Бояринъ из куна-чакры - Владимир Борисович Журавлев

мы, Збарские, по факту новый клан. И нам требуется теперь своя гвардия.

Князья моментально настораживаются. Гвардия — это серьезно, это изменение всех силовых раскладов в городе.

— Но мне не хочется множить сущности, — все так же лениво продолжаю я. — Как вы смотрите на то, чтоб взять охрану на себя? У вас уже есть бойцы, зачем добавлять еще?

— То есть ты предлагаешь, — с недоверчивой ухмылкой уточняет князь Бран, — чтобы Ярыгины охраняли твою территорию⁈

— Приглядывали за порядком, так будет правильно, — поправляю я. — Вместе с Меньшиковыми. Охранять не надо. Вы наши соседи, от вас основная угроза, как вы сами от себя будете охранять? Так, следить, чтобы пьяные придурки не бродили, молодежь в рамках держать. Да преступников уничтожать, не люблю преступников.

В глазах Мишель опасно сверкает сдержанный смех. Ну да, получается, что сам себя не люблю.

— Кирилл, как тебе? — весело толкает князя в бок Бран. — Охранять территорию от самих себя!

— Центральная першпектива — излюбленное место для гуляний, — поясняю я. — Магазины, ночные клубы, кафе. Ну и пусть тут гуляют все, зачем охранять? И Магическая академия рядом, а там тоже все учатся.

Князь Бран хохочет, но князь Кирилл призадумывается.

— А что нам помешает взять территорию под себя? — остро смотрит он.

Отвечаю ему ничего не значащим взглядом. Мол, попробуй.

— Понятно, — сдает назад князь. — Хорошая идея, мне нравится. Кто платить будет?

Смотрю очень удивленно. В смысле — кто? Чья гвардия, тот и платит. Еще бы я платил чужим бойцам, у них свой хозяин есть.

Бран невоспитанно ржет. Князь Кирилл криво ухмыляется. Но в целом мы договариваемся под удивленные улыбки князей.

— Ну, если разобрались с мелкими вопросами, теперь вопрос серьезный, — спокойно продолжаю я.

У князей брови изгибаются огромными вопросительными знаками. Для них вопрос охраны территорий — самый главный в жизни, можно сказать, основа существования! А тут какой-то сопляк заявляет, что это мелочь.

— Вы все проводите магико-физиологические эксперименты, — твердо говорю я. — И это понятно, ради детей стараетесь. Но Москву это не устраивает. Как защищаться будем?

Лица князей каменеют. Они быстро переглядываются. О, дошло, что существуют действительно серьезные вопросы!

Молчание тянется и тянется. Князья думают.

— Здесь нужен князь Леон, — наконец нарушает тишину князь Кирилл.

— И князь Борис, — твердо добавляет Бран.

Удивленно вскидываю брови. Так за чем дело стало? Вызывайте!

Глава 25

Вера ушла по магазинам. Почему-то подготовка близняшек и фрейлин к жизни аристократов производится методом походов в магазины. Но — маме виднее, как должны жить принцессы и их фрейлины. Я аристократическую жизнь в основном через прицел разглядывал.

Мишель ушла арендовать — или покупать — нормально оборудованный тир. Не сарай для пневмопукалок, а защищенное помещение для тренировок с серьезным оружием. Тоже нужное дело.

И князья ушли, все четверо.

Мы не договорились.

Вообще-то я сразу понимал, что шансов договориться на совместное сопротивление Москве нет. Кто я такой для князей? Темная лошадка — да, загадка — да. Угроза — очень даже да. Но прежде всего — пацан, и это уже не загадка, это видно любому без Зрения. Кто ж будет всерьез разговаривать с пацаном? Только не князья. И ломанием бассейнов головами это не исправить, потому что — таков культурный код русских. «Эй ты, пацан, подвинься» — самое характерное ко мне отношение. Так что старался впустую.

Но как-то не по себе стоять под прицелом огромного государства без союзников, и я попытался даже без шансов на успех. Не о себе боялся, о девчонках. Я-то что? Вернусь на болота, начну сначала. Вера, кстати, тоже. А девчонки останутся одни в жестоком мире с мечтой, сверкнувшей перед носом и улетевшей этакой синей птицей.

Сижу, доедаю то, что еще влезает в мою ненасытную утробу, и отчаянно пытаюсь найти плюсы в ситуации. Ну, вот, э… нет союзников — и предать никто не сможет. Уже хорошо.

Из своей комнаты приходит старшая фрейлин, по обыкновению хмурая и неразговорчивая. Но обучение Веры уже начинает действовать. Во-первых, она не в драных джинсах, не в легкомысленном халатике, как Мишель, а в строгом брючном костюме. Привыкает, обкатывает, так сказать. Брюки с настолько высокой посадкой, что плотно обтягивают талию чуть ли не до груди, абрис получается соблазнительным. Ей бы еще грудь попышнее, но — спортсменка, у легкоатлеток не бывает. Зато прическа стала пышней раза в два, долой крысиные хвостики для тренировок.

А во-вторых, она заговорила. Представилась. Тоже хорошее дело, не надо на «эй ты» подзывать. Марика она, оказывается. А ее команда — Лика и Вика.

Садится за стол аккуратно, и Лика — или Вика? — с ухмылкой и подтанцовкой притаскивает ей на подносе шедевр завтрака из перворазрядного ресторана. Со столовыми приборами.

Наблюдаю с любопытством, мне с ними работать. Управляется с завтраком она пока что медленно, но аккуратно. Но да, аристократические приемы пищи такие и есть — неторопливые. А куда спешить, если за тебя работают другие?

Пальчики ей мама Вера уже привела в порядок, но хват спортсменки никуда не делся. Такими ладошками только волкодавов на лету давить. Но для нашей нынешней жизни это очень хорошо. Вот меня из поместья Лихачевых вытащили на руках и даже не запыхались, вдруг еще откуда придется тащить.

— Рой, можно вопрос? — вдруг подает голос Марика.

Удивленно, но благожелательно киваю. Хотя не представляю, о чем меня может спросить фрейлина. По всем их профессиональным делам лучше спрашивать у Веры, это же очевидно. И по непрофессиональным тоже — мама взрослая, а я сопляк. И деньги у нее.

— В клане Лихачевых остались одни женщины. Что с ними будет?

— А мысли у тебя в правильном направлении движутся, уважаю! — с обескураженной улыбкой говорю я. — Хотя и несколько по-мужски… Ну да, обычная практика войн — мужчин перебить, фертильных самок себе!

Лицо Марики почему-то вытягивается.

— Но — не потяну! — с сожалением признаю я. — Там такие тетки! А я — несовершеннолетний. Так что идут они лесом, эти женщины, не нужны они нам.

— Рой, но ведь это жестоко — оставлять женщин на произвол судьбы? — тихонько бормочет девушка. — Может, скажешь маме, убедишь? Она их куда-нибудь пристроит. Или Мишель.

Разочарованно откидываюсь на спинку кресла. Ох и каша в голове этой спортсменки.