Адвокат вампира - Елена Комарова

от опасных хищников. Мы не можем уйти, оставив их в живых.

– Я не против продолжения, – подал голос Дракула, и охотник прожег его полным негодования взглядом. Рука его осторожно заскользила к поясу, пальцы напарника, которого держал на мушке Джонатан, сомкнулись на рукоятке огромного тяжелого револьвера. Они были опытны и сильны, не больше мгновения потребовалось бы, чтобы избавиться от посторонних и вновь начать смертный бой. Вот один из них уже делает шаг вперед…

Со свистом горло охотника обвила тонкая веревочная петля, затянулась и дернула, едва не сбив с ног.

– Господа, – вздохнул Ван Хельсинг, вежливо улыбнувшись, – со всем моим уважением, но сейчас вы в меньшинстве и у нас на прицеле. Среди вас убитые и раненые, заберите, кого сможете, и уходите отсюда, если не желаете близко знакомиться с английскими полисменами.

Невыносимо долгую секунду длилась дуэль взглядов – охотника и профессора.

– Только на этот раз, – наконец произнес наемник, и Эрик освободил его из петли. – Но мы снова встретимся, вампир! – Граф небрежно махнул рукой, словно давая официальное согласие. – Уходим! – приказал он.

Вскоре холл почти опустел.

Ирен подобрала подол, чтобы не испачкать его в крови. Ее подташнивало, и в глубине души она уже не один раз обругала себя за самонадеянность и любопытство, толкнувшее последовать за мужчинами в это ужасное место. Кошмары обеспечены, мрачно подумала она. Разве что попросить молодого графа слегка подправить память и убрать из нее весь этот ужас?

Она оказалась рядом с Джонатаном. «Я же говорил, вам лучше уйти», – читалось в его глазах. Но вслух он ничего не сказал, только ободряюще улыбнулся.

– А что случилось с псом? – почти светским тоном поинтересовался Дракула.

– Мертв, – ответил Эрик.

– Его убили без меня?

– O, дядя, прошу тебя, только не сейчас! – умоляюще простонал по-французски Аурель.

– Кто так поторопился, зная, что я лично хотел свернуть шею этому безмозглому животному?

Эрик вытянул длинный худой палец, указывая на Джонатана.

– Не скромничайте, месье, вы с графом тоже участвовали в этом, – отмахнулся молодой человек, в то же время с некоторой долей злорадства отмечая, как Эрика передернуло.

– Но пристрелили его вы!

Профессор Ван Хельсинг присел на корточки возле обгоревшего тела Грея.

– Недавно на Парк-лейн был большой пожар, – задумчиво сказал он. – Недели две или три назад…

Граф Дракула посмотрел на останки бывшего хозяина особняка, затем на профессора и понимающе усмехнулся.

Вскоре хищные цветки огня уже расцветали по всему дому и ловили в свои смертоносные венчики все новые и новые жертвы. Дерево и шелк, бархат и ковры – все те прекрасные предметы, что составляли гордость большого любителя красоты Дориана Грея, служили пищей пожару. Дракула позволил себе задержаться на несколько секунд, чтобы полюбоваться, и огненные отблески на вечно бледных щеках носферату казались дьявольским румянцем.

Позже в газетах писали о преступлении в доме одного из самых известных светских львов Лондона, о нападении банды, об ограблении и стрельбе. Все завершилось пожаром, в котором погибли и несколько бандитов, и сам хозяин дома. Слуги получили в тот день выходной, а когда вернулись, пожарные уже заканчивали свою работу. В доме нашли несколько сильно обгоревших мертвых тел, почти все так и остались неизвестными, и лишь Дориана Грея опознали по кольцам на руках.

Эпилог

Лондон, как истинный джентльмен, жил своей размеренной жизнью с утренней газетой, работой в Сити, вечерним чаем, пледом и хересом, супругой, похожей на сухую жердь, детьми – сущими бесенятами и гувернанткой, премиленькой француженкой себе на уме. Лондону не было никакого дела до чужих бед, лишь бы никто не судачил о его собственных. На любой случай и для любого времени суток имелись правила и принципы. И только в сумерки, вступив в этот неясный, зыбкий полумрак, оставшись без поддержки солнца, но еще не окунувшись в свет луны, город терял уверенность. Затаившись, он ждал и молился, чтобы в сумраке не случилось ничего… неподобающего.

Лорд Гамильтон и лорд Дарнем подошли к «Брауну» с разных сторон. У двери, приветливо распахнутой швейцаром, они остановились поприветствовать друг друга.

