под боком у демона, лживого, жестокого, но способного обогреть…

С этими мыслями он наконец вернулся домой, уверенный, что Гелена поймет, как глупо сейчас растрачивать энергию на дрязги, и больше не станет нарываться. Однако жены в квартире, к его изумлению, не оказалось, равно как и новой песцовой шубки и зимних сапог. Латиф сразу решил проверить тайник, где хранились деньги и ценные вещи, в том числе шкатулка, которую приметила Накки, но все осталось на месте.

«Значит, снова временный бунт, — мысленно усмехнулся демон. — Что же, Гели, посмотрим, насколько тебя хватит по такой погоде. Конечно, живая ты со мной не разведешься, но пока тебе необязательно об этом знать».

Глава 22. Пир во время чумы

Когда за Латифом захлопнулась дверь, Гелена с бессильной злостью вцепилась в плед. Вот в этом он весь: как только наступают реальные трудности, а не игра на нервах и гормонах, просто исчезает. И то, что он изменил этому правилу во время ее болезни, теперь скорее вызывало недоумение. Вспомнилось, как они жили в той неотапливаемой лачуге, как он задаривал ее украшениями, кормил черной икрой, но мог бросить на несколько дней одну, в холодных стенах и наедине с алкоголем. За эту осень и начало зимы Гелена безумно устала, но боялась прибегнуть к испытанному способу — почему-то казалось, что на этот раз она совсем увязнет, сопьется и тихо сдохнет в застывшем городе.

А сдаваться не хотелось, особенно после высокомерного взгляда, каким сегодня ее окинула стареющая ведьма, приятельница Латифа. Ясно, что сочла «одной из многих», новой наложницей, способной только носить красивые тряпки и греть властному мужику постель. И так ли она далека от истины?

«Может, он уже решил убраться восвояси, в края, где вечное лето и вода в море как парное молоко», — подумала Гелена. Ему не нужны документы, визы, билеты и вещи, для него нет ни границ, ни языковых барьеров, ни обязательств, кроме как перед ней — хотя бы на словах, которые он произнес, беря ее в жены. Но именно на это Гелена теперь надеялась меньше всего.

Ее сморила полудрема, и в следующий раз девушка открыла глаза когда пробило три часа дня. Однако за окном уже смеркалось, и это была не обычная для Питера декабрьская акварельная синева, а вечерний туман, похожий на комья грязной ваты. Гелена поняла, что надо поторапливаться, и стала рыться в теплых вещах, которые не трогала с переезда, — выбрала самый толстый свитер, шерстяные колготки и палантин, которым смогла обмотать шею и голову. К счастью, Латиф в этот раз не догадался забрать запасные ключи, хотя прежде иногда поучал ее таким образом, — видимо, разговор с Хафизой слишком сильно стукнул его по голове.

Запахнувшись в шубу, натянув сапоги и на всякий случай прихватив паспорт, Гелена вышла за дверь и уже на лестнице почувствовала дикий холод. Она осторожно коснулась батареи, та была практически раскалена и все же не могла растопить этот невидимый лед.

Девушка поспешно сунула руки в варежки, замоталась палантином почти до самых глаз и пошла вниз. На улице она в первые мгновения не ощутила ничего особенного — холод обжигал постепенно, как вода, в которую положили кипятильник. И через пару кварталов нестерпимо захотелось назад, выпить чая, забраться под одеяло и уснуть, но взяло верх молодое упрямство, а еще — какая-то странная ломка, нуждающаяся в быстром и жестоком утолении. Гелена сообразила, что это была ведьминская жажда от незавершенных дел, и второе чутье подсказывало, что разгонит ей кровь и обогреет тело гораздо лучше домашних стен. В памяти всплыла гостиница у леса, где состоялась ее последняя охота на Цыплакова, где она испытывала сладкие чувства пополам с тоской. Бревенчатые стены, неземной свет, мерцающий в цветных стеклах, пряные и хмельные ароматы, широкие улыбки и небывалый градус чувственности, — все это неодолимо манило молодую ведьму, как ее мужа притягивал мир мертвых.

Приняв решение, Гелена гораздо бодрее пошла к автобусной остановке, ориентируясь по световым указателям и голосам — несмотря на погоду, людей вокруг хватало. Они ходили за продуктами и в аптеку, толпились в кондитерских, чтобы перехватить глоток горячего чаю или кофе, и осторожно лавировали на автомобилях. Кто-то держал за руку вкрай укутанных детей, и даже некоторым старикам не сиделось у теплой батареи. У остановки успела собраться толпа, и пока Гелена добиралась «на перекладных» до Приморского шоссе, ей захотелось проклясть все на