Магия живет три года - Алина Игоревна Потехина

Игнат наклонил голову и посмотрел на меня с прищуром.

– Почему вы поехали за моим отцом в Мадан?

– Он обвинялся в убийстве, – пожала я плечами.

– Но вы поехали за ним лично в компании начальника отдела, вместо того чтобы передать ориентировку маданскому отделению Комитета и своему брату.

Я улыбнулась, скрывая мимолетный страх, прокатившийся по внутренностям, и спросила:

– На мякине вас не проведешь, правда?

Игнат не изменился в лице, только взгляд стал хищным, как у тигра, увидевшего добычу.

– Мы знали, что в Мадане происходят покушения на Дарью Волковскую и что их совершает сильный маг земли, – вздохнула я. – И сильный маг земли же наложил проклятье на жертву здесь. Практически сразу после того, как мы поняли, что в убийстве виновен ваш отец, он уехал в Мадан.

– Вы сложили два и два и решили проверить? – Игнат удовлетворенно кивнул.

– Да. К тому времени мы уже знали, что у Степана Петровича есть брат. – Я прислонилась лопатками к стене и скрестила руки на груди.

– Что произошло в Мадане?

– Я могу рассказать лишь то, что видела сама. А вот объяснить произошедшее не смогу.

– Меня устроит и это, – ответил Игнат после длительной паузы.

– Может быть, сядем? Или вы боитесь, что я с ходу кинусь копаться в вещах вашего отца? – невозмутимо проговорила я.

Губы Игната изогнулись в презрительной ухмылке, но он все же кивнул головой в сторону комнаты и сам вошел в нее. Я сняла куртку, кинула ее на подлокотник дивана и тут же села на него. Стены комнаты были светло-голубыми, а вся мебель, пол и потолок – белыми. Создавалось впечатление, будто мы очутились в поднебесье. Игнат сел напротив меня в кресло и бросил на стеклянный столик перчатки. Я удивилась, потому что не видела их в его руках.

– Ну? – требовательно посмотрел на меня наследник квартиры.

– Загну – каралькой станешь, – машинально ответила я, но тут же поперхнулась, взглянув на изменившееся лицо Игната.

– Кажется, я начинаю понимать, почему вас так не любят коллеги, – проворчал он.

– О, вы разговаривали обо мне с моими коллегами? – ухватилась я за тему. – Очень любопытно узнать, каких гадостей они обо мне наговорили.

– Не заговаривайте мне зубы, Мия. Что произошло в тот день?

Я вздохнула, поправила волосы и, посмотрев в глаза мужчине, начала:

– Мы с Николаем Ивановичем прилетели в Мадан ранним утром. Начальник торопил водителя, который вез нас из аэропорта, но машина была старой и так дребезжала, будто собиралась развалиться.

– Может, вы не будете рассказывать мне все подробности вашей поездки? – язвительно спросил Игнат.

– Я стараюсь восстановить события и не упустить ничего важного, – пожала я плечами. – Первым делом мы, конечно, примчались в Комитет, но там не было никого, кроме вахтера. Метаться по городу в поисках Степана Петровича было бы глупо. А в кафе Волковской мы не торопились – ведь туда ваш отец войти все равно не смог бы. – Я посмотрела на задумчивого Игната и незаметно сжала колени пальцами, скрывая легкую дрожь. – Спустя полчаса мы решили позвонить Фёдору. Он пообещал приехать, но через несколько минут перезвонил и сказал, что возле кафе стоит Степан Петрович собственной персоной. Конечно, войти внутрь он не мог, поэтому Фёдор вышел из здания через кухню и помчался за нами.

– Моего дяди там не было?

– В окно Фёдор увидел только Степана Петровича. Возможно, Сергей Петрович в тот момент был внутри кафе, – ответила я.

– Значит, то, что в кафе не могут войти люди, работающие в Комитете, – правда?

– Да.

– Тогда как в него вошел ваш брат?

– Я не знаю. Возможно, сыграла роль эмоциональная связь, возникшая между ним и хозяйкой заведения.

Игнат кивнул, его лицо приобрело мрачно-задумчивое выражение. Пальцы то сплетались между собой, образуя замок, то расплетались. Я ощущала натяжение магии, но оно было скорее связано с эмоциональностью, чем с желанием навредить.

– Подъезжая к кафе, мы почувствовали волнение магии. Ее было так много, что растрескался асфальт. – Тут я отвернулась к окну, чтобы собеседник не смог уловить момент, когда я начну лгать. – Мы вышли из машины и побежали. На площади перед кафе увидели, как ваши отец и дядя колдуют. Дарья пыталась сопротивляться.

– Двум сильным волшебникам? – со скепсисом в голосе спросил Игнат.

– У нее был защитный амулет, – пожала я плечами. – Думаю, только благодаря ему Дарья и выжила.

– Что было дальше? – спросил Игнат после короткой паузы.

Я ступила на тонкий лед полуправды, ведь рассказать все не смогла бы, даже если бы захотела. Прикрыв глаза, я продолжила.

– Мы вступили в бой, девушку надо было спасти. Сначала сыграл роль фактор неожиданности, но ваши отец и дядя были очень сильными магами с большим опытом. Нам приходилось трудно.

Я вспомнила, как неожиданно откуда-то со стороны кафе появился дракон, который попросту сожрал двух взрослых мужчин. Те удивление и страх перед Мариком теперь казались смешными, но тогда произошедшее выходило за рамки моего представления о магическом мире. Потом Марик объяснил, что смог стать большим и победить волшебников только благодаря душевной силе Дарьи и Фёдора. Хранители защищали кафе не своими умениями. Они душевными силами защищали источник, придавая могущество его воплощению. Магия без души бессильна.

– Дальше, – напомнил о себе Игнат.

– Я не знаю, как объяснить то, что произошло дальше, – покачала я головой. – Никто не знает. Я подавала запросы во все архивы, но так и не смогла найти похожих случаев, – приукрасила действительность я. – Степан и Сергей исчезли. Развеялись прахом, и от них не осталось ни следа, ни одежды. Будто сама магия поглотила их, – сказала я подготовленную полуправду.

Ведь Марик по сути своей являлся воплощением магии, а значит, я не соврала. Я была уверена, что у Игната есть амулет, распознающий ложь, поэтому прямой лжи решила избежать.

Посмотрев на Игната, я поежилась – таким мрачным было выражение его лица, но, несмотря на это, продолжила:

– Поэтому мы настояли на том, чтобы похороны прошли в Мадане. Гробы были пустые, ведь от ваших отца и дяди действительно ничего не осталось…

В наступившей тишине я слышала, как тихонько отсчитывают секунды часы где-то в глубине квартиры, и эти звуки были похожи на мерное постукивание капель крови по кафелю. Ассоциация вызвала волну дрожи, которую я с трудом подавила. Откинувшись на спинку дивана, я продолжила самым краешком мозга следить за изменениями в ауре Игната Степановича. Нутром понимала – он мне поверил. Но было в его ауре что-то еще. Что-то, что заставляло ежиться: будто бы он не был так уж сильно удивлен