В курительной комнате, по счастью, никого не было. Подали крепкий кофе, лорду Гамильтону принесли сигары, а лорд Дарнем раскрыл собственный портсигар.

Неспешно отхлебнув из чашечки саксонского фарфора, лорд Гамильтон достал из кармана письмо. Дорогая бумага, источавшая горьковатый аромат духов, затейливый вензель, все говорило о богатстве и тонком вкусе отправителя. На чайный столик рядом с этим письмом легло точно такое же – его достал из своего кармана лорд Дарнем.

– Вы знаете, зачем нас пригласили сюда? А главное, кто? – спросил он. Его друг сличил тексты на обоих письмах: они были идентичны, за исключением имен адресатов.

– У меня есть несколько предположений, одно фантастичней другого, – мрачно ответил лорд Гамильтон и одним глотком допил свой кофе.

Элегантные напольные часы напротив двери пробили четыре часа. Египтологи обернулись на звук. В этот миг дверь курительной комнаты отворилась, словно сама по себе, впуская высокого молодого человека в сером пальто модного покроя. Светлые волосы его были собраны на затылке и перетянуты черной шелковой лентой, в одной руке посетитель держал шляпу, в другой – трость. Лорд Дарнем с первого взгляда узнал юного трансильванского нахала, завладевшего бесценным сокровищем Британского музея.

– Здравствуйте, господа, – улыбнулся граф Аурель фон Виттельбурхартштауфен, и от этой улыбки лорду Дарнему стало не по себе. В последнюю очередь он предполагал встретить в отеле именно этого человека. – Лорд Дарнем, очень рад вас видеть. А это, я полагаю, лорд Гамильтон. Прекрасно, прекрасно, все в сборе.

– Милорд, – поднялся из своего кресла лорд Дарнем, – позвольте представить, граф фон Виттельбурхартштауфен.

Лорд Гамильтон пробурчал что-то нейтральное, гадая, что последует дальше.

– Я тоже очень рад знакомству, – граф сиял так, будто ему и вправду было приятно. – Господа, – сказал он, – я позволил себе пригласить вас сюда, чтобы выразить сочувствие по поводу случившегося в стенах вашего музея. Увы, из-за временного отсутствия в Лондоне, я не мог следить за ходом дела. Прочел в газете, что к вам вернулся сбежавший фараон, – юноша весело улыбнулся. – Но, как я понимаю, похищенные исторические ценности так и не удалось отыскать? – Дарнем грустно покачал головой, и граф вздохнул. – Мне искренне жаль.

– Глубоко тронут вашими словами, – сказал лорд Гамильтон. – Но мы стараемся восполнить наши потери. Скоро открытие выставки, пользуясь случаем, приглашаю посетить ее.

– Премного благодарен, однако, к моему великому сожалению, никак не могу принять приглашение. Увы, я покидаю вашу гостеприимную страну. Да, господа, – граф притворно вздохнул, – обстоятельства вынуждают меня прервать визит.

– Весьма прискорбно, – не менее притворно вздохнул лорд Дарнем.

– А перед отъездом я решил сделать… как это называется… – Юноша слегка нахмурился. – Жест доброй воли.

Он хлопнул в ладоши, и в дверях появился низенький лысый человечек. Лорд Дарнем узнал и этого посетителя – Игорь, слуга графа.

Игорь нес что-то не слишком большое, но массивное, закрытое плотной белой тканью.

Сердце лорда Дарнема затрепетало.

Игорь поставил предмет на стол.

– Я решил, – сказал граф, берясь за край ткани, – принести в дар Британскому музею одну из жемчужин своей коллекции предметов искусств. – С этими словами он сдернул покрывало.

Это был золотой козел.

– Вы сказали, в дар? – переспросил лорд Дарнем, в то время как лорд Гамильтон с умилением рассматривал скульптуру, любовно касаясь кончиками пальцев крыльев, морды и копыт.

– О да, – граф посмотрел прямо в глаза лорду. В его зрачках качнулся свет люстры, и на миг они окрасились в красный цвет. – Я дарю вам это милое животное. Полагаю, что мое имя будет прекрасно смотреться на табличке возле него. «Дар трансильванского гостя». Очаровательно, не правда ли?

– От имени всего британского научного общества приношу вам благодарность, – торжественно сказал лорд Гамильтон.

– Ах, оставьте, – меланхолично и немного кокетливо отмахнулся граф. – Разве не долг это любого джентльмена, пекущегося о науках? А теперь позвольте откланяться. Неотложные дела призывают меня.

Он сделал общий поклон и вышел. Игорь, даже не посмотрев в сторону