Опасные манипуляции 2 - Роман Феликсович Путилов

рассердить. У него глаз не было видно, какие-то черные дырки на лице, и говорил, как будто каркал. Потом расставил нас вокруг бомжа звездой, и начал слова странные кричать, и спичку кинул. А Серый, видно, руку правую бомжу плохо завязал. Когда дед загорелся, он эту руку из узла вырвал и сумел веревки оборвать, а потом побежал. Тут мы не выдержали, и сами через забор сиганули и разбежались. И все. Больше не знаю, что говорить.

— Костя, мужика узнать сможешь?

— Конечно, он на лицо реально как Илья Муромец, как в мультиках изображают.

Тут завибрировал мой пейджер, о моем существовании вспомнила любимая женщина. Я вышел в соседний кабинет и сообщил оператору номер телефона, который там стоял. Через минуту старый, обмотанный черной изолентой, аппарат задребезжал.

— Привет.

— Привет.

— Ты сейчас на работе? Я могу зайти, мне надо переговорить на важную тему.

— Я на работе, но зайти ты вряд ли сможешь. Я перевелся на другой конец города, до меня ехать час-полтора.

— Перевелся из-за меня?

— Нет, из-за жилья.

— Понятно (в голосе нескрываемое разочарование).

— Надеюсь, ты не ждешь ребенка от меня. Если ждешь, то я готов…

— Не надейся. Но разговор действительно важный.

— Извини, перебью, но если не скажу, то забуду. Помнишь твои проблемы с ребятами с рабочего поселка? Так вот, они сегодня обещали про тебя забыть. Гарантировать, что они обещание выполнят, я не могу, но вероятность большая.

— Поняла, спасибо.

— Так что ты хотела мне сказать?

— Я сон видела, из тех, которые исполняются. Ты дрался с каким-то существом, у тебя был меч в руке. А я понимаю, что если ты прольешь кровь, то умрешь. Тебе об этом кричу, а ты не слышишь. Ударил мечом и у того урода голова отвалилась, а оттуда кровь хлещет и на тебя, а ты от этой крови загорелся, тебя пламя всего охватила и я проснулась вся в слезах и сердце, казалось, остановилось. Весь день сон пыталась вспомнить, и вот сейчас его как то сразу, весь, в подробностях, вспомнила. Я не знаю, что конкретно он означает, но главное то, что если ты в ближайшее время чью то кровь прольешь, то будет очень плохо.

— Я тебя услышал.

— Хорошо, береги себя, пока.

— Мы увидимся?

— Пока не знаю.

— Тогда пока.

— Пока.

Я задумался. К словам Людмилы, даже звучащим абсолютно бредово, я относился очень серьезно. Тут аппарат задребезжал вновь. Надеясь, что моя любовь передумала, я схватил трубку. Звонил дежурный:

— Это кто?

— Жемчужный.

— А, Коля, привет еще раз. А кто-нибудь еще есть из ваших?

— Нет, я один.

— Слушай, прими женщину. Она мне минут пятнадцать рассказывает о своей беде, а я не знаю, куда ее послать. Поговори с ней, будь другом.

— Ладно, гони ее сюда.

Через минуту в пустом полутемном коридоре раздались звуки торопливых шагов, которые сменились стуком в дверь